Alas 'tis true, I have gone here and there,
And made myself a motley to the view,
Gored mine own thoughts, sold cheap what is most dear,
Made old offences of affections new.
Most true it is that I have looked on truth
Askance and strangely; but, by all above,
These blenches gave my heart another youth,
And worse essays proved thee my best of love.
Now all is done, have what shall have no end:
Mine appetite I never more will grind
On newer proof, to try an older friend,
A god in love, to whom I am confined.
Then give me welcome, next my heaven the best,
Even to thy pure and most most loving breast.
Подстрочный перевод А. Шаракшанэ
Увы, это правда: я сновал туда-сюда
и делал из себя шута в глазах людей,
уродовал собственные мысли, продавал задешево самое дорогое,
творил старые грехи из новых привязанностей.
Истинная правда то, что я смотрел на правду [верность]
с подозрением и как чужой; но, клянусь всем высшим,
эти заблуждения дали моему сердцу вторую молодость,
и худшие испытания доказали, что ты - моя лучшая любовь.
Теперь с этим покончено; ты имеешь то, что не будет иметь конца:
свой аппетит я больше не буду заострять
новыми испытаниями, проверяя старого друга,
бога в любви, к которому я привязан [прикован].
Так прими меня, для меня уступающий только небесам,
в свою чистую и самую-самую любящую грудь.
Увы, не ложь. Туда-сюда мотался.
В шута преображался, потешал,
Поганил ум свой, затоптал мечтанья,
Творил грехи, чихнув на идеал.
И правда то, что согрешал я, веря
Сомнительному, стал тебе чужим.
Но –всем клянусь!-неверие отвергнув,
Воспрял я, ощутил твой дух моим.
Терзаниям конец, укоры– в прошлом.
Вернётся дружба. Никаких измен!
Любовь не стану проверять на прочность.
Прекрасный бог мой, будь благословен!
Целуя грудь, найду блаженство там.
Частицу счастья дарим небесам.