Если все мысли людей уложить
В длинную крепкую нитку,
Можно Вселенную всю окружить
Раз этак десять навскидку.
Сколько витков о еде и деньгах!
Сколько о похоти грязной!
Сколько бессмыслицы в этих витках
И непотребщины разной!
Жив был бы Бог, он убил бы нас всех!
Нечего длиться ошибке!
Тем искупил бы божественный грех
Вскрытый при помощи нитки.
Солнце погаснет. Остынет Земля.
Сами, без всяких резонов.
Только стереть будет мысли нельзя,
Ставшие частью базонов.
27.1.17
Поймёте ли вы донского казака? Пять казачьих слов, которые большинство употребляет, не зная значения
Я в детстве читал, что когда Шолохов писал "Тихий Дон", то он часто ходил к казакам своей станицы и консультировался с ними, все ли диалоги в написанном материале правдоподобны, и не заменил ли он казацкое слово на обычное русское. И это при том, что сам он родился и вырос на Верхнем Дону.
Действительно, мне, как жителю Ростова, чьё детство прошло в станице Александровская, привычен говор казаков. Но если подумать, то он довольно сильно отличается от русского не только фонетикой (выговором), но лексикой (словарным запасом) и грамматикой.
Казаки-станичники из хутора Кружилинского
Казаки-станичники из хутора Кружилинского
Есть анекдот про критика Белинского, который поймал извозчика, чтобы уехать из ресторана домой. Тот увидев, что барин в хорошем расположении духа, начал расспрашивать, чем занимается барин. Белинский сказал, что он литературный критик. А когда извозчик его не понял, уточнил:
– Это, братец, когда кто-то книжку напишет, я её прочитаю, а потом ругаю писателя. – Извозчик задумался, поскрёб бороду и вывел:
– Ишь, гов*а какая!
По это фразе можно вычислить в извозчике казака, т.к. у донских казаков не было среднего рода, а слова в среднем роде употреблялись чаще в женском, но могли и в мужском – "сочна яблока" или "вот тя яблок" (вот тебе яблоко), или, например, "жаркая сонца". Некоторые слова произносились в среднем роде, но прилагательные и местоимения к ним подставлялись женские: широкая окно, тёплая пальто.
Казаки часто использовали клички, а под словом "фамилия" ещё в XIX веке, по свидетельству В. Ф. Соловьева в его труде о говоре казаков, разумели "супружницу", т. е. жену. Рассказывают курьёз, что на Дон прибыл военный министр Чернышёв, которому приставили дежурного офицера – казака. Министр, забыв фамилию офицера, спросил казака фамилию, а тот сконфузившись и не понимая интерес министра ответил: Марья Ивановна. Министр юмора не понял, и попросил прислать ему офицера потолковее.
Говор у донских казаков характеризуется яканьем. Например: "Я тябя ня понял" или "Полож вядро на пясок штоля".
В деепричастиях "в" заменяется на "м": "подремамши", "поехамши", "полежамши" и т.д. Также часто "сч" и "щ" заменяется на "шш": "шшастья" (счастье), шшоты (счёты), ишшо (ещё).
Часто к обычному слову приставляют или вставляют "а" или "о". Например: "аполовник" (половник) или "пашеница" (пшеница).
Иногда "б" заменяет "г", и тогда получается "стебать" вместо "стегать". Так что "стёб", похоже, казачье словечко.
Вот к примеру слово "варка" у казак означало "голова", а "думать", соответственно – "варить". А "кабак" – был...нет, не питейное заведение, а тыква.
Глава 11. Казаки
— А вы сами, товарищи, кто такие? — обходя рогатки заграждения и двигаясь вслед за сержантом НКВД, поинтересовался у него Гецкин. — Что у вас за часть такая, что телеги в тыл не пропускает?
— Мы те, кто должен шпионов и диверсантов ловить, дезертиров, следить за порядком. Если что, то можно и в расход, если вооружённое сопротивление оказывают... — проворчал сержант, направляясь к одноэтажному магазину Сельхозкооперации с крышей из кроватной жести и вывеской «ХЛЕБ».
— А если не вооружённое сопротивление? — в полушутку-полувсерьёз снова спросил Гецкин.
— Не знаю, тогда трибунал дивизии решает, а если командиры попадутся, то трибунал армии или фронта... Мы сами не судим, если только не вооружённое сопротивление, — нехотя ответил сержант, подозрительно оглядываясь на любопытного красноармейца. — А ты на какой предмет интересуешься? Грехи за тобой, что ли есть какие?
— Нет, нет, — поспешно ответил Гецкин и карие глаза его быстро забегали. — Я из любопытства.
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали... — хмуро заметил сержант, подводя бойцов и казаков к магазину.
Тут царило оживление и деловитость. Бойцы заградотряда около моста над пулемётным окопом словно по инженерному наставлению для пехоты П-39, натянули на жердях, вынутых из соседней ограды, маскировочную сеть с вплетённой в неё травой, ветками и тряпками. Она укрывала уставленный стволом в сторону берега пулемёт системы Максима, специально измазанный глиной для маскировки. У пулемёта дежурил молодой боец в советской снайперской плащ-накидке «Амёба». Зуся Гецкин, вертя головой по сторонам, едва на упал в этот окоп, настолько он был хорошо замаскирован.
Две автомашины ГАЗ-АА воины-чекисты тоже успели накрыть соединёнными вместе индивидуальными масксетями. Бронеавтомобиль БА-64 они замаскировали типично рыбацкой сетью, сохранившей кое-где даже поплавки, но при использовании подручного материала это было не важно. Похоже, что ценность малозаметности для снижения потерь от воздействия гитлеровской авиации это подразделение осознало не практических уроках войны, оплаченных кровью бойцов. Вообще Красная Армия, погранвойска и оперативные войска НКВД всегда славилась умением маскировки, намного превосходя в этом компоненте Вермахт.
Поскольку Красная Армия изначально проигрывала в численности и экономическим возможностям объединённым силам армий Европы, советская военная доктрина, разработанная Фрунзе в 1925 году, предусматривающая на первом этапе стратегическое отступление вглубь территории с ведением активной обороны, выводило советскую военную науку на вопросы максимального сохранения личного состава как за счёт его отличной военной подготовки, отличного вооружения, так и за счёт массового применения средств маскировки. Красная Армия просто не могла позволить себе как капиталистически армии, где на войну гнали из-под палки угнетённые сословия, напрасно жертвовать хозяевами рабоче-крестьянского государства, экономия на подготовке и снабжении армии. Люди являлись главной ценностью Советского государства под руководством Сталина. Не люди жили для государства, а государство существовало для них.
Поэтому попытки создать штатные маскировочные средства для пехоты в летнее время начались сразу после Гражданской войны. Уже с 1925 года в войска стал поступать лёгкий маскхалат белого цвета с комплектом красителей для нанесения камуфляжа силами личного состава по специальным, прилагаемым схемам по месту службы. Впервые ввели накидка на голову полностью ломающую привычный силуэт человека. В начале 30-х годов разработали два образца летних масккостюмов и белый зимний с капюшоном традиционной формы.
Все маскировочные рисунки, материалы, краски, костюмы, маски, макеты, схемы окраски техники разрабатывались в маскировочном отделе инженерного института, расквартированного в посёлке Нахабино Московской области.
Первый образец использовал в качестве маскирующего средства волокна мочалы. Изготовлялись костюмы вручную Савоотьяновская и Можаро-Мойданская артели. Волокна мочалы вручную связывались специальным способом и крепились в отверстия ткани. Костюм изготовляется из зелёной ткани, к которой прикреплены пучки мочала, окрашенного в зелёный цвет. На один костюм требовалось 200 пучков мочалы. Мочала благодаря гигроскопичности не набирала много влаги. Костюм можно было хранить 8 лет на складе и 2 года использовать.
«Мочальный» костюм состоял из широкой рубахи с капюшоном и брюк, надеваемых поверх обмундирования и снаряжения. Костюм предназначается прежде всего для разведчиков, наблюдателей и снайперов. Костюм надевают поверх снаряжения. Сначала надевают брюки, застегивают пуговицы и завязывают завязки, затем — рубаху, после чего — капюшон. Время на надевание костюма — одна минута. Вес костюма — 1 килограмм. Также изготавливались чехлы на каски из той же ткани, что и маскхалаты.
Боец «мочальном» костюме растворялся в лесу на расстоянии уже трёх-четырёх метров. Недостаток «мочального» костюма — высокая стоимость — 8 рублей, в то время как летняя гимнастёрка с брюками для красноармейца обходилась в 1,5 рубля. В попытке удешевления таких костюмов разработал камуфляж типа «амеба» с амёбами — аппликациями из коричневой ткани. Индустрализация-коллективизация дала промышленную базу для этого. «Амеба» обходился в 2 рубля.
В 1935 году разработали маскировочную ткань из бязи и миткали в четырёх вариантах расцветки: коричневые амёбы на зелёном фоне, коричневые амёбы на жёлто-зелёном фоне, землисто-серые амёбы на песочном фоне, землисто-серые амёбы на зелёном фоне. В 1937 году из них стали изготавливать костюмы и халаты. Для разработки научной основы маскировки привлекали институт ГОИ, академика Шаронова и Вавилова. В таком виде костюм приняли на вооружение в 1938 году. Халаты надевали через голову поверх снаряжения. Для удобства надевания халат имел на груди разрез. Время на надевание халата — 30 секунд. Вес 600 грамм. Боец «растворялся» в лесу на дистанции 10 — 15 метров.
В ходе Финского похода Красной Армии 1940 года белые комбинезоны и халаты по указанию Ворошилову заменили на очень удачные костюмы.
В ходе ускоренной подготовки к надвигающейся войне со странами Запада, в советской стрелковой дивизии треть стрелков должны были иметь масккостюмы. 40 процентов из них «мочальные», 50 процентов «амёба» и 10 процентов «амеб» в расцветках для осени. Из-за жалоб бойцов на неудобство марлевого закрытия лица у костюмов, перед самой войной ввели в снабжение специальные мелки для маскировочной окраски лица. «Амебы» применялись массово. Снабжение масккостюмами шло по инженерному ведомству. Ими в первую очередь снабжались сапёры, разведчики, снайпера. Часть текстильных фабрик наладила выпуск камуфляжных тканей с растительным орнаментом используя ещё гражданские рисунки с изменением цветовой гаммы. Сами масккостюмы предельно упростили, так как их хватало максимум на два-три применения из-за того, например, что фиксировались они на одежде с помощью марлевых полосок.
В 1942 году с учётов отлично зарекомендовавших себя маскхалатов, разработали маскировочный комбинезон с рисунком в виде листвы, двухстороннюю палаточную ткань «листва» — «амёбы» для накидок-пончо и плащ-палаток. Но непревзойденными и особо эффективным являлись всё-таки советские «мочальные» костюмы. Боец в маскировочном костюме в положении лёжа на кочковатой местности или на местности с разнообразной растительностью не обнаруживается на расстоянии нескольких шагов.
Вермахт вынуждено стал применять советские трофейные маскировочные халаты, чехлы на каски, масксети, убедившись на своих огромных потерях при боестолкновениях с советскими войсками в лесистой, болотистой местности в своей полной отсталости в этом вопросе подготовки к войне. Бойцы Красной Армии имели такую подготовку, что являлись непревзойдёнными мастерами маскировки и самоокапывания, а также полевой фортификации. Они зарывались в землю с невероятной быстротой и так умело маскировались на местности, что их почти невозможно было обнаружить. Часто даже долгое и внимательное наблюдение оказывается безрезультатным. Неожиданные действия из засад пехоты, танков, артиллерии являлись типовым боевыми тактическими приёмами.
Русские бойцы за счёт отличной подготовки и природных качеств лучше немецких ориентировались, бесшумнее, незаметнее передвигались на поле боя. Благодаря этому и маскировке часто добивались местной внезапности. Русский боец Красной Армии — мастер боя в лесу. Он передвигался по самым непроходимым зарослям, уверенно используя «просачивание» при наступлении или выходе из окружения. Немецкий солдат, выросший в западных культурных лесах, с трудом приспособлтвался к новым условиям боя, уступал в мастерстве ведения боевых действий в лесистой местности.
Гитлеровцы к вероломному нападению на Советский Союз имели упрощённый камуфляж Platanenmuster — реверсивный на лето и осень чехол для каски, куртку и маску для лица, только для часть элитарных войск СС вроде дивизии «Мёртвая голова». Вермахт начал «Блицкриг» 22 июня в своей обычной мышиной форме. Да ещё камуфляж СС по капиталистическим законам защищался патентом и его не могли производить для остальных войск. Только после того как выяснилось, что немцы в лесу русских зачастую в упор не видят, а видят только перед смертью, Геринг заказал маскировочные комплекты другого типа для своих солдат Люфтваффе и своих десантников, а для Шредер для Кригсмарине. А что до потерь немецкой пехоты, так фрау новых нарожают!
У магазина Сельхозкооперации стояли приваленные к груде дров мотоцикл и несколько велосипедов. Тут же лежала груда изъятого заградотрядом оружия: винтовки и карабины системы Мосина, несколько ППШ-41, пулемёт ПД-27 и даже архаичный «Lewis» без диска. Перед крыльцом хуторского магазина картина наблюдалась более цивильная: стояла небольшая дымящаяся жаровня с шампурами мяса под присмотром бойца. В тени перед крыльцом располагался длинный дощатый стол, похожий на прилавок, заваленный различными продуктами питания, мелкими вещами, стопками бумаг. Среди вещей царила большая хрустальная ваза со множеством насечённых огранкой ромбиков, снежинок, сеточек и раскрытый патефон ленинградской артели «Граммофон» с характерным значком на лакированной крышке. Единственная, наверное, пластинка шипела под иглой, исторгая из своих загадочных борозд и канавок звуки узнаваемой довоенной песни севастопольского мальчика Коли Кутузова «Письмо Ворошилову»:
Климу Ворошилову письмо я написал:
Товарищ Ворошилов, народный комиссар!
В Красную Армию в нынешний год,
В Красную Армию брат мой идёт!
Высокий детский голос был негромок, но отчётливо слышался сквозь далёкий гул фронта, доносящийся с северо-запада от Цимлянской-на-Дону, через гомон людских голосов на мосту, лай собак, мычание коров. Балалаечный оркестр, сопровождавший пение мальчика почти не слышался. Поэтому казалось, что мальчик сидит где-то рядом и просто старательно напевает сам для себя — репетирует.
За столом сидели несколько командиров без гимнастерок и сапог, в одних только спортивных майках и синих галифе. Зелёные фуражки и оружие их лежали рядом. Лица раскраснелись от адской августовской жары и обильной пищи. Возбуждённо что-то обсуждая, они то и дело подливали в свои стаканы воду из запотевшего кувшина, но холодная колодезная вода не спасала ни от жажды, ни от раздражения из-за усталости, ни от летающей вокруг пыли. Люди, похоже, последний раз нормально ели сутки или назад, а то и больше: рвали зубами белое куриное мясо, заталкивали в рот едва ли не целые помидорины, брызгая во все стороны желтоватыми семечками, хрустели стрелками огородного лука, разговаривали с набитым ртом. С обедающими за столом располагались ещё двое гражданских и молодая девушка с комсомольским значком, что-то всё время пишущая в разных листах, сверяющая бумаги друг с другом.
Справа от крыльца у груды пустых ящиков, под охраной молодого белобрысого бойца в маскхалате и с винтовкой СВТ-40 на изготовку с примкнутым штыком, на солнцепёке понуро сидели на земле человек сорок мужчин, молодых и не очень, в основном в гражданской одежде: отставшие от своих частей, переодетые в гражданскую одежду дезертиры, люди без документов или подозрительные по ориентировкам милиции. Рядом с ними на жаре лежали несколько приблудных собак с такими же, как у задержанных, тупыми и безразличными взглядами. Из открытых настежь окон магазинчика из-за пожелтевших занавесок слышалась то подозрительно разгорячённая ругань, а может, и не ругань, а просто эмоциональная мужская речь, то куражливые женские восклицания и какие-то припевки, похожие на частушки.
Прямо у стола старик Текучев столкнулся с мужчиной в клетчатой кепке с велосипедом у бока — местным учителем Вавановым, зачем-то подошедшим сейчас к командирам заградотряда. Зуся Гецкин вдруг вспомнил его.
Этот учитель при велосипеде и в компании светловолосого капитана НКВД стоял на дороге, когда все обратили внимание на красивую молодую женщину в шелковом платье, что наклонилась через борт грузовика с харьковскими номерами. У неё тогда красиво открылась через ворот платья пытливым взорам полная обворожительная женская грудь. Ох, уж эти мужчины... Мужчинам нужно как зеницу ока беречь поэтов, художников, композиторов, писателей и скульпторов потому что если перестать романтизировать и поэтизировать женщину, она запросто превращается в ухоженное животное, а её грудь и другие части тела просто в куски мяса...
Этот высокий немолодой учитель в поношенном, но добротном костюме, клетчатой кепке, рубашке-косоворотке и мягких кавказских сапогах, куда были заправлены брюки, как-то неуловимо по-военному отличался от любого колхозника собранностью и опрятностью. Тогда на дороге он тоже с большой заинтересованностью разглядывал красивую харьковчанку. Рядом с ним стоял всё тот же велосипед с аккуратным свёртком на багажнике.
Учитель с нескрываемым презрением оглядел щуплую фигуру молодого еврея в советской военной форме и вдруг, словно почувствовав выше обычного его интеллект и проницательность, совсем для него, видимо, нежелательные, потупил глаза и отвернулся. Личность существует только когда мозг размышляет над чем-либо. Прочие действия осуществляются рефлекторно и инстинктивно, как у животных. Есть люди совсем свободные от проявлений личности. Ну, если только совсем чуть-чуть и намёком. В Гецкине учитель усмотрел человека мыслящего, личность, и странным образом предпочёл почему-то дистанцироваться, хотя ему в такой глуши разговор с каждым умным человеком должен был, вроде бы, приносить радость.
— Что, Михалыч, уже вернулись с оборонных работ из Котельниково? — спросил старого казака учитель, быстро окидывая взглядом других окружающих Текучева людей: заплаканную мать Маши, молодых бойцов в новеньком обмундировании с автоматическими винтовками, сержанта-пограничника.
— Тю, да уж окол Котяльниково германцы с румынцами, друг Василий, нихто наши шанцы, шо мы кучяй дувадни копали с заранка до морока, аже и ня побачил, ни вони, ни красноармейцы, токо зазря хозяйство своя бросили и чада оставили без побачення, аж скиперда берёт, — ответил Текучев, протирая слезящиеся от пыли глаза. — Эва у Андреявны дочиря пропала, вже другая, ушла и ня возверталась, як вже и другие мальцы и девицы наши теперича пропадают, а важный проязжающий энярал дал жолнёров способлять ея шукать, може, вона ще жива.
— Этот товарищ казак ведёт подозрительные провокационные разговоры, товарищ лейтенант! — быстро произнёс сержант почему-то заговорщицким тоном, обращаясь к молодому командиру кавказской внешности.
Командир этот сидел в центре стола. Его спину, грудь, руки, плечи не скрытые майкой, покрывали чёрные короткие волосы как у какого-то зверя. Нос прыщавый, не то, что большой, скорее огромный. Большие умные карие глаза смотрели по-восточному масляно.
— Да? Немцы уже в Котельниково? — произнёс Виванов с таким видом, словно узнал самую неожиданную и удивительную весть в своей жизни. — И что, эти молодые люди будут искать нашу всеми любимую отличницу Машечку? А может быть товарища лейтенанта Джавахяна попросить им помочь в розысках? Вы, кстати, мою квартирную хозяйку Марию Ивановну не видели по дороге?
— Да, будем искать девочку и найдём! — ответил за старика Гецкин и его глаза ещё раз встретились с глазами учителя.
Гецкин вздрогнул из-за промелькнувшей во взгляде вроде бы расслабленного и медлительного человека уже немолодого человека неожиданной злобной ярости. Как такое могло быть? Показалось? Просто пожилому учителю плохо от жары и что-то болит? Боится прихода фашистов? Почему?
— Товарищ лейтенант, вот тут три бойца из батальона, что за рекой окапывается, переходили мост с местной сельской депутацией. Детей каких-то ищут! — произнёс сержант снова таинственным голосом.
Джавахян окинул умным взглядом добротную рубаху-косоворотку Текучева, его старую казацкую фуражку с треснутым фибровым козырьком, трёх красноармейцев, с любопытством рассматривающих вещи на столе, и сказал с сильным кавказским акцентом:
— Да, замкомандующий 64-й армией товарищ Чуйков дал указание помочь хуторянам и сопровождающим их бойцами стрелкового батальона в поисках пропавших детей. Пускай товарищи колхозники и бойцы ищут. Могу грузовик один дать, водителя, делопроизводителя. Кто у вас среди бойцов старший?
— Я старший! — ответил Надеждин. — Боец 1-й роты 1-го батальона 435-го стрелкового полка. Нам грузовик ни к чему, а вот от велосипедов, если придётся по округе колесить, не отказались бы, товарищ лейтенант.
— Берите себе велосипеды из конфискованных у дезертиров и подозрительных там у дровницы, — ответил лейтенант, сгоняя с волосатого плеча муху. — И кругом, шагом марш! Дайте уж поесть нормально, а то трое суток на одних галетах с водой, пока от переправы отходили. Как говорят в Армении: гостям два раза рады: когда они приходят и когда уходят уже скорее по своим делам.
— Владимирыч, ты окрест по прогонам атдаля ездяшь, Машеньку не стренул, не бачил, нашей жалочки Андреявны ёёйную дочиря? — спросил казак учителя.
Узнав со спины односельчанина, сидящего напротив лейтенанта, старик Текучев сделал к нему шаг и добавил:
— Тю, и Прошка-тракторист враз что-то робит издеся. Водно слово: станишник як ветютень, куду не прилятит, там и пристанет!
— Семён Михайлович, товарищ дорогой, я уж думал, что у Котельниково всю неделю будете противотанковый ров копать. Вернулись, значит... — ответил Виванов и на лице его возникло выражение абсолютного спокойствия и искреннего сочувствия. — Я-то думал уж к вам с утра ехать, сказать, что немцы по слухам совсем рядом, да не успел. А тут вот товарищи из НКВД попросили с ними побыть, чтоб в сразу в лицо местных от чужих различать. Вот мы с Прошкой и вызвались помогать бойцам Народного комиссара внутренних дел товарища Лаврентия Павловича Берии. Да, Прохор?
— Да, нужно наших станишников от крымских хохлов разлячать, шоб ошибок не было, — пробормотал Прохор, поворачиваясь к учителю и кивая.
На веснушчатом лице Прохора с редкой двухдневной щетиной появилась улыбка во весь рот. В одной руке тракторист держал гранёный стаканчик с мутной жидкостью, а в другой стрелку огородного лука.
— Господя, Прошка, ты ж с горилки из пашеницы на такой жаре таби лабец придёт! — всплеснула руками Андреевна. — Вон, побачь, товаришши воянные ня пьютши, а только водичкой колодязной потчуются, ня пей горилку! Так всяго много льзя в пал пить: квас, узвар, кислого молока с водой, сыта из мёда, буза из солодкового корня.
— А чаво, мня чихирь местный пить, дымку, брагу да кислушку? — с усмешкой ответило Прохор.
Михалыч осуждающе покачал головой и произнёс:
— Прохор, маманя твойная дряхлая ужо да абы-абы ходит, абы-абы видит, а с горилкой тож не расходится. И тобе туды же! Ужо хваченный! Перед гражданами начальниками хутор позоришь! — в поддержку Андреевны сказал старик Текучев.
— Что ты как базыга... Это же, товаришшей воянных угощения... Я у товаришша Джавахяна попросил для отдыха... — ответил, неуверенно пожимая узкими плечами, Прохор, улыбка сползла с его лица, и он уставился в стакан, — для поправки...
— Якой правки? — округлила покрасневшие от слёз глаза мать пропавшей девочки, на мгновение забыв о своём горе. — От того станишник гладок, что поел да на бок? Ой, добря ли горилку в полдень глушить? И по-моёмому такой страх на ентом привозине деется. Почяму вы, товаришш ахфицер, нонче остановили на привозине утеклецов, хотитя, шоб их германцы нагнали и забрали усих?
— Похмелюсь я! — тряхнул головой тракторист.
Станичники знали множество рецептов для снятия похмелья. Поутру пили стакан с закваской — кислым молоком. Хорошо помогала квашенная капуста или икра. Применяли «хвойный бальзам» из свежих иголок с веток сосны или лиственницы. Из запоя выводили полынью: свежие листья перетирали в порошок, смешивали со сливочным маслом и запивали тёплой водой. Похмелье как рукой снимало. Казаки всегда были не прочь выпить. Люди как люди, страна как страна. В станице Раздорской первые виноградные плантации заложили при Петре I. В середине XVII века в станице Цимлянской изготовили игристое шампанское, ставшее популярным.
— Э-э, гражданочка... Мужчина вами вчера, как говорит, выпил лишнего и теперь работать нормально не может, а ему до вечера на нашем пропускном посту стоять. Идите, гражданка, ищите уже своих детей, раз сразу уберечь не смогли. Тоже мне, казаки! — не особенно добро сказал Джавахян, переставал жевать и грузно опёрся на локти. — Что касается моста... Здесь час назад проезжал замкомандарма-64 товарищ Чуйков. Приказал задерживать и отправляли в батальон 208-й дивизии за реку всех проходящих на рытьё окопов. Ещё примерзал организовать роту ополчения для помощи 208-й дивизии. Добровольцев туда определить, отбившихся от своих частей военнослужащих и подозрительных без документов, но без бандитских и шпионских признаков, а также других мужчин призывного возраста. Сопротивляющихся или явных шпионов, провокаторов, явных врагов, паникёров арестовывать. Не подчиняющихся, вооружённых бандитов, расстреливать на месте. Про девочку товарищ генерал-лейтенант говорил тоже. Так что мы делаем своё дело, а вы делайте своё, товарищи колхозники. Не читайте нам тут морали про выпивку и про выполнение приказа по оборонным задачам Сталинградского фронта. Хорошо? Тут не казачья ярмарка, а война!
Сидящий рядом с лейтенантом немолодой старшина, отгоняя от мух от алюминиевой миски с кусками жареной курицы, сказал примирительным тоном:
— Не можем мы без проверки документов никого пропустить, гражданочка!
Андреевна махнула рукой. В её зелёных глазах отблеском сверкнули блики солнца, отражённые от хрустальной вазы. Патефон продолжал петь детским голосом:
Слышал я, фашисты задумали войну,
Хотят они разграбить Советскую страну.
Товарищ Ворошилов, когда начнётся бой —
Пускай назначат брата в отряд передовой!
В этот момент из магазина на крыльцо вышла абсолютно мокрая молодая девушка; не то крепдешиновое, не то крепжоржетовое синее платье с рукавами-фонариками в мелкий цветочек промокло от чего-то насквозь и плотно прилипло к крепкому, крупному, ядрёному телу, делая девушку как бы голой для нескромных взглядов окружающих. Ступая босыми ногами по сору, устилающему доски крыльца, опираясь ладонями о стену, она сделала несколько неуверенных шагов. Девушка двигалась и поворачивалась словно так, чтобы все пленительные изгибы её тела, теперь почти уже не скрытые одеждой, были как можно лучше видны окружающим. Лифчика и трусиков у девушки под платьем не было. Три бойца: Надеждин, Гецкин, Петрюк даже рты открыли от изумления.
Сегодня сначала полногрудая харьковчанка на дороге продемонстрировала своё декольте. На реке казачки стирали так, что груди плескались под блузками и подолы юбок были заправлены выше колен. Теперь вот стройная девушка в платье в облиплчку.
Не то, чтобы три бойцы никогда ничего такого не видели. Видели. Половой вопрос при социализме существовал вокруг них во всех своих многогранных проявлениях.
Пропаганда белогвардейской эмиграции и Германского рейха всячески использовало фальшивки на этот счёт для доказательства аморальности общинного сознания русского народа, сомкнувшимися с коммунсттчаскими идеями. Так пропаганда гитлеровцев использовала книгу «Сексуальность в борьбе культур» немецкого психолога Райха, где размещались фальшивки из переписки Ленина и Троцкого о необходимостях разрушения семьи и введения «однополуй любови». Гитлеровцы и белогвардейцы, как апологеты препорочнейшего капитализма и его буржуазной прессы, создали как фальшивку закон правительства Советской России «Об отмене брака», упраздняющий всё прежнее законодательство о браке и семье, якобы принятый 19 декабря 1917 года. Однако среди опубликованных советских декретов такого декрета нет. Был декрет об отмене признания властью церковного брака, о признании только гражданского брака — декрет «О гражданском браке, о детях и о внесении в акты гражданского состояния», регулирующий также технические вопросы регистрации. Совсем наоборот, советская семья была крепкой и здоровой. Как всегда капиталистическая пропаганда взяла свои пороки и преступления и приписала их своим политическим оппонентам.
Немецкий учёный Райх, а за ним Министерство пропаганды и народного просвещения Геббельса, использовали и цитаты брошюры советского врача Баткиса «Сексуальная революция в Советском Союзе» опубликованной в Берлине в 1925 году, полностью их извращая. На самом деле Боткис писал о том, что Запад придумали миф о дикой свободной любви в Советском Союзе, о социализации женщины и подобной чепухе, и распространяет её по всему миру. Мерзки, глупы и пошлы эти сенсационные новости. В повседневной жизни происходило нечто прямо противоположное.
Буржуазные, гитлеровские пропагандисты желали «пролить свет» на то, как марксисты «окультуривали» русский народ, какие извращённые сексуальные ценности они ему прививали в первые 10 лет своего «жуткого эксперимента», вместо рассказа о ценностях реальной Культурной коммунистической революции в России: массового строительства школ, клубов, домов культуры и библиотек, ликвидации безграмотности, просвещения крестьян, массовой поддержки большевиков со стороны творческой интеллигенцией того времени. Именно один из основоположников социализма Энгельс указывал, что именно социализм даёт возможность вырасти новому поколению мужчин, которым никогда в жизни не придётся покупать женщину за деньги или за другие социальные средства власти, и поколение женщин, которым никогда не придётся ни отдаваться мужчине из каких-либо других побуждений, кроме подлинной любви, ни отказываться от близости с любимым мужчиной из боязни экономических последствий. Близость мужчины и женщины при социализме основана на человеческой любви, а не расчёте.
Это капиталистический Вермахт первым делом устраивал тзнасиловтария в захваченных русских городах и открывал публичные дома, куда насильно сгоняли женщин. Проституция основана на частной собственности и исчезает вместе с ней. Отношения полов при социализме исключительно частное дело. Уничтожается только брак в частнособственническом обществе как зависимость жены от мужа и зависимость детей от родителей. Общность жён явление, целиком чвстносоствениеское и в полном объеме существующее в виде проституции. Коммунистическая организация уничтожит её. Зато по пропаганде белоэмигрантов и Геббельса всё было наоборот.
Также не существовало никогда декрета Ленина «Об отмене наказания за гомосексуализм». Непроводниками гомосексуализма в России как раз являлись апологеты капитализма. Наказания за мужеложство утратили силу при Временном правительства эсеров и кадетов.
Впервые карательные меры против гомосексуальных сношений ввёл в воинском уставе Петра I в 1706 году. В 1832 году Николай I принял «Уложение о наказаниях» — первый свод уголовных законов Российской империи, содержащий и параграф 995, карающий за мужеложство. Уголовное законодательство империи предусматривало до 5 лет ссылки в Сибирь. Начиная с 1890-х годов при расцвете капитализма в России обсуждался вопрос об упразднении уголовного преследования за мужеложство в связи с распространившимся мнением, что гомосексуализм — это психическое заболевание, подлежащее лечению. В 1902 году за отмену или смягчение уголовной ответственности за мужеложство ратовал знаменитый юрист Набоков из партии кадетов. В результате Николай II новым Уголовным уложением 22 марта 1903 года, подготовленным Столыпиным и Витте значительно смягчил наказание за гомосексуализм.
Рабочий класс — бывшие русские крестьяне, в институтах и университетах как капиталистические слуги не обучались, и к мужеложцам в большинстве своём относился сурово. Они их довольно часто по-русски оскорбляли, избивали и увольняли с работы.
После свержения Николая II заговорщиками-капиталистами и генералами действительно произошло снижение нравов, и часть молодёжи стала исповедовать теорию «стакана воды» — мол заниматься сексом так же естественно, как выпить стакан воды. Вот только Ленин, Сталин, Молотов, Ворошиловский и другие их соратники, в отличии от Троцкого, Зиновьева и «левых» большевиков возражали против половой распущенности. Ленин указывал, что от теории «стакана воды» молодёжь взбесилась, стала злым роком многих юношей и девушек. Теория «стакана воды» совершенно не марксистская и противообщественная. Конечно, жажда требует удовлетворения. Но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи? Или даже из стакана, край которого захватан десятками губ? Теория «стакана воды» проповедовалась буржуазной, капиталистической литературе в середине XIX века как «эмансипация сердца». Капитализм превратила её в эмансипацию тела. Коммунизм должен нести с собой не аскетизм, а жизнерадостность и бодрость, вызванную также и полнотой любовной жизни. Избыток половой жизни не приносит с собой жизнерадостности и бодрости, а, наоборот, уменьшает их. Во время революции это скверно, совсем скверно. Так считал глава правительства Ленин. Теорию «стакана воды» раскритиковал глава народного просвещения Луначарский.
«Социализация женщин» была любимым коньком белогвардейской пропаганды всех белых армий. Использовались фальшивые документы Красной Армии и Советской Власти, трофейные и поддельные печати, статьи белогвардейских газет перепечатывали Западные издания, публиковали фальшивки. Например 9 ноября 1919 года шведская газета «Svenska Dagbladet» воспроизводит факсимиле мандата о социализации женщин в Екатеринодаре за подписью не существовавшего Главкома: «Мондатъ. Предявителю сего, товарищу Карасееву, представляется прав соцiализировать въ городъ Екатерин од (замазано) душ девиц: возрастом от 16-ти до 36 летъ на кого укажетъ товарищъ Карасеевъ. Главкомъ Иващевъ». Созданные белогвардейскими палачами, убийцами и насильниками пропагандистские органы, комиссии, газеты переносили собственные преступления на большевиков выдуманных и реальных.
Зачем всё это Западу? Идентичность русского народа строится на глубоком переживании народом собственной истории. Люди напряжённо вглядываются в свою историю через стекло, пытаясь понять, какой проделан путь. Враги русского народа на это стекло набрасывают грязь, чтобы вместо истории неискушённый наблюдатель увидил лишь грязные химеры. Как он должен, при этом, воспринимать свой русский народ? Какая у него возникнет идентичность? Никакого «русского самосознания» на лжи и мифах построить невозможно. Это есть ментальная война на уничтожение русского народа.
«Левые» коммунисты под верховенством Троцкого, Зиновьева и других, примазывавшихся к революции, не только боролись против Ленина его соратников в вопросах заключения мира с Германией, Австро-Венгрией, Турцией, использования Красной Армии за рубежом, Но и в вопросах раскрепощения взаимоотношений полов. Близкий друг Троцкого и Зиновьева, член Исполкома Коминтерна, сотрудник газет «Правда» и «Известия» Карл Радек стал организатором во время НЭПа общества «Долой стыд». Голые пролетарии этого общества с красной лентой через плечо, разгуливали по улицам городов, громогласно заявляя, что стыд — это буржуазное прошлое. Появились нудисты на пляжах, в зонах отдыха, санаториях. Чистой воды вредительство троцкистов, ведь всем было известно, что большая часть русского народа, особенно старшее поколение, половой распущенности в своих крестьянских общинах не терпело на дух. Но Троцкий и Радек в 1924 году под стенами Кремля провели марш 10 тысяч обнажённых членов общества. Нарком здравоохранения Семашко заявил в газетах о недопустимости подобных обществ, ЦК при участии Сталина дали указания, и деятельность обществ подобных «Долой стыд», появление нудистов на общественных пляжах, стали пресекаться милицией.
Фотографы с дореволюционным стажем Гринберг, Андреев, Улитин, Свищов-Паола, Клепиков, Лобовиков, Еремин при НЭПе занялись своим прежним ремеслом — фото голых женщин. Пользуясь либерализмом НЭПа они начали «нести красоту женского тела в массы», пока Сталин не прикрыл эти лавочки порнографов вместе с НЭПом.
Бывшие буржуазные писатели на злобу дня при НЭПе выдали ряд произведений о свободной любви: рассказ Романова «Без черемухи» о сексуальной жизни студенческой коммуны, «Луна с правой стороны» Малашкина рассказывающая о дочери кулака, которая стала «женой двадцати двух мужей, повесть Гумилевского «Собачий переулок» посвящённый свободной любви. Все три книги читателям не понравились и попали под шквал критики в комсомольской прессе, в частности «Комсомольской правды».
Дольше всех популяризировала культа обнажённого тела культурная богема эпохи НЭПа — художники, литераторы и артисты, проросшие в Советскую Россию из трупа капиталистического посева царских времён. Они особой стеснительностью не страдали и личным примером показывали превосходство буржуазной наготы над пролетарским пуританством. Артистка Баранова могла в неглиже загорал на крыше в Ростове-на-Дону, артистка московской оперетты Хейфиц, на отдыхе в Крыму обнажалась перед фотографом на пляже. Актриса Барская снялась обнажённой для своего архива. Также поступила балерина Нина Млодзинская. О Лиле Брик — еврейской музе и головной боли поэта Маяковского и говорить нечего — могла и гостей принять в прозрачном пеньюаре. Но это всё рождённые при царе. Единицы. Когда после заверения НЭП актриса Максимова в фильме украинского режиссёра Довженко «Земля» в 1930 году полностью обнажилась, фильм с этой сценой на экраны уже не вышел.
То же самое с художниками, выросшими при капитализме: Дейнека, Осмёркин, Татлин, Кустодиев, Нивинский, Машков, Тихов и другие — до 30-х годов количество написанных ими в картин и графики в стиле ню велико. А что плохого в женском теле глазами не порнографа и большого художника? Ничего, один восторг!
Советская власть в довоенные годы большое внимание уделяла отдыху и здоровью своих граждан. Чёрное море стало тем самым местом, где рабочие и крестьянки поправляли своё здоровье после тяжёлых трудовых будней коллективизации-индустриализации. После чисток партии и органов власти от троцкистов и «правых уклонистов», прекратилась практика находиться на пляжах голышом. Остался культ здорового, красивого, спортивного тела: парады физкультурников, статуи спортсменов, рабочих, работниц в общественных местах, обтягивающая одежда которых соответствовала все тому же культу здорового, красивого, спортивного тела, вроде скульптурной группы Мухиной «Рабочий и колхозница» 25-метровой высоты, выполненной в духе победившей индустриализации-коллективизации из отечественной нержавеющей хромоникелевой стали весом 63 тонны. Как и предсказывал Энгельс, социализм коммунистического типа в Советском Союзе уничтожил эксплуатацию женщины в части половых отношений, уничтожил порографию, оставив от полового вопроса главное, красивое, здоровое, в отличии от варварского капитализма, всё так же проповедующего обобществление женщин как в обезьяньей стае…
Так что все окружающие понимали, что почём. Отблескивающие от велосипедных спиц солнечные крапинки придавали округлостям девушки в мокром платье ещё большую рельефность. Вдруг, словно осознав, что в её сторону устремили теперь взгляды множества людей, прекративших работу и разговоры, она, нарочито глупо усмехаясь, произнесла:
— Ой...
Девушка развернулась, сделала несколько неуверенных шагов обратно и скрылась в тени дверного проёма.
— Вот Зойка даёт! — после некоторого замешательства недовольно сказал Джавахян и вдруг со всей злости швырнул в сторону проёма двери большой помидор со стола. — Не посмотрю, что у неё папа лично товарища Микояна знает! Напишу рапорт за аморальное поведение, не достойное комсомолки!
Из окна, отмахнувшись от занавески, высунулся с огорчённым видом молодой мужчина кавказской наружности в расстегнутой гимнастёрке с лейтенантскими кубиками в петлицах и сапёрными эмблемами. Несмотря на молодость, на его голове виднелась лысина в венчике вьющихся чёрных волос, происходящая видимо, от переизбытка мужских компонентов в организме.
— Ты гдэ? Зоя! Прости, я пагарячился, я большэ нэ буду! — с умоляющей интонации произнёс брюнет с сильным акцентом.
Из окна послышался взрыв гомерического хохота Зои и её слегка истеричный выкрик:
— Ну и что, понял? Я могу и похлеще! Спорим, Тенгиз?
— Товарищ лейтенант, создайте условия для работы, — отрываясь от переписывания бумаг, сказала девушка с комсомольским значком на груди, сидящая за столом. — Понятно, что у них чуть не свадьба, но у нас работы полно, а они тут как в доме отдыха!
— Сейчас, Женечка, я этого грузинского джигита взнуздаю крепко! — прошептал Джавахян.
— Женьке помощь нужна, а Тенгиз уже должен мост заминировать, а он всё никак в себя не придёт от радости, что Зоя ему сказала «Да», — поддержал комсомолку старшина.
Полуобернувшись, лейтенант крикнул:
— А ну, лейтенант Енукидзе, прекрати это безобразие, что ты там? Совсем меры нет! Как блатари себя ведёте на малине!
— Хорошо, генацвале! — ответил из окна лейтенант.
Равенство в звании и то, что его армейский сапёрный взвод считался только приданым загадотряду НКВД, делали двух лейтенантов вполне равными друг другу. Енукидзе однако сделал серьёзное лицо и скрылся за занавеской. Оттуда снова послышались крики, как будто шум борьбы, звон посуды...
— Ну, что дальше, товарищи бойцы? Что застыли как столбы? Девок весёлых никогда не видели? — заметив вытянувшиеся от изумления лица Надеждина, Гецкина и Петрюка, спросил их седой старшина. — у Енукидзе сегодня день рождения. Они вообще хотели заявление в ЗАГС подавать, но раздумывают пока. Пусть отдохнут как следует товарищи перед боями с фашистами...
Потом старшина впился глазами в фигуру Текучева. После напряжённой паузы он снова принялся отгонять от лица мух и спросил:
— Чего, в молчанку играть будем? Откуда у тебя, дед, это выражение «гражданин начальник»? Сидел что ли? Где, за что?
— Не я был за красными окнами... Сына младшой мойный пошёл за красные окна. В атридцать деявиятам летась забрали его. Статья пятьдесят восемь — подрыв государска. На колхозной ярманке в Сталянграде, ударнику труда по личке присмачил кулачком за то, что ентот евойной невесте на хохряк под кофточку по выпитому делу лез. Три летов дали упруг. Ща вертаться должен. Невеста евойная, несостоявшаяся сноха, втымеж — тада села в лагерь иде-та на всходе кубыть за антисоветску агятацию. Жалилась, чё жениха ни за чё посадили за красны окна... Помозголовь, паря иначему паре за девяку наказал... — ответил старик и подавленно вздохнул. — Кому Дон тих, кому лих.
— У нас ни за что не сажают, папаша. Ударить передовика, комсомольца, не дай бог члена ВКПб, это, считай, подрыв социалистической экономики, саботаж и контрреволюционная деятельность. Вот ему и дали 58-ю пункт 7 — подрыв промышленности. Хотя могли и «хулиганку» дать. И если люди знают, что за агитацию против партии сажают, что за нападение на советских активистов тоже, — зачем это делают? Что, язык без костей и руки чешутся? А где несостоявшаяся сноха срок отбывает? — странно разглядывая старого казака, произнёс старшина.
— Аль у Чекмен-Ногинске иде-то... Всё, шо удалось выведать, а тошно не знамо, у ей ёёйные сродственники. Хочь младшой её братка Алексашка кода заходит ко мне повечерять, привечаю его.
— Повезло ей. Был я там, в Чекмен-Ногинске. Красивые места! — сказал старшина.
— Ты чё, товаришш батальный, тожа там был? — настороженно спросил Михалыч, подходя вплотную к столу.
— Тоже был. Только не как фашистская сволочь из числа зиновьевско-бухаринского отродья или контра, а как боец конвойных войск НКВД. Понял, земляк? Да и нет уже этого лагеря. Уж год как нет. Повымирали все враги народа там от тифа в прошлом году...
— Може брехня, но ежели так, пусть земля им будет пухом! Царь небесный — наш покров, а земля постелье… — произнёс Михалыч и вдруг пошатнулся.
Он закрыл покрытыми венами ладонями лицо и едва не сел на обжигающе разогретую солнцем землю, такие горестные мысли, видимо, нахлынули на него вдруг. Скорее всего воспоминания, а не жара отняли у него силы. Андреевна вместе с проворно вставшим с другой стороны Вивановым, подхватили старого казака под локти.
— Ня могет голодранец пришлый уразуметь, чё значит для станишника маить собейные адвадцать десятин пашни, потом и слёзками умытую землицу-кормилицу, а потом сосед-лодырь задаром, шо станишник, а то и не станишник, сдирут её с тебя у колхоз, и домачность, а там иё неимушшие губят, пускают в сорняк, и землица родит кое-как, а зерно куда-то увозят, а тябе не башли, а всего дува мешков на усю зяму... — начал шептать старик еле слышно, — неимушшие, безталаные, не умеючи имать и держать свойную землю, заладить сиять и жать... Церкву затворили, а сына ватагу упряжи организовал, а ему с государской власти то облог, то огневщик находит шо в кузне не гоже, то мальцам запрет робить, то милисия усё гуртом обдерёт…
— А ты бы хотел, дед, в город поехать спекулировать как в 1917 году, чтобы хлеба в магазинах не было, а только у тебя втридорога был? Так, кулацкая ты душа? — с угрозой в голосе спросил Джавахян. — Это твоя правильная казачья жизнь?
Старик Текучев 62-х лет от роду, как исконный донской казак кулаком как таковым не являлся, просто он, как казак, представлял собой пережиток феодализма — нёс за выделеный государственный земельный надел пожизненную воинскую службу. Вроде как очень мелкопоместный дворянин, мелкий шляхтич, стрелец, воин из сословия «детей боярских» времён Великих князей всея Руси и первых русских царей. Текучев имел до Советской власти из станичной юртовой земли 20 гектаров пашни, которую ему обрабатывали иногородние батраки, а он с ними расплачивался часть урожая, когда давал в аренду часть земли в счёт оплаты. Сам занимался только скотиной, лошадьми. Оба его брата и оба его сына имели столько же земли и так же с ней обращались. Сами не пахали, не сеяли, не жали. В общей сложности было у Текучевых более 100 гектаров неплохой земли вдоль Кумоярского Аксая. Так что и жили они не на хуторе как кулаки, и землю имели не в собственности как кулаки, а войсковую.
Казачье землевладение имело те же корни, что и помещичье, связанное со службой до Петра III, после чего помещики уже могли не служить. В 1762 году дворяне были полностью освобождены от призыва на военную службу. К казакам это не относилось. Кулак мог заплатить, чтобы отправить на службу вместо себя кого-то. Для этого нужно было заплатить официально 500 — 600 рублей, что было значительной суммой. Этим занимались сдатчики. Сдатчики подыскивали людей, для которых армия была единственным способом скрыться от нищеты или полицейского преследования, и сводили их с теми, кто готов платить, лишь бы не оказаться в казарме. Обделывая свои дела, сдатчики не брезговали ни подделкой документов, ни раздачей взяток должностным лицам. Наёмник получал почти две трети того, что заплатил наниматель. В середине XIX века в российской армии из более 1 миллиона солдат служило около 10 000 таких наёмников. Кулак имел деньги подкупать военных врачей и офицеров, занимающихся призывом, чтобы уклониться. Это стоило дешевле — 150 рублей. Таким образом кулаки владели землёй, отобранной через покупку или аренду разными путями у крестьянской общины, и в армии не служили — откупались. Детей своих тоже откупали.
Казак Текучев, служа за землю, пусть и феодальным пережитком, в отличии от кулака был на русско-японской войне в 1904 году, участвовал в Мукденском сражении с японцами, подавлял на Донбассе революцию в 1905 году, когда в Дебальцево рабочие механического завода и окружающих шахт, а также крестьяне захватили власть. Текучев с братьями и сыновьями сражался против своих соседей — малоземельных казаков и безземельных иногородних с осени 1917 года сначала в отряде есаула Чернецова — человека всего в крови — затем в других белоказачьих отрядах, участвовавших в свержении Советской власти на Дону осенью 1918 года. Текучеву исполнилось 38 лет, когда погиб его младший брат, а сам он после гибели Чернецова, попал в плен. После ряда злоключений и побега, он оказался в составе кубанского 1-го Уманского полка полковника Жаркова из 1-й конной дивизии «чёрного» барона Врангеля. В сентябре 1918 года дивизия участвовала в зачистке от красных Кубани и Терека. Текучеву, тогда вахмистру, пришлось подневольно участвовать в расстрелах пленных, даже невиновных казаков под станицей Урупской, хотя черкесы Султана Клыч-Гирея из Черкесского полка и так справлялись. Непринятие зверств Врангеля на Кубани заставили Текучева поспешить на Дон. В октябрьских боях дивизии барона Врангеля под станицей Успенской, Армавиром, станицей Сенгилеевской, сославшись на старые раны и возраст, Текучев уже не участвовал.
Дома его соседи Подскребалины, Журавлёвы, Нестеровы, Шаповаловы, Лавровы и другие знакомые из окружающих сёл и хуторов: Яблочный, Дарагановка, Караичев, Греково, Край-Балковский, Нагольной, Черни Верхне и Нижне, Кужной, Семичный, Бударка, Нацмен-Цыган, разделённые на красных и белых, воевали кто под командованием белого генерала Попова во 2-й Донской казачьей дивизии или Пластунской бригаде, кто в составе большевистской 1-й Стальной дивизии Жлобы, кавбригаде Думенко или в Котельничской дивизии Кавгила и Болтручука. Крупные землевладельцы Троилин, Бояринцев, Пишванов, Исаджанов, Алимов, Коваленко, Чередниченко, Буров, Песков, Цветкова, Попов содержали добровольческие белогвардейские 1-й Астраханский, 1-м Украинский полки калмыцкого князя Тундутова, возглавившего Астраханское казачье войско. Как раз в октябре 1918 года казачья конница Мамонтова заняла полосу железной дороги у Котельниково и отрезала Царицынский красный фронт от Северокавказской группировки Красной Армии. Казаки и калмыки начался перегон на Дон скота и перевозку старого и нового хлеба, предназначенного для отправки голодающим Москвы и Петрограда. В Сальских степях было за что кровь проливать обеим сторонам. Казаки хотели сохранить свой патриархальный уклад с пережитками феодализма в виде посаженный платы с иногородних, службы за землю, отработок и вспольщины иногородних арендаторов. Иногородние желали равенства на Дону через расказачивание. Расказачивание было почти таким же старым явлением, как и само казачество...
Царь Борис Годунов казаков намертво прикрепил к земле. За свой земельный надел казаки отбывали феодальную натуральную повинность в виде обязательной военной службы со своим конём и оружием. Это было первое расказачивание — вольность казачья была обуздана и казачья община кроме необходимости воинской службы ничем не отличалась больше от обычной русской крестьянской общины. Так же как крестьяне, казаки были связаны круговой порукой — за неотработку повинности: военной, земской, станичной, недоимок отвечала казачья станица также, как и вся крестьянская община. И крестьянская община, и казачья станица могли отбирать у нерадивых земельные участки, доходы, передавать в пользу других.
В 1682 году началось второе расказачивание — царь Алексей Михайлович Тишайший запретил казакам принимать беглых, что всегда было источником роста численности казачества для колонизации Дона. Южнее Воронежа встали царские заставы, где беглых крепостных ловили и расправлялись как с рабами — пороли, зачинщиков вешали, ссылали на каторгу.
Третье расказачивание провёл в 1703 году Пётр I, уже не нуждающийся в казаках как в военной силе при наличии своих регулярных солдатских войск. Царь запретил казакам самостоятельно занимать пустующие земли, устроил перепись поселений, стал наделять казачьей землёй по своему желанию своих фаворитов. Казачество ответило восстаниями. Крупное восстание сотника Булавина стало ответом на депортацию царём с Дона в Россию 3000 беглых крепостных, отнятие в казну соляного промысла. Борьба с раскачиванием тогда кончилось самоубийством Булавина и гибелью 7000 казаков. Множество станиц по Дону, Медведице, Хопру, Бузулуку были разрушены царём. Пётр I отобрал у казаков часть земель, включив в Азовскую губернию. За границу от массовых репрессий за веру бежало множество казачьих семей староверов под предводительством Некрасова. Атаманов выбирать царь запретил. Атаманов на Дон царь назначал, а управление казачеством передал Военной Коллегии.
Четвёртое расказачивание началось с постройкой крепости Святой Анны прямо посреди казачьи земель у станицы Старочеркасской и постройки Темерницкой таможни, позже ставшей городом Ростовом-на-Дону. Наступление на казачество императрица Елизавета продолжила, наращивая одновременно угнетение русских и украинских крестьян. Настал конец казачьей беспошлинной торговли с Турцией, Грецией и Арменией. Добычу соли казаками в Эльтонском озере ограничили. Монопольную торговлю этим дорогостоящим тогда продуктом передали неказаку Потовалову. Затруднили рыбную ловля в гирлах Азовского моря, в водах мёртвого Донца и Дона. Лес отобрали в казну. Переселенцев из России и Украины продолжали идти на Дон, но их уже селили и записывали за станицами только как крестьян. Приток людей в казачьи ряды закрыли окончательно. Екатерина II подтачивала казачество, активно и широко раздавая казачьи земли своим фаворитам, насаждая крупные феодальные хозяйства, конкурирующие с казачьими. В 1798 году Павел I тоже поучаствовал в расказачивании, приравняв казачьих чиновников к дворянскому сословию, чем разрушил казачье единство. Войсковую — государственную землю казачьи чиновники захватывали и заселяли крепостными. В казачьих областях цари искусственно задерживали просвещение, самоуправление и культурный рост. От казака требовалось произвести казачат, оставаясь на роли стражника и полицейского. При этом казачьи привилегии были фикцией и существовали на Дону не потому, что они действовали для казаков в других частях империи, а потому, что неказачье население на Дону было сильно ущемлено в правах, лишено тех прав, которые действовали для неказаков во всех других частях империи, являя собой массу для эксплуатации казаками.
Цари продолжали расслаивать и ослаблять казачество. В 1839 году казачьих офицеров и чиновников освободили от обязательной военной службы и дали право выхода из казачьего сословия. При переселении на Кубань позволялось войсковым старшинам устраивать одиночные хутора с заселение туда крестьян, иметь мельницы, сады помимо земельного пая, внося противоречия между хуторами и куренями, войсковыми чиновниками и рядовыми казаками. Казачьи земли непрерывно разворовывались — в Кубанской области в 1868 году 60 человек получили от царя 129 000 гектаров нефтеносных участков в вечное пользование. Командующему Кубанскими войсками графу Евдокимову, которого даже современники называли вором — царь пожаловал 4800 гектаров на реке Кудако, графу Сумарокову-Эльстон, генералам Кессеру, Бабычу, Новосильцеву казна выделила нефтеносные площади на Кубани, проданные, впрочем, затем французскому акционерному обществу «Новый русский стандарт». В 1870 году Донское, Кубанское и Терское офицерство и чиновничество получило от Александра II свои паевые земли в вечную собственность. Это тоже противоречило казачьему статусу. Из офицерских участков Донского и Кубанского войска примерно треть с 1860 по 1880 годы, то есть 40 процентов всей войсковой донской земли, оказались приватизированы. Принцип общинного казачьего землевладения разрушился. Черноморский край от Новороссийска до Адлера волей царя отчленили от Кубанского Войска, расказачили и заселили армянами. От Кубани отделили Ставропольскую бригаду. 12 станиц расказачили — казаков перевели на положение крестьян. Та же судьба постигла Адагумский полковой отдел. На Казачьи Войска распространили общегражданские суды, земства. Расказачивание — действия, направленная на лишение казаков самостоятельных политических и военных прав, ликвидацию казаков как социальной, культурной общности, сословия Российского государства шло то медленно, то быстро, но верно.
Тем болезненнее становилось расказачивание, чем меньше русской крови оставалось в царях Российской империи. Цари Российской империи — части династии Гольштейн-Готторпов-Романовых с 1762 года, со времени царствования российского императора Петра III, который был готторпским герцогом Карлом Петером Ульрихом. Гольштейн-Готторпы — часть династии Ольденбургов, царствовавшей в разное время в Дании, Швеции, Норвегии, Греции, родственники Маунтбеттен-Виндзоров. В российском императоре Петре III — русской крови была 1/4 часть. В его сыне Павле I — 1/16. В Александре I и Николае I — 1/32. В Александре II — 1/64. В Александре III — 1/128 часть русской крови. При нём 30 процентов высших должностей в империи и в армии занимали немцы. Если Александре III и был «царём русских», но он точно не был «русским царём». В вопросе этой царской династии русских людям гордиться было нечем: крестьянское общинное сознание русского народа резко контрастировало с частнособственническим сознанием Запада, исповедовавшегося немецкими царями, немецкой чиновничьей и военной верхушкой Российской империи. Относительно русского народа немецкая династия «русских царей была игом более жестоким, жадным и долгим, чем татаро-монгольское.
Шестое расказачивание устроило казачье дворянство и помещики, активно закладывая и продавая доставшиеся им даром земли. Половина проданной земли оказалась в руках нескольких владельцев, представляющих западный капитал. На казачью собственность претендовал теперь богатый зарубежный владелец, стремясь захватить как можно больше российской земли в условиях большого спроса на пшеницу в Европе. Огромное количество казачьей земли приватизировали коннозаводчики — 762 000 гектаров земли войскового запаса фактически были украдены 143 лицами из числа неказаков. В распоряжении казачьего войска остались бесплодные, безводные степи, мало подходящие для земледелия — лучшие земли и орошаемые были давно приватизированы. Казакам было за что служить самодержавию, но к 1914 году состоялась седьмое расказачивание, уже капиталистическое — иностранцы взяли под контроль 75 процентов торговли Северного Кавказа. Дон и Кубань сделались житницей Западной Европы при постоянных голодовках и голоде в самой России.
К началу мировой войны в 1914 году Николай II, в котором была всего 1/256 часть русской крови, либералы-министры Витте и Столыпин — люди все в крови — совершили новое расказачивание — передали в руки иностранного капитала, преимущественно французского, английского и бельгийского, всю крупную добывающую и другую промышленность Северного Кавказа, а также городское хозяйство, железнодорожный и морской транспорт, импорт и экспорт. Другой стратегический ресурс царской России — казачью нефть Кубани и Терека на 95 процентов тоже разрабатывали иностранцы — англичане, французы, бельгийцы, американцы. Торговые суда, осуществляющие внешнюю торговлю из портов региона, лишь на 20 процентов были российскими, остальные принадлежали англичанам, итальянцам, немцам, французам и грекам. Такая она была — Российская империя, построенная немецкими царями на благо Запад и на горе народам России. Казачество в эпоху капитализма на своей же земле в очередной раз ограбили и низвели до архаических землевладельцев в системе полуфеодальных отношениями с арендаторами. Эти отношения и предопределили путь к последующему расказачиванию.
К февральской буржуазной революции 1917 года на Дону на 1,5 миллиона казаков, с учётом эвакуированных и военнопленных приходилось 1,1 миллиона иногородних. На Кубани на 1,2 миллиона казаков — 1,2 миллиона иногородних. Зачастую промышленные посёлки на станичной земле назывались станицами или хуторами, имея на десятки тысяч проживающих иногородних казаков всего несколько сотен. К 1917 году на взрослого казака в среднем приходилось 11 гектар, а на иногороднего коренного крестьянина всего 3,8. Почти половина казачьих хозяйства применяло труд иногородних. Вся семья Текучевых с незапамятных времён обрабатывала свои земельные паи с помощью батраков, платя им всегда сущие копейки, или вообще платя продуктами ими и произведёнными.
Временные поселения арендаторов представляли собой трущобы — сложённые из глины хаты-полуземлянки, крытые соломой, загоны для скота, сложенные из навоза и соломы, безо всяких удобств, гигиены. Санитарные условия убийственные. Никакого управления. Таких поселений униженных и оскорблённых на Дону к революции имелось 339 с населением 70 500 человек. Для нового расказачивания поднималась и невиданная доселе могучая сила вооружённого пролетариата и крестьян в солдатских шинелях — бросающих фронт частей бывшей царской армии.
Восьмое расказачивание наступило весной 1917 года, когда Крестьянские съезды на Дону и Кубани обозначили порядок землевладения, желаемый крестьянам: сословия, казачество отменялось, земли раздавались безвозмездно желающим её обрабатывать собственным трудом. Крестьяне продолжили самостоятельно решать аграрный вопрос и после Октябрьской пролетарской революции 1917 года: делили казачьи земли, громили имения и экономии, отказывались платить Крестьянскому банку за полученную у банка землю, изымали хлеб и скот у помещиков. От этого расказачивания казакам удалось отбиться с помощью оружия, преимущества над крестьянами в военной подготовке и при содействии белогвардейской полицейской армии Деникина. Но это была Пиррова победа. Проблема была в том, что при отсутствии царизма буржуазная демократия и пролетарская революция одинаково вели дело к расказачиванию — уничтожению казачества как сословия с феодальным землевладением и феодальными отношениями с иногородними.
Особо заинтересован в расказачивании был иностранный капитал. Недра на войсковой земле принадлежали казачеству.
Иностранным акционерам — англичанам, французам, бельгийцами, вложившим средства в разработку угля и нефти Дона и Северного Кавказа, требовалось как можно скорее и вернее расказачить суверена войсковых земель и недр. Условия товарообмена Дона, Кубани и Терека с заграницей походили на условия торговли Запада с дикарями Африки и Занзибара, чукчами и камчадалами в тундре Сибири. Иностранцы всеми силами пытались такой порядок вещей сохранить. Западные правительства, нефтяные и угольные короли смыкались в этом вопросе в российскими капиталистами.
Казачьей патриархальной общине Дона, разлагающейся изнутри своими начальниками, снизу грозили расказачиванием иногородние и беднейшие казаки, пошедшие с пролетариатом, а сверху казачьей общине грозили расказачиванием капиталистические иногородние хозяйства, пытающиеся разорвать феодальные пережитки с помощью буржуазной демократии, идя с кадетской армией Деникина к торжеству капитализма. Казачество оказалось между молотом и наковальней перед неминуемым расказачиванием. В случае победы капитала и в случае победы пролетарской революции, казачество неминуемо уничтожалось как сословие.
Восьмое расказачивание продолжилось 1 апреля 1918 года в Екатеринодаре, когда состоялся Съезд Народных советов Кубанской области, провозгласивший образование Кубанской Советской республики. Республика действовала в интересах беднейшего и иногороднего населения против казачьих помещиков, казачьих и иногородних кулаков. Советская власть передала земли в ведение местных Советов, отменила арендную плату за землю, наёмный труд батраков, лишая казаков возможности обрабатывать свои большие наделы. Землёй наделялись в первую очередь беднейшие, объединённые в группы и товарищества. Излишки земли передавались нуждающимся станицам, аулам и сёлам.
Летом 1918 года Гражданская война на Дону, в отличие от остальной России, где сражались богачи и кулаки с бедняками, преломилась в борьбу «братьев» казаков против «хамов» иногородних. Вооружённая борьба за расказачивание и против расказачивания продолжилась. Казаки свирепствовали по отношению ко всем без исключения иногородним, говоря о депортации и даже о полном их истреблении. Иногородние и советские войска тоже начали думать о поголовном выселении или даже уничтожении казаков, по крайней мере особо богатого казачьего генералитета и офицерства.
Казаки сопротивлялись отчаянно, готовые вступить в союз хоть с чёртом, хоть с дьяволом. 19 мая в Новочеркасске, под охраной оккупационных немецких войск кайзера Вильгельма II, из жителей ближайших станиц созванный Круг Спасения Дона избрал атаманом генерала Краснова, начавшего реставрацию дореволюционных порядков. Для защиты интересов казачества на немецкие деньги и с помощью полученного от немцев вооружения, на Дону сформировали казачью «Южную армию» в противовес белогвардейской Добрармии Деникина, После обращения Краснова к кайзеру Вильгельму II, под давлением Германии Украина заключила договор с Доном как с независимым государством и начала широкомасштабные поставки Краснову вооружения с фронтовых складов бывшей царской армии. Краснов получил с бывшего Румынского фронта вооружения и снаряжениях на 10 миллионов рублей при цене винтовки 100 рублей. Захваченное у Красной армии оружие немцы также передавали Краснову. Немцы видели Дон в составе Доно-Кавказского союза — отдельной от России федерации, куда входили бы отдельные государства: Дон, Кубань, Терское казачье войско, Астраханское войско, Горский союз народов Северного Кавказа и Дагестана во главе с Верховным Советом атаманов.
Кайзер, считая отречение Николая II незаконным, предполагал нанести поражение большевикам и реставрировать в России монархию дома Гольштейн-Готторпов-Романовых с цесаревичем Алексеем, сыном Николая II и крон-принцем Рупрехтом — старшим сыном баварского короля Людвига III и Марии Терезии Австрийской-Эсте. Немцы, однако, в случае, если белогвардейская Добровольческая армия справилась бы с большевиками самостоятельно, были не против, чтобы белогвардейцы посадили на трон цесаревича Алексея и со своим русским регентом. Главное, чтобы Гольштейн-Готторпы-Романовы вернулись.
При помощи немцев белые начали брать на Дону и Кубани верх над красными. Являясь по существу монархической, белогвардейская Добровольческая армия, ставшая союзниками казаков, прикрывалась лозунгами Учредительного собрания, собирая все антибольшевистские силы для воссоздания «Великой Единой Неделимой», то есть России кредитоспособной, монархической и поставщика «серой скотины» для мировой бойни. В планы германского командования на Дону наоборот, входило ослабление и расчленение России. Если белогвардейская Добровольческая армия смогла в военном отношении заключить союз с казачьим Доном и Кубанью для борьбы с большевиками, то в области государственного строительства интересы Российской контрреволюции по созданию «Великой Единой Неделимой» не совпадали с интересами казачьими интересами. Борясь с большевиками, Дон и Кубань видели себя в России только как субъекты федерации. Интересы Дона и Кубани совпадали с интересами немцев. Интересы белогвардейцев Деникина совпадали с интересами Франции и Великобритании.
15 августа 1918 года Дон объявил Всевеликое Воинство Донское самостоятельным государством. К атаману Краснову прикомандировали немецкого майора Беккенгаузена. Донские и немецкие войска действовали совместно против красных войск. Всё для казаков Дона складывалось отлично. Краснов, имея профессиональную армию в 50 000 казаков, повёл успешное наступление на Воронеж и Царицын. Советская Россия могла противопоставить казакам только наспех сколоченные из разрозненных партизанских отрядов части Красной Армии.
Большой Войсковой Круг все захваченные иногородними в революцию земли конфисковал. Из них наделил малоимущих казаков и коренных крестьян, которых спешно «оказачивали» — принимали в казаки. Проводились правительственные выселения иногородних, как из села Калмык или станицы Аксайской. Иногородних выселяли и сами казаки станиц по приговорам сходов. Часто это сопровождалось дикими расправами, как в селе Михайловском из 200 дворов, где расстрелам, поркам подверглись 530 человек иногородних русских мужиков. Дома, надворные постройки казаки разобрали и перевезли в станицу Боргустанскую. Остальное сожгли и разрушили.
Оказачивание проводилось среди калмыков, где калмыцкий глава князь Тундутов организовал жизнь части калмыков по-казачьи — земельные паи общинной земли с русскими батраками-арендаторами за воинскую службу. В Сальском округе у русских иногородних калмыки отобрали весь скот. Станица Платовская стала «крепостной» у «оказаченных» калмыков, работая на калмыков как на бар. Слободы Мартыновка и Орловка один день в неделю работали бесплатно на калмыков.
16 августа белогвардейцы захватили, наконец, Кубанскую столицу Екатеринодар, положив конец расказачиванию и там. Советская власть на Кубани пала. Кубанская Рада лишила иногородних каких-либо прав. Был поднят вопрос об уничтожении или депортации 1,5 миллиона иногородних.
Девятое расказачивание не замедлило явится, но пришло оно с другой стороны: в конце сентября 1918 года Деникин объявил о новой власти на Дону, Кубани и Тереке во главе с собой как с диктатором. Правительственным органом при диктаторе стало Особое освещение под руководством генерала Драгомирова.
30 октября 1918 года для Дона вообще начались тяжёлые времена — капитулировала Турция, 11 ноября 1918 года Германия заключила перемирие с противостоящими ей в войне странами. Затем в Германии произошла революции. Германские войска поспешно отступили с Кавказа, Дона и Украины. В казачьей армии Краснова ухудшилось снабжение боеприпасами и снаряжением, начались панические настроения: сначала один полк перешёл на сторону красных, потом несколько страниц, потом все войска Верхне-Донского округа заключили мир с Красной Армией и стали расходиться по домам. В результате ширились прорывы красных частей в тылы ещё сражающихся войск.
23 ноября первые десанты западных стран антигерманского военного союза — Антанты высадились в Севастополе. Вместо немецкой армии по Версальскому договору их место начали занимать войска победивших их врагов. Франция, Британская империя и их союзники выступили в необъявленной войне против Советской России на стороне белогвардейской Добрармии. В Одессе высадились французские войска, туда же прибыли польские и сербские части. Николаев и Херсон заняла греческая дивизия. Смена внешней силы с немецкой на «союзническую», привела к тому, что в феврале собой власть Деникина вынуждены были признать правители Дона, Кубани и Терека. Деникин стал Главнокомандующим вооружённых сил Юга России — ВСЮР.
Монархическая направленность белогвардейцев по возвращению немецкой династии на русский трон не менее не изменилась. Генерал Эрдели от имени Добрармии в Ялте предложил Великому князю Николаю Николаевичу возглавить борьбу с большевиками в качестве диктатора — Верховного правителя на территории, контролируемой белогвардейцами и получил согласие: «когда сложится подходящая обстановка».
Белогвардейское расказачивание в полной мере проявилось 15-го февраля 1919 года, когда Донской Войсковой Круг вынуждено сместил с атаманства немецкого союзника и ставленника Краснова и избрал казачьим атаманом Богаевского — генерал-лейтенанта Добрармии. Представитель Франции на Северном-Кавказе Эрлишем, а также представитель английского короля на Кубани генерал Хольман объявили, что помощь военным снаряжением будет предоставляться казакам только при их подчинении Деникину. Франция требовала от Донского правительства оплатить убытки начиная с 1914 года, понесённые на территории Донской области.
За время атаманства Краснова террористы убили 25 000 казаков и 20 000 крестьян по политическим мотивам и мотивам классовой розни. Казаки расказачивали казаков. Пленных красных казаков при Краснове белые казаки убивали. Это было самое кровопролитное расказачивание за всю историю Дона. Кровавым путём извергов пошли казачьи богачи — генералы, офицеры, помещики, казачьи дворяне с самого начала Гражданской войны. Начал зверства 28 декабря 1917 года есаула Чернецов. После расстрела 400 человек только за два боевых эпизода, стало понятно: на Дону настало время Сатаны. Массовые убийства произошли в Дебальцево, на станции Лихая, в селе Султан-Салы, станице Платовской, Нижне-Чирской.
6 апреля казаки полковника Алфёрова под хутором Мешков уничтожили Тираспольский революционный отряда, с боями отступающий под натиском немцев по направлению к Воронежу: казаки убили через рубку шашками и расстрел 2000 красных украинских солдат. Часть пленных казаки передали немцам для работы на рудниках. 8 апреля генерал-майор Попов, ставший походным атаманом Донского войска, издал приказ: «Убивать всех красноармейцев без разбора!». 300 пленных казаки убили через расстрел в селе Гуляй-Борисовка-на-Дону. В Ейске на улицах пьяные казаки полковника Топоркова при ночном налёте убили шашками 125 красногвардейцев и простых горожан. После занятия Новочеркасска казаки также провели массовые политические репрессии и расстрелы. Рруководителей Донского Военно-революционного комитета казаков Подтёлкова и Кривошлыкова, которые пытались провести мобилизацию казаков против немцев в Усть-Медведицком округе, белоказаки убили через повешение 28 апреля 1918 года в хуторе Пономарёве. Весь отряд из 80 красных казаков убили через расстрел. По обнародованному приказу казачьего генерала Попова были казаки убили через расстрел 750 шахтеров Александро-Грушёвска. Казачий генерал Фицхелауров, защищая свои тысячи гектаров и тысячные табуны, опубликовал приказ об использовании убийств при политических репрессиях. В подконтрольном ему регионе по этому приказу было убито через расстрел 620 человек. Так называемые военно-полевые суды атамана Краснова за один только факт службы в Красной Армии приговаривали к смерти. На хуторе Котлобанском станицы Котовской Хоперского округа убили через расстрел 45 казаков за отказ вступить в войско Краснова. Сам хутор сожгли. В Новоузенске казаки провели массовые политические репрессии, в том числе убили через расстрел 160 сторонников советской власти. В станице Иловлинской по составленным спискам смертников 100 человек убили через расстрел при взятии станицы, а других 100 человек убили шашками на пути в окружную станицу Нижне-Чирскую. В станице Качалинской также произошли массовые политические репрессии. На Кубани в станице Роговской казаки организовали массовое убийство через расстрел тружеников сельхозкомунны. Приказом Nо.10 Кубанского правительства атамана Филимонов ввели убийства политических противников через расстрел за службу на руководящих должностях в органах Советской власти, за выдачу большевикам лиц, боровшихся против них, посягательство на изменение установленного в Кубанском крае образа правления. В занятых станицах Переясловской и Новокорсуньской белоказаки под командованием генерала Эрдели убивали через повешение местных активистов, в том числе казаков, убивали заложников. В городе Богучаре Воронежской губернии казаки полковника Алфёрова на Соборной площади убили через расстрел пленных; более 300 большевиков они подвергли политическим репрессиям. В тюрьмы каждую ночь убивали по 10 — 20 человек через расстрел. В окрестностях города убили 115 человек, 213 истязали поркой шомполами и кнутами. В Богучарскому уезде казаки реквизировали у крестьян 1326 лошадей, 1043 волов и коров. В Макашевке Байчуровского района Воронежской области пьяные казаки отряда Шапова отрубили голову беременной жене красного командира, вспороли живот, вынули младенца, отрубили ему руки и ноги. В другом городе Воронежской губернии — Калаче-на-Дону, казаки также провели массовые политические репрессии: убили через расстрел более 1300 красноармейцев, советских и партийных активистов, истязали шомполами кнутами вдвое большее количество людей. В этот же период политические репрессии и террор творили белоказаки в Бутурлиновке и близлежащих сёлах Берёзовке, Воробьевке, Филлипово. На железнодорожной станции и в посёлке Таловой Воронежской губернии белоказаки полковника Гусельникова и полковника Абрамова убили по спискам через расстрел более 200 советских работников, активистов, железнодорожников, рабочих депо, телеграфисток, машинистов, пассажиров поездов. Казачьи жёны снимали с убитых бельё и в бане отстирывали. В той же Воронежской губернии в селениях Лиски, Боброве, Среднем Икорце белоказаки организовали массовые политические репрессии и террор. Сотник Рябов сжёг 33 двора из числа ушедших к красным селян. У Коренной и Успенки на Граковом яру белоказаки убили 300 человек, в основном 17 — 18-летних пензенских юношей — безоружное маршевое пополнение Красной Армии из Пензы. В захваченном городе Борисоглебске Воронежской губернии казаки арестовали более 3000 советских работников, простых железнодорожники и жителей города им подозрительных из тех, кого не убили сразу на месте. Затем смертников отдельными группами зверски убивали за городским садом, на окраине. В станице Поповичевской на Кубани по решению станичного Правления убил 120 станичников. Окружной атаман по рудникам Таганрогского округа объявил, что на основании телеграммы Nо. 3217 управляющего морским и военным отделом генерал-лейтенанта Денисова, в случае противодействия властям против восставших будут применены химическими командами удушающие газы. В станице Отрадной на Кубани казаки из отряда Покровского и местные подручные ворвались в районный госпиталь, где лежали раненые бойцы из населённых пунктов Попутная, Казминки, Отрадная, Гусаровка и других. Одних больных убили сразу в госпитале, других мучительно убивали всю осень 1918 года. Жителей Отрадной при этом грабили, насиловали, сжигали дома. При занятии казаками Шкуро — настоящая фамилия Шкура станицы Червлённая, где в здании школы располагался госпиталь красноармейцами, больных тифом: около 1000 больных людей казаки убили через расстрел и шишаками, многих заживо закопали. Те же отряды казаков в осетинском селе Христиановском расправились с десятками стариков, женщин и даже детьми, бросая детей красногвардейцев на глазах матерей в пылающую печь, предлагая несчастным матерям «угоститься жареным мясом». Потом рубили женщин шашками. В кубанской станице Баталпашинской часть иногородних, поддержавших большевиков и на беду не бежавших, казаки вырезали — это была бойня. Этот далеко не полный список казачьих зверств на Дону и Кубани передавался из уст в уста среди подпольщиков, красных казаков, иногородних, рабочих, бойцов Красной Армии, взывал к мщению со страниц центральных советских газет, звучал на митингах в красных отрядах, обсуждался на заседаниях Совета Народных Комиссаров, был приговором из белогвардейских дневников и писем. Знал о таком и казак Текучев из Пимено-Черни, едва живой вернувшийся домой. Многое он видел сам в отряде Чернецова. Его знания о событиях 1918 года, до его дезертирства, ограничивались Доном и немного Кубанью, а ведь были ещё казаки Терского войска, казаки Оренбургского войска Дутова, уральские, астраханские, семиреченские казаки. Они тоже творили не меньшее зло в это время, не меньшие зверства против русского народа и своих же казаков.
Немцы-цари знали, кем терроризировать Россию. Жестокость и решимость применять широко террор и насилие казаков была достаточной, чтобы держать в повиновении не только цивилизованные польский, финский, русский, белорусский, украинский народы, культурные народы Кавказа — армян и грузин, но и самих чрезвычайно жестоких чеченцев, ингушей, кабардинцев, черкесов, кумыков. Эти горцы к 1917 году настолько были затерроризированны терскими казаками, что не помышляли не только о независимости, возвращении земель на плоскости, но и вообще ни о чём. Правда, многое для этого сделало и компрадорское ингушское и чеченское офицерство, немногочисленные горские дворяне и нефтепромышленники, как собаки преданные царю-немцу за подачки, готовые вместе с царскими карателями уничтожать и угнетать свой же чеченский, ингушский народы, которые жили в такой беспросветной нищете, что вынуждены были ходить наниматься в подённые работе к казакам и горько шутить, мол, весь их земельный надел такого размера, что с трудом на нём умещается корова.
Зверства казаков по отношению к русским, горцам, противникам на войне становятся понятнее при осознании традиционной жестокости, царившей в самом казачьем обществе под властью своих дворян, помещиков, офицерства, пришедшей из глубины веков и впитавшей экстремизм жизни на граница и нескончаемых войн с дикарями Кавказа, Крыма, Персии, туреччины. С кем поведёшься, от того и наберёшься. Поэтому система внутреннего казачьего суда и системы наказания резко отличались от практики русской общины и вызывали порой оторопь, шок, резкое неприятие.
Казачье право делилось на общевойсковое и станичное и признавалось царями. Судьёй в станице являлся атаман, то есть предстатель богатой части казачества, зачастую старший офицер, генерал, опиравшийся на Войсковое право. За исполнение приговора отвечал есаул, если нужно, он проводил задержание, преследование. Войсковой барабанщик-довбыш при наказаниях был приставом, публично зачитывал решение. При вынесении приговора учитывались все обстоятельства дел и часто находили их смягчающими. Таковыми были «незнание», «малолетство», «отсутствие злого умысла» и даже «действия в интересах казаков и веры». В том случае, если казаки в пылу самосуда увечили или убивали преступника, считалось, что вины их в этом нет, а тот «сам виноват».
Царская администрация крайне редко судила казаков помимо казачьего суда. Оно зачастую было жёстче имперского. Наказания за преступления казаки назначали исходя из прецедента, редко придумывая новое. Приговор приводился в исполнение немедленно. Мелкие дела разбирал Суд чести, избираемый для каждого дела жребием. Решение Суд чести принимались в присутствии священника и требовали одобрения Совета стариков.
В первые века казачества — XVI — XVIII самыми частым наказаниями были арест, отработка, порка, заковывание в кандалы, колодки, конфискация имущества, продажа в рабство. За тяжкие преступления топили, разрубали пополам, расстреливали из пищалей, забивали камнями, бичами, поленьями, рубили голову, расчленяли, разорвали лошадьми, повесить за ноги или шею, сжигали, волокли за лошадью до смерти. Смерть могли дать лёгкую или мучительную в зависимости от тяжести преступления.
Позорной казнью считалось утопление. Казака зашивали в мешок с камнями и на веревке бросали в воду. Мёртвого доставали и похоронили по православному обряду. Если хоронить не требовалось, преступника связывали, набивали одежду камнями и кидали в воду.
Утопление или закапывание в землю заживо полагалось за групповое изнасилование, мужеложество, скотоложество, умышленное убийство, похищение, воровство, разбой; за конокрадство и угон скота могли разорвать лошадьми. За нападения казаков на станицы или казаков, захват казаков в плен — топили или рубили саблями. За измену казачеству расстреливали из пищалей или топили. За шпионаж могли казнить, могли изувечить.
За организацию воровских ватаг, предоставление ворам убежища, снабжение их оружием и припасами атаманов, есаулов и «лучших казаков» забивали поленьями, расстреливали, вешали, простых казаков нещадно били и лишали довольствия. За бунт казнили старшин, остальных пороли и продавали в рабство. Смертной казни предавали и тех, кто подбивал на неповиновение — им секли головы, топили и вешали. Казнить могли за незаконное присвоение трофеев. За ошибки во время военного похода, в результате которых погибло много казаков, трусость, атамана или старшину могли утопить без предания тела земле или расстрелять.
Прошли века, но наказания у казаков в XIX веке, особого в период покорения Кавказа тоже поражали своей средневековой жестокостью, словно в казаках, как и в тех, с кем они зачастую имели дело: горцах, турках, татарах, законсервировалось доисторическое животное начало. Если казак убивал казак, его живого закапывали в землю вместе с убитым. Только знаменитый воинскими делами казак, богач, уважаемый в станице человек мог отделался штрафом. Варварским видом наказания за измену женщины было опускание в прорубь, притапливание с грузом, со связанными руками, вырезание ремней из спины. Могли голову отрубить. Самое безобидное, кроме избиения, — любовников связывали вместе и водили полуголых по станице.
Вора привязывали к столбу и оставляли минимум на три дня, пока он не заплатит за украденную вещь. Мелким ворам навешивали на шею всё, что они украли и также выставляли напоказ. За мелкое воровство и пьянство, могли назначит работу для станицы или посадить на хлеб и воду. За многократное воровство могли повесить или посадить на железный крюк. Самым страшным воровством считалась кража скотины, особенно коней. Пойманных конокрадов лишали зрения, топили в реке. Полиция не вмешивалась. Мертвецов записывали как утопших.
У должников отбирали имущества. За сплетни, клевету виновнику грозил штраф в пользу потерпевшего. Если денег не было, — обвиняемых был бедняк, его били розгами. Хутор, повинный в порубке чужого леса «обдирали» — официально грабили. Казаков с ужасным характером и неподобающим поведением, за связи с ворами, конокрадами, могли изгнать из станицы с лишением земельного участка, отселить в пустынные степи.
К революции кровавых приговоров времён покорения Кавказа уже не было, но старики о них ещё помнили и могли рассказать молодёжи. Капитализм принёс больше имущественных преступлений. Наказания тоже стали стандартными. Укравший две копны жатого хлеба, например, получал 30 ударов розгами и обязанность вернуть украденное. Варка 15 ворованных кур — 25 ударов розгами. За пьянство 40 ударов палками. Если казак украл лошадь у не казака, наказание могло ограничится 25 ударами плетьми. За складирование сена в станице штраф 3 рубля. Одни и те же виды наказаний могли применяться в станицах и хуторах к совершенно противоположным видам преступлений. За клевету командовали на службу вне очереди, и за кражу коня командовали вне очереди на службу. Высшей мерой наказания для Донских казаков стало изгнание из станицы. Убийц чаще уже отдавали полиции.
Вся семья Текучевых с незапамятных времён так или иначе имела дела с казачьим правосудием — как в числе осуждённых, так и в числе членов Суда чести или Совета стариков. Поэтому знал Текучев всё об этих делах без прикрас и лакун. Взгляд казаков на преступления и проступки вообще, а также и на преступников в начале ХХ века стал очень лёгкий. Казаки большую часть преступлений, осуждаемый обычным судом, греховным преступлениями перед Богом не считали. Воровать казаки не считали за грех, боясь в этом только закона станичного. Преступление одно и то же различали в зависимости от обстоятельств; например воровство днём со взломом и из-под караула считали более тяжёлым преступлением, чем тоже самое, совершённое ночью или без взлома или с открытого поля.
Казаки убийство к революции по прежнему считали серьёзным преступление. Зато грабежи, разбои и воровство считают за преступление не тяжёлое. Главной причиной таких преступлений казаки видели казачье удальство, считая достоинством украсть или ограбить, попить и поживиться чужим добром.
Особенно оказалось развито воровство, и как на наследственный казачий порок на него смотрел не совсем строго. Украсть сена, соломы, плодов каких-либо из сада, даже с насилием хозяину, какую-либо домашнюю птицу, срубить дерево, даже плодовое, украсть из общественного леса, — считали небольшим преступлением и очень слабо наказывали; а убить чужую свинью, гуся, утку, курицу, собаку в своём виноградном саду, украсть не одно, а несколько деревьев из общественного леса — не считалось даже преступлением.
Украсть у частного лица дерево — преступлением и в случае поимки порубщик отвечает серьёзно, а ужасть из общественного леса дерево, не считается преступлением и слабо преследуется.
На совершение преступлений влияло большое количество казачьих суеверий; например, чтобы развести какую-нибудь птицу, а равно виноград, непременно нужно украсть, — тогда только и птица пойдет в руку и виноград примется и будет скоро расти.
Из-за большого количества своего вина и развитого в связи с этим пьянством, среди казаков распространены оказались преступные связи, хотя блуд и прелюбодеяние по-любви не считались слишком большими преступлениями; впрочем, на подобных смотрели с пренебрежением. А вот рожать незаконно считалось бесчестьем. Отсюда и нередким был детоубийство и прерывание беременности. Изнасилование, растление, противоестественное совокупление и «снохачество» встречались у казаков очень редко, и то у пьяниц, и считались гнусными преступлением.
Станичное и хуторское население держалось мнения, что всякое преступление, как бы ни было оно серьёзно, могло урегулировано примирением. Благодаря этому, много преступлений оставалось нераскрытыми, а проживающие в хуторах воры, грабители — безнаказанными. Не редко ускользали от официально правосудия даже убийцы, и единственно лишь потому, что хуторское население не желало их выдавать полицейским властям: мёртвого не воскресишь, а как станут полхутора таскать по судам и отрывать от работы, так это казаку убыток. Сокрытие казаками сведений от всех посторонних лиц о большинстве совершавшихся в станицах и хуторах преступлениях, привело к тому, что не только войсковое начальство, но и члены других казачьих общин, знатоки казачьего быта, бытописатели, священники, представители станичной и хуторской интеллигенции, проживавшие в станицах и хуторах, имели очень смутные представления о правонарушениях и ответственности правонарушителей, весьма далёкие от реальной действительности.
В результате казаки сознательно сформировали для внешнего мира искажённые, не соответствующие действительности представления о преступлениях и наказаниях правонарушителей в соответствии с казачьими нормами. На самом же деле, перечень правонарушений, за которые донские «казачьи присуды» присуждали виновных к тем или иным видам наказаний не просто далеко выходил за рамки официального законодательства, а были совершенной противоположностью. Он состоял из целого ряда особенностей, которые полностью противоречили нормам имперского права. И вот когда пало под ударами «демократов» Российская империя с её какой-никакой юстицией, ничем не сдерживаемые «казачьи присуды» старых генералов и «Советы стариков», помнящие обоюдное варварство эпохи Кавказских войн и слыхавшие о своих дедов, как при Екатерине II за убийство закапывало живьём, за кражу коня ослепляли, за бунт расстреливали, четвертовали, а за другие преступления вешали, рубили, топили, жгли, рвали на части, резали ремни из спины, казаки взялись за старое. Тем более, что на кону стояла частная собственность. А как было хорошо известно, казак общее после, лес, чад хоть полостью разорит и потравит, да ещё похвалиться будет, а вот за свои пять гарбузов искалечить готов…
На зверства белоказаков в течении года на огромной территории от Воронежа до Ставрополя, от Донбасса до Оренбурга, в условиях боевых действий на разных фронтах, красные ответили «директивой о расказачивании» от 24 января 1919, предписывающий истреблять казачьих генералов, дворян и помещиков, осуществлять беспощадный массовый террор по отношению к казакам, принимавшим участие в борьбе с Советской властью, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи. Это было уже десятое расказачивание...
В июне-июле 1919 года казачьи государственные образования Дона, Кубани и Терека выступили против диктатуры Деникина и подписали соглашение об образовании экономического и политического Южно-русского Союза. За это неповиновение Деникин приказал убить Рябовола — одного из идеологов казачьего Союза, Председателя Кубанской Рады. Под прикрытием белогвардейских штыков 1 июля 1919 года Правительство Дона спешно провело земельную реформу, укрепляющую казачество в дореволюционном виде: для передачи малоземельным казакам принудительно выкупались помещичьи земли, конфисковывались когда бы то ни было полученные из общевойсковых земель монастырские земли и земли банков. Иногородние арендаторы, батраки, безземельные крестьяне, составлявшие половину населения Дона, не получали ничего.
Это была лебединая песня контрреволюции. В конце октября 1919 года под Кромами лучшие силы Деникина разбила Красная Армия. Бегство белых сделалось безостановочным. Текучеву удалось отсидеться на дальнем хуторе, который в Пимено-Черни считали заброшенным, поэтому белогвардейская мобилизация и белокалмыцкие команды по розыску дезертиров его на настигли. О многом происходящем тогда он знал, о другом узнал значительно позже.
В обстановке развала фронта 6 ноября 1919 года диктатор Деникин расказачил Кубань, прикончив государственность этой казачьей области, объявив её просто тыловым районом с начальником генералом Покровским. Белогвардейцы провели аресты членов казачьей Рады. Министра внутренних дел Кубанского правительства Кулабухова за подписание договора с Горским правительством убили через повешение. На Кубани свирепствовала белогвардейская контрразведка: людям перед расстрелами жгли пятки, загоняли под ногти иглы, разрезали кожу и сдирали полосами. Полицейские дела получались у Добрармии лучше, чем фронтовые — для того она в конце 1917 году и создавалась.
Деникин продолжил расказачивание, взяв казаков в экономическую блокаду: перестал пропускать товары на Кубань и Дон. Кубань в ответ стала препятствовать вывозу белогвардейцами излишек богатого урожая пшеницы 1919 года — 390 000 тонн и перешла на бартерный обмен. Терское казачество ограничило вывоз нефти из Грозного. В ответ на расказачивание и ужесточение белогвардейской диктатуры на Кубани началось повальное дезертирство казаков, вспыхнули восстания: в станице Полтавской восстанием руководил член Кубанской Рады Крикун, в станице Елизаветинской другой член Рады. В декабре власть в Ростове перешла к белогвардейскому генералу Кутепову. Рабочих, а также казаков-дезертиров, стали вешать уже и на деревьях. Лишь очутившись под гнётом деникинщины, казаки поняли угрозу, что несли им капиталистическо-помещичьи хозяева Добрармии. Кубанские войска быстро разлагались, образуя «зеленые» отряды, сражавшиеся против белогвардейцев.
В январе 1920 года красные прорвали фронта под Таганрогом и дивизии Добрармии оказалось отрезаны от донской и кавказской армий. За два дня боев 1 — 2 января 1920 года на подступах к Таганрогу красные отбили у белогвардейцев свыше 200 артиллерийских орудий, 7 бронепоездов, 4 английских танка и массу других трофеев. Это был разгром. В такой обстановке казаки создали Верховный Круг казачьих войск — Дона, Кубани и Терека во главе с Деникиным. Этот марионеточный Круг объявил себя высшей властью Дона, Кубани и Терека, и направил против кубанских казаков-дезертиров карательные отряды казаков с Дона. По всей Кубани прошло расказачивание — донские казаки пороли кубанских казаков, грабили, расстреливали. В станице Славянской выпороли станичного атамана Клименченко и депутата Рады Шербака, в обезоруженном Таманском полку за отказ идти на фронт расстреляли каждого 70-го, выпороли каждого 10-го. Кубанские казаки «зелёных» отрядов стали бороться и с донскими казаками. Казачьи станицы Воздвиженская, Петропавловская и другие вынесли приговоры сходов об удалении Деникина с Кубани.
25 февраля 1920 года у станицы Егорлыкской произошло крупнейшее кавалерийское сражение Гражданской войны и вообще XX века: три казачьих конных корпуса — основная ударная сила Деникина были разбиты конной армией Будённого. Эту конную армию создали Сталин, Будённый, Ворошилов, Тимошенко вопреки мнению высшего руководства Красной Армии Троцкого, никогда в армии не служившего и его военного руководителя — бывшего царского генерала Бонч-Бруевича, считавших, что кавалерия дело аристократов и казаков. При этом в высокоманевренной Гражданской войне красная пехота никак не могла победит в степной местности массы белой кавалерии, не имея массы красной кавалерии. И вот свершилось. Красная кавалерия из рабочих и крестьян разгромила офицерскую и казачью конницу, и белый фронт без своей кавалерии рухнул. Сталин, Будённый, Ворошилов, Тимошенко оказались правы в этом стратегическом споре с Троцким и бывшим командующим Северным фронтом «демократической» Русской армии генералом Бонч-Бруевичем.
Белогвардейская Добрармия диктатора Деникина окончательно развалилась, неуправляемо драпанула к Новороссийску. Кубанские войска, бросив фронт, неорганизованно отходили на Туапсе. 3-го марта красная кавалерия освободила брошенный белыми Екатеринодар, где ещё до их прихода оставшиеся члены Кубанской Рады постановили выпустить из тюрем большевиков. Красные конники без боя форсировали реку Кубань в районе Екатеринодара, разрезав пополам фронт Донской армии. Два донских корпуса побежали к Новороссийску, третий корпус, бросив фронт, побежал вслед за кубанцами. Казаки массово бросали оружие, расходились по домам, перебегали к «зелёным». Так казаки боролись против девятого, деникинского расказачивания.
К Новороссийску под ударами кавалерии Будённого беспорядочно отступило до 40 000 казаков и 10 000 белогвардейцев. Этой группы войск с артиллерией, бронепоездами, танками, значительными запасами патронов, снарядов, продовольствия, вполне хватало для долговременной защиты небольшого, окружённого горами Новороссийского плацдарма под прикрытием мощного флота Западных стран — эскадренных миноносцев, крейсеров, дредноута. Всего у Новороссийска под командованием английского генерала Милна и адмирала Сеймура сосредоточились 10 английских и 4 французских кораблей, 2 американских и 2 итальянских военных корабля. Кроме того, в Новороссийске находились британские войска — шотландские стрелки.
Красные кавалеристы наступали налегке; двигались медленно из-за завалов на дорогах: брошенные подводы, грузовики, артиллерия, амуниция, сосредотачивались в пригородах, никакими серьёзными силами для взятия города не располагали. Однако ничего для обороны Новороссийска Деникиным сделано не было. Наоборот. Деникин прибыл в Новороссийск со своим штабом раньше всех, но не создал там стройного плана защиты города, не подготовил достаточно транспортных судов для перевозки войск в Крым. Добровольческий корпус генерала Кутепова самовольно занял порт и завладел там почти всеми судами. Ценнейшие в боевом отношении бронепоезда, английские танки Mark V, артиллерия, конский состав просто бросили. Склады с продовольствием, нефтью, снарядами и патронами взорвали и сожгли.
Эвакуация белогвардейцев осуществилась только благодаря англичанам, французам и американцам. Западные военные корабли приняли на борт 5000 человек белогвардейских офицеров, большинство из них были повинны в тягчайших воинских преступлениях. Военные силы капиталистов Запада спасали их от народного возмездия. Корабли Британской империи вели интенсивный артиллерийский обстрел, в том числе из 343-миллиметровых орудий дредноута «Император Индии», береговых целей, поскольку «Зелёная армия» Моренца к 20 марта уже укрепилась на цементном заводе в Новороссийске, став одной из причин страшной паники в городе.
Неорганизованная Новороссийская эвакуация стала позорным бегством и прошла для белогвардейцев Деникина и казаков Краснова с катастрофическими потерями в личном составе и вооружении. Хорош был Деникин со своими офицерами крестьян до смерти пороть, женщин расстреливать, детей шашками рубить, деньги Запада разворовывать. «Гибнуть за Россию» эта сволочь не собиралась.
В Крым в панике удалось вывезти без тяжёлого вооружения только часть войск Добровольческого корпуса — бывшей Добрармии, донскую бригаду, кубанскую бригаду, ещё несколько мелких донских казачьих частей, по большей части офицерский кадр. Всего 33 000 человек бежали в Крым из 150 000 человек — не более 20 процентов. Утром 27 марта новороссийский рейд опустел. Сам бывший диктатор Деникин — человек весь в крови — своевременно погрузился со штабом на английский миноносец и благополучно отбыл в Крым, как зритель, поприсутствовав до этого на драме катастрофы вверенных ему вооружённых сил юга России и конца государственного образования с ним во главе.
Часть донских казаков и белогвардейцев отошла на Адлер, где сдалась в плен. Другая часть отошла на Поти, где её интернировали грузинские войска. В плен красным попало 22 000 казаков, немедленно отправленных на советско-польский фронт. Прорыв на Новороссийск части белогвардейцев, отступавших с колонной бронепоездов из Армавира из-за подошедший 29 апреля 50-й Таманской дивизии Красной Армии, провалился и белогвардейцы эвакуировались в Крым и Турцию из Туапсе при помощи британского крейсера «Калипсо».
После Новороссийского разгрома британское участие в Гражданской войне в России завершилось, поскольку Кубанские и Грозненские месторождения нефти, куда англичане вложили огромные капиталы, оказались потеряны белогвардейцами и смысла в их поддержке больше не было. Острая фаза Гражданской войны на Дону и Кубани завершилась победой власти Советов во многом благодаря сопротивлению казаков белогвардейскому расказачиванию. Остатки армии Деникина на Дону и Кубани тем не менее, проложили вооружённую борьбу другими способами. Но понимание на собственной шкуре сути «деникинщины», не дали белым снова поднять Дон и Кубань несмотря на серьёзные усилия.
После Новороссийского разгрома Добрармии на Северном Кавказе прошло одиннадцатое расказачивание, повторяющее принципы несостоявшегося девятого расказачивания весны 1917 года: казачье сословие отменялось, земли, имеющиеся у казаков сверх трудовой нормы, делились безвозмездно между желающим её обрабатывать собственным трудом. Зато оставшаяся за казаками часть земли была не войсковой, поскольку войска больше не было, а принадлежала казакам как гражданам на общих основаниях. Вот тут и выяснилось, что казаки, имеющие наделы по 10 — 11 гектаров и обязанные за это воевать за собственный счёт всю жизнь, в то время как по декрету Ленина простые русские крестьяне получали без всякой пожизненной военной службы и по 15 — 20 гектаров, не хотели до конца идти за своими казачьими земельными магнатами генералами, не желали больше быть казаками, хотели быть как все русских крестьяне в плане экономики и закона, но не традиций и культуры, конечно.
Масштабная Гражданская война на Дону и Северном Кавказе закончилась победой иногородних, рабочих, малоземельных казаков, перейдя в стадию действий крупных банд, недобитых белых отрядов, бандитского террора и саботажа. В это время главным центром контрреволюции стала Грузия, где с благословения французских и английских деловых кругов, кусающих локти от потери российского угля и нефти, нашлось убежище для Кубанского правительства Тимошенко и Гирея, Терского правительства Букановского, Горского правительства Чермоева. В Париже при поддержке эмигрировавших туда российских капиталистов и банкиров — людей всех в крови, сохранивших от часть своих средств за рубежом, изгнанные частные собственники создали «Комитет по освобождению Края от большевиков», а также Северо-Кавказское правительство. Фактически это был комитет по возврату частной собственности, перешедшей народам Советской России.
В июне 1920 года бело-зелёные банды, вдохновляемые и финансируемые из-за границы, осели в горах и проявляли очень большую активность, особенно отряд Короленко — 600 человек при 2-х пулемётах. Бандиты действовали в контакте белогвардейской армией Врангеля, удерживающей Крым, получая средства и оружие также из Грузии. Бывший генерал Фостиков пытался создать «Армию возрождения России» — 5,5 тысячи человек при 10 орудиях и 35 пулемётов, занявшую несколько горных станиц Баталпашинского отдела. «Возрождённая Россия» по мнению Фостикова и его зарубежных дирижёров — это когда частные собственники снова будет отбирать за копейки у российских тружеников результаты их труда, а вовсе не создание в России современной промышленности, науки, высокорентабельного механизированного сельского хозяйства. За это Фостиков и другие белобандиты убивали, калечили, жгли, взрывали, насиловали.
К августу белогвардейские отряды полковника Гирея, Крым-Шагилова, эсера полковника Серебрякова на Тереке и у Пятигорска нанесли поражение красной бригаде. Они разрушали железнодорожные пути, телеграфные линии, убивали коммунистов, их семьи, сочувствующих, даже пытались захватить Кисловодск и Ессентуки.
Запертый в Крыму и спешно на французские деньги сколотивший подобие новой белогвардейской армии Врангель 14 августа 1920 года высадил на кубанском берегу Азовского моря у Ейска десант из отборных офицерских и казачьих белогвардейских войск под командованием Улагая в расчёте на разрастание бело-зелёных банд, восстание кубанских казаков и горцев. Но кубанские казаки, имевшие за службу ещё меньше земли, чем донцы, как граждане РСФСР получили гораздо большие наделы и безо всякой службы, и снова лезть в казачий хомут к белым не желали. Ещё не зажили к них спины от Деникинской порки и не сняли вдовы чёрных платков в память о повешенных Деникинскими карателями станишников. Какой уж тут Улагай! Горцы из числа нищих так и вообще, получив от Советской власти земли, отобранные немецкими царями при завоевании Кавказа, за красных были горой, за исключением мулл, нефтепромышленников торговцев и офицеров.
Когда Улагай захватил узловую станцию Тимашевскую, Кубань его белогвардейцев встретила холодно. Деникинское расказачивание, порки, грабежи и расстрелы казаки запомнили навсегда. Красная Армия, имея на Кубани незначительные силы, начала контрнаступление: отряд Ковтюха на судах спустился из Екатеринодара по реке Кубань и у Ново-Нижнестеблиевской наголову разгромили отборный офицерский полк Казановича, убив в бою 1000 и взяв в плен 600 белогвардейцев. Улагай 5-го сентября поспешно погрузиться на суда и отплыл в Крым. Врангель высаживал такие же неудачные десанты на Таманский полуостров и у Анапы, отрабатывая кровью убитых французские деньги.
В мае 1921 года на фоне голода из-за нарушения сроков и объемов сельскохозработ, вызванных войной, бандитизмом, неумелыми действиями новых советских властей по проведению продразвёрстки, мобилизации казаков, аннулированию деникинских денег, бывший генерал Марченко собрал в лесах Майкопского и Екатеринодарского отделов из казаков, отдельных банд Афростмова, Лукьянова-Степанова, Серебрякова 4000-тысячную «Кубанскую повстанческую армию». Из членов из членов бывшей Кубанской Рады полковника Савицкого и Пилюка, ранее сражавшихся против Деникина, образовалось «Кубанское Временное повстанческое правительство». Марченко действовал на Кубани и Тереке, пытаясь создать из банд организованную армию. Отряд правого эсера полковника Серебрякова объединил бело-зелёные банды кулаков-казаков и бандитов и даже захватил Невинномысскую, но был оттуда выбит. Банды разгромили, Серебряков взяли в плен. 15 сентября Марченко появился у станицы Абхазской, через два дня недалеко от Краснодара. У села Белого, Краснодарского отдела 22 сентября толпы повстанцев потерпели сокрушительное поражение, их «армия» распалась на мелкие бандгруппы. К концу октября эти бандгруппы были ликвидированы. Казаки разошлись по домам, особо запятнавшие себя зверствами бежали в горы.
Проблем для Советской власти, добавляли горцы, особенно чеченцы и ингуши, стоявше в большей части за красных, но не из-за солидарности в вопросах общино-коммунистического общества, а наоборот, из-за частнособственнического желания завладеть бывшими землями Терского казачьего войска, когда-то бывшими при завоевании Кавказа землями чеченскими и ингушскими. С их стороны горцев как всегда не обошлось без кровавых и безобразных эксцессов, вымещавших на беззащитных теперь терских казаках обиды полувека забитости, рабской покорности, страха и нищеты, помноженной на свою социальную родо-племенную отсталость, власть мулл и старейшин. Не всегда и не везде большевикам удавалось удержать мстительных и кровожадных вайнахов в узде. Чеченцы и ингуши, отличившиеся и при Временном правительстве, и в Гражданскую войну в войсках Деникина массовыми убийствами, грабежаи и насилиями, и под красными знамёнами занимались тем же: терроризировали, издевались, убивали, насиловали, обдирали до нитки, жгли, захватывали, уводили в рабство. Они равно использовались белую власть и красную власть для единственной своей цели — мщения, обогащения, утверждения расистских идей, удовлетворения садистских наклонностей. За это не лишённый остроумия идейный противник Ленина глава Красной Армии Троцкий назвал чеченцы «ландскнехтами революции» — наёмниками.
Пользуясь сложившейся ситуацией, чеченцы и ингуши грабили всех соседей — грабили дружно, организованно, с большим размахом. Пользовались тем, что подавляющее большинство казаков-мужчин было на белых или красных фронтах или бежало из страны, а Северный Кавказ был наводнён солдатами-дезертирами, ненавидящими казачество и готовыми охотно присоединиться к грабежам и насилию, и при этом пролезавших в органы власти. Подлые джигиты из беднейшего безземельного населения Чечни без всякой вины убивали терских казаков, женщин, детей, издевались над ними, жгли живьём.
Ещё в ноябре 1917 года чеченцы с ингушами приступили к вытеснению казачьих станиц Сунженской линии, для чего, в первую очередь, подожгли со всех сторон и разрушили станицу Фельдмаршальскую. Чеченцы с фанатическим воодушевлением крупными силами обрушились на соседей. Грабили, разоряли и жгли дотла богатые, цветущие селения, экономии и хутора Хасав-Юртовского округа, казачьи станицы, железнодорожные станции, жгли и грабили город Грозный и нефтяные промыслы, не прекращая своей агрессии ни при Временном правительстве, ни при Деникине, ни при Советской власти. Из станиц Сунженской линии 10 000 казаков выселили поголовно. Безоружные, они уходили на север, гибли по дороге, подвергаясь постоянным нападениям кровожадных горцев. На территорию, принадлежавшую ранее казакам, переселилось 20 000 чеченцев, которые получили в свое распоряжение 98 000 гектаров земли...
С провозглашением 21 февраля 1922 года в Грузии Советской власти широкое повстанческо-бандитское движение на Кубани и Тереке потеряло базу и на Северном Кавказе действовали уже только раздробленные банды без широких задач, занимаясь убийствами, террором, поджогами, грабежами, нападениями на станицы, поезда, саботажем. В Ставропольской губернии кровавым террором отметилась крупная банда Грабоваша. В Терской губернии действовали банды Мордачёва, Марченко, Малькова, бывшего красного командира Логвинова, есаула Супрунова, Хмары, князя Джентемирова. На Кубани банды Дубины, Святки, Нелюба, Белого-Рутецкого убили множество советских работников, служащих, активистов. Но ничего похожего на прежние массовые антисоветские восстания на Дону и Кубани не было и в помине. Наоборот, казаки стали быстро привыкать к новым условиям жизни, когда они уже не являлись привилегированным сословием с излишками казённой земли, живущим за счёт иногородних.
В конце 1920-х — начале 1930-х годов всё среднее и высшее руководство Советской власти на Юге России, осуждали огульно-враждебное отношение к казачеству со стороны руководства и иногородних, справедливо считая, что отталкивание бедняцко-середняцких масс казачества наносит вред успешности советского и хозяйственного строительства. При этом жёсткие действия в отношении социально чуждых казаков-кулаков были продолжены.
Перегибы в национальной политике на Кавказе привели к тому, что выселение терского казачества продолжалось и после Гражданской войны и централизованного отселения казаков решением властей. В дальнейшем казки бежали от постоянных бандитских набегов чеченцем и ингушей. Со стороны Чечни и Ингушетии шли постоянные нападения на станицы и массовые угоны скота. Из-за этого две станицы, потеряв весь скот, сами ушли. Жизнь русского и казачьего населения всех станиц стала невыносима и шла к поголовному разорению и выживанию из районов Терека и Сунжи. В то время, как русское население обезоружено и к физическому отпору и самосохранению бессильно, чеченские аулы, наоборот, переполнены оружием, каждый житель, даже подростки лет 12 — 13 вооружены с ног до головы, имея и револьверы, и винтовки. Кроме того, горцы, получив землю, вместо благодарности, начали саботировать сдачу продналога. Советская власть, руководство партии, где Сталин уже становится лидером в вопросах государственного строительства, отложила пряник и взялась за кнут. У власти было два варианта: раздать русским оружие или разоружить чеченцев. Власть приняла решение разоружить Чечню, что и было сделано в ходе спецоперации 1925 году. Мракобесия и расизма чеченцев это не уменьшило, но остроту бандитских налётов сняло.
Условия, предложенные Советской власть оказались настолько неплохи, что к 1931 году из-за границы вернулись на родину из числа бежавших от Красной Армии примерно 180 000 казаков. Начали думать о возвращении даже казаки-некрасовцы. Эти казаки-старообрядцы уехали из России в начале XVIII века, спасаясь от репрессий царских властей и официальной цареви. Обособленно прожив в Турции 250 лет, казаки из поколения в поколение передавали язык и традиции. И вот теперь казаки-староверы собирались вернуться, ибо диктатура Православной церкви, основанная на царских штыках, наконец-то рухнула.
В течение 1930—1931 годов из-за передела казачьих земель и возвращением горцам Северного Кавказе их исконных земель в Терской области, множество казаков переселили в различных регионах России, в большей степени на Урал. С Кубани в январе 1931 года в связи с переделом земель власти осуществили переселение 9000 семей казаков — около 45 000 человек из районов Черноморья. Для кубанского казачества это составляло менее 5 процентов населения и на «расказачивание», как это называли белогвардейские эмигранты и фашистская пресса стран Запада, походило мало. Казаков переселили на Ставрополье и в Сальские степи. Целиком или частично несколько станиц Северо-Кавказского края переместили из-за саботажа хлебозаготовок. Из станиц выселяли и неказаков.
Выселяли в 1933 году с Кубани и Дона целиком или частично жителей 13 кубанских и 2 донских станиц, саботирующих хлебозаготовки — более 61 000 тысяч казаков и крестьян, в том числе почти всех жителей кубанских станиц Полтавская, Медведовская, Урупская. На их место поселили демобилизованных красноармейцев. Нельзя было допустить, чтобы кубанские земли, земли золотые, не засевались, а засорялись, чтобы на них плевали саботажники, чтобы с ними не считались. Через несколько лет партия большевиков перестала выделять казаков из других граждан Советского Союза. В 1936 году с казачества сняли ограничений по военной службе Красной Армии. В качестве поддержания казачьих традиций казаки в Красной Армии получили свою эффектную казачью форму одежды, основанной на униформе дореволюционных Кубанского и Терского казачьих войск. Парадная форма кубанских частей состояла из тёмно-синей черкески с красными обшлагами рукавов, рядами газырей серебристого металла на груди. Под черкеской носился красный бешмет, у комсостава обшитый по застёжке золотистым сутажом или галуном, у политсостава — чёрным. Уставной поясной ремень в парадном строю заменялся на тонкий «наборный» пояс с украшениями из серебристого металла, «общекавалерийские» сапоги — на мягкие кавказские; носилась также кавказская шашка. Головным убором, причём как парадным, так и повседневным при зимней форме являлась круглая папаха-кубанка с красным донцем, перекрещенным у личного состава чёрным сутажом, у начкомсостава — золотистым. При парадной и повседневной форме одежды носились широкие казачьи шаровары синего цвета с красным кантом. К зимней форме одежды полагалась черная бурка-«крылатка» и красный башлык, эпатажно закидывавшийся на спину. Форма терских частей отличалась от кубанской тем, что черкеска была «серостальной», а её обшлага, бешмет, донце папахи, башлык и кант шаровар — светло-синими. Для начкомсостава кубанских и терских казачьих частей ввели повседневный бешмет защитного цвета. Петлицы, нашивавшиеся при парадной форме на воротник чекменя, были установленного для кавалерии Красной Армии синего цвета, с золотистой окантовкой у комсостава и с черной у политсостава. Вот так и вышло, что феодальный казачий пережиток умер, а казаки остались...
— Зась, зась! — испуганно сказала Андреевна, ладонь как бы останавливая шёпот старика, перед полуобморным сознаем которого как во сне летели годы и события.
— У него, похоже, солнечный удар и он бредит! — сказал Виванов, изображая на лице сострадание к старику. — Пойдём, Семён Иванович, в тенёк с солнцепёка...
— Маршалу Семёну Михайловичу Будённому, командующему всем Южным направлением, полный тёзка, а такую антисоветскую речь произносит в прифронтовой полосе! — сказал сержант, что привёл бойцов и казаков от моста. — Сдурел он, кажется. И у моста тоже себя подозрительно вёл. Может, задержать его?
— За шо? — воскликнула Андреевна, — кряста на вас нету, и утеклецы у вас на привозине на колешках ползають, молят пущать их на ентот ерик…
— Моего отца казаки ваши, типа этого папаши Семёна, на Орловщине запороли в год начала империалистской войны до смерти за недоимки в мешок ржи и воз сена по указке барыни, у которой мы землю арендовали, — сказал седой старшина, краснея как рак. — Моего старшего брата казаки в Воронеже прибили шашками к воротам, а сестру привязали к коню и таскали по земле, пока она как кусок мяса не стала вся. Как псы царям служили и пили кровь крестьянскую не хуже упырей, поимев за это лучшие южные земли и свободу от царских поборов. Потом капиталистам и белогвардейцам как псы служили. За что им царь землю давал? За службу верную. А в чём служба была? Мужика простого русского губить, чтобы барам сладко жилось на шее крестьянкой! Советскую власть ненавидят казаки люто и немцев ждут как друзей. Насмотрелся я на них нынче у станицы Цимлянской и Синявской...
— Хватит! Маршал товарищ Будённый тоже казак. Борец с царизмом Емельян Пугачёв и крестьянский вождь Степан Разин, Ермак, тоже донские казаки, — мрачно сказал Джавахян, повернувшись к старшине всем телом. — Простой казак за Советскую власть тоже воевал. Ты иди, товарищ старшина, построй задержанных, выдай им оружие под роспись, кто вызовется Родину защищать, и веди их на ту сторону реки к батальону дальневосточников.
— Да-да, товарищ Будённый из наших сальских! — быстро вставил фразу Виванов, чтобы смягчить неловкий момент. — Правда, Андреевна?
— Да шо ты, Владимирыч, взгалчился? Яков вже Будённый станишник? Он вже с иногородних був, — тихо сказала Андреевна. — Не донец Будённый, а русак из хохлов с Харьковщины, и на Дон егойный садом с Воронежа пришедши, утеклец вон, — сказала Андреевна. — Токма жанёнка евойная станишница с Платовской! Маёвая маманя по лабазам купца Яцкина иё помнит до сих пор, вона завси снедь возила до хуторов и у нас был лабаз Яцкина. Вмерёж чем ему вышел талан в Платовской заарендовать подворье, вон адвадцать лет шастал с собейным садомом по Сальскому охруху, по станицам да хуторам, и даж в своёвый другий Донской охрух забярался…
— Хто родился на Дону, ентот трошки станишник! — прошептал Михалыч, постепенно приходя в себя и стараясь сгладить произошедшее. — Тю, шо-то накрыло как бурун!
— Есть, выдать оружие задержанным, товарищ лейтенант, — ответил чуть запоздало старшина, вставая из-за стола. — Кто вызовется Родину защищать!
Тёзка старика Михалыча маршал Советского Союза Будённый, создатель красной конницы, член Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии, до поражения Крымского фронта Главнокомандующий Северо-Кавказским направлением, теперь командующий Северо-Кавказским фронтом, родился в тот памятный год, когда в далёкой Женеве обрадовалась первая российская марксистская организация «Группа освобождения труда», а в Петербурге короновали нового Всероссийского императора-немца Александр III, убитого через пять лет бомбистом-эсером. В тот же год рождения Будённого в Индонезии началось извержение вулкана Кракатау, убившего 40 000 человек и поднявшего цунами высотой 30 метров. Это цунами смыло 300 городов и селений. Часть из них до подхода цунами разрушила ударная термопластическая воздушная волна с температурой 600 градусов Цельсия. Ударная волна на расстоянии 150 километров от вулкана валила леса, срывала крыши домов, двери с петель, превращала людей в пепел. Газо-пепловая колонна поднялась в стратосферу на высоту 70 километров. Объём материала, выброшенного вулканом, составил 20 кубических километров. Пепел оставался в атмосфере планеты нескольких лет, вызывая серьёзные изменения климата и кроваво-красную окраску зорь...
Может быть, часть энергии Кракатау передалась тогда Семёну, одному из восьми детей Меланьи Емченко-Будённой, как знать, но климатический сдвиг из-за извержения вулкана совершенно точно изменил судьбу России, вызвав череду сильнейших неурожаев, несколько раз повторившийся ужасный голод с людоедством, расшатав морально-нравственные ценности какие ещё только оставались к началу XX века в России…
Командуя с самого начала войны всем южным флангом советско-германского фронта, Будённый сделал для страны всё, что мог и умел. Безудержная его энергия проявлялась как по отношению к врагам, так к друзьям ещё с Гражданской войны. Его красные конники, необразованные люди, с представлениями об этике или порядке на основе общинных представлений о добре и зле, иногда, хотя, конечно, без садистских белогвардейских пыток и массовых убийств, занимались грабежами зажиточного кулацкого населения не менее рьяно, чем кубанцы и черкесы белогвардейского головореза Шкуро или чеченцы Эрдели грабили всех подряд. Будённый никогда не щадил мародёров и грабителей. Как человек, многие годы приведший в армии на командных должностях, он прекрасно знал, что дело вовсе не в украденой курице или обдуманной девке, а дело в дисциплине, которую грабежи и мародёрство разрушали напрочь, а без дисциплины любая, пусть хоть трижды профессиональная, вооружённая, мотивированная армия прекращалась в неуправляемое стадо. А как руководить стадом, как с ним воевать? Будённый прекрасно помнил, как бежало словно стало лучшие офицерские полки Деникина в Новороссийску, потому что были стадом: сборищем кровавых убийц, грабителей, воров, садистов и насильников. Такая была Добрармия. Поэтому Деникин не мог победить, сколько бы танков, бронемашин, самолётов ему не давали его заморские дирижёры.
Вот и в октябре 1920 года, например, когда во время боёв на Украине против польских интервентов и украинских националистов кавалеристы Будённого, особенно из бригады Книга, занялась грабежами, рубкой пленных, еврейскими погромами, а комиссар дивизии Шепелев, пытавшийся навести порядок, был убит, командарм Будённый действовал решительно. Особая бригада Степанова-Спинжарского на треть состоящей из коммунистов, с орудиями и пулемётами, окружила особенно отличившуюся грабежами 6-ю казачью кавдивизию Апанасенко, сформированную из ставропольских красных партизан. Будённый и Ворошилов не посмотрели, что 6-я кавдивизия отличилась под в боях за Воронеж, под Касторным, Ростовом-на-Дону, в Егорлыкском сражении с белой конницей, ставшем началом конца Деникина. Особая бригада Степанова-Спинжарского на треть состоящей из коммунистов с орудиями и пулемётами окружила дивизий красных казаков. На требование выдать зачинщиков грабежей и погромов, их выдали. В Елизаветграде состоялось публичное заседание Ревтрибунала конармии над 387 красноармейцами-ставропольцами, виновными в ограблениях, убийствах и изнасилованиях. 153 погромщика и убицы были приговорены Ревтрибуналом к расстрелу. Их показательно расстреляли в центре города. Апанасенко и Книга отстранены от должностей. Часть командного состава дивизии разжаловали в рядовые, послав на фронт воевать с Врангелем простыми бойцами, кровью смывать вину за то, что не сумели удержать дисциплину. 1-я Конная армия таким образом Будённый и Ворошилов «привели в чувство» и восстановили боевую силу.
В последующем партизанский «батька» со Ставропольщины Апанасенко получил блестящее военное образование, звание генерала. Апанасенко много сделал как командующий Дальневосточный фронтом, уравновешивающим миллионную Квантунскую армию Японии. Дивизии фронта Апанасенко сыграли важную роль в разгроме Вермахта под Москвой, а теперь батальон из 208-й стрелковой дивизии с фронта Апанасенко стоял за рекой Курмоярский Аксай и готовился преградить у Пимено-Черни путь авангарду 4-й танковой армии Гота на Сталинград.
Наследница же той наказанной дивизии, 6,5-тысячная казачья 6-я Кубано-Терская казачья Чонгарская ордена Боевого Красного Знамени, ордена Ленина Краснознамённая кавдивизия имени Будённого 22 июня 1941 года располагалась у Лемжа на самом западном участке Белостокского выступа. Здесь она попала под уничтожающие бомбардировки Люфтваффе осколочно-фугасными и кассетными бомбами из-за чего сильно постадал конский состав. Основные танковые и моторизованные силы Гота наступали в тот день севернее, а силы Гудериана южнее. 6-я кавдивизия генерала Константинова и комиссара Быкова в первые часы войны лишилась из-за бомбардировок складов боеприпасов для своих 122-миллиметровых гаубиц и горючего для своих 50 танков БТ-7 и 9 бронемашин БА-21, осталась без радиосвязи и внятного командования из-за предательства командующего Западным Особым военным округом, а затем командующий войсками Западного фронта Павлова.
Кадивизии казаков пришлось сдерживать тушу 15-тысячную 23-й дивизии генерала Гельмиха — одно из лучших пехотных соединений Вермахта, известное под прозвищем «Grenadierkopf» по дивизионной эмблеме. На сутки казки вместе с пограничникам НКВД остановили врага у города Ломж. Казаки и пограничники превосходно дрались. Они буквально усеяли землю вражескими трупами, но не на шаг не отступили. Если бы не потеря из-за налётов авиации своих тыловых служб горючего для своих танков, от которых каждый раз немцы впадали в ступор, и глубокого вклинения врага на соседних направлениях казаки держались бы и дальше. Ночь пришлось отходить на 87 километров к Белостоку в Супрасльскую пущу и участвовали на в контрударе советских мехкорпусов под Гродно, серьёзным образом опустошивших ряды танковых и моторизованных дивизий 3-й танковой группы Гота из 9-й армии Штрауса и немецкой пехоты. Трое суток несколько дивизий армии Штрауса, застывшие как вкопанные, напряжёно оборонялись под защитой всей авиации этого направления. Тут-то гитлеровцам в полной мере стало ясно, что это совсем не та война, которую он их провели во Франции и Польше.
Быстроходные танки Т-26 и Т-34 под Гродно 22 июня 1941 года отважно устремлялись с фланга на вражеские Т-II, T-III и T-IV, пехоту, колонны снабжения. Вспыхивали немецкие и советские танки, разбегалась немецкая пехота. То советские танкисты, имеющие отличную подготовку, отбрасывали немцев на несколько километров, то они снова после бомбежки и артобстрела всей тушей лезли обратно, и советские были вынуждены пятиться, оставляя на холмах горящие машины. К вечеру советские танки, не имеющие поддержки с воздуха, поддержки своей пехоты артиллерии, вынуждены были отойти к Гродно — иссякли боеприпасы, стало недоставать горючего. Вечером по приказу командарма Кузнецова войска оставили Гродно. Задача контрудара состояла в нанесении врагу максимальных потерь и была выполнена убиты и ранены тысячи гитлеровцев, подбиты и уничтожены сотни их танков.
Но силы были слишком неравные. В любой войне важен не только состав и вооружения войск, но их распределение по фронту и глубине. Для победы необходимо быть сильнее не «вообще», а «здесь и сейчас». Немецкие войска были отмобилизованы и готовы к наступлению, тогда как советские войска оказались застигнуты вероломным нападением. Советские войска находились в фазе развёртывания для выполнения плана активной обороны по военной доктрине Фрунзе при стратегическом отступлении. Войска продолжали прибывать к фронту, вступая в бой, с неполны штатами. Война застала Красную Армию в движении. Приказы отдавались устно по всей цепи командования. Гитлеровцы, рассчитывали разгромить всю Красную Армию у границы, и должны были думать, что вся Красная Армия идёт в ловушку к границе. Кроме того разграничительные линии между немецкими группами армий «Север» и «Центр» и между советскими Северо-Западным и Западным военными округами не совпадали. Одна из основных ударных группировок вермахта на Западном направлении 3-я танковая группа Гота при поддержке 8-го авиакорпуса фон Рихтгофена первоначально участвовала в разгроме левого крыла Северо-Западного фронта. Против Северо-Западного фронта была брошена не одна 4-я группа группа Гёпнера, а две — ещё и 3-я группа Гота — 4 танковые, 3 моторизованные и 4 пехотные дивизии имеющие более 1700 танков.
Вот и дивизия казаков потеряла все тылы, орудия, танки, половину кавалеристов убитыми и ранеными, подтверждая в который раз, что в условиях современной войны, высокие морально-волевые качества и прежние воинственные традиции не имели значения при техническом и организационном преимуществе врага. Казаки — это не национальность — это способ жизни. Они могли вместе с русскими людьми защищать Родину от врага, а могли вместе в этим врагами грабить, пытать, насиловать, или жечь русские дома вместе с белогвардейцами, чеченцами, калмыками, убивать иногородних, активистов, бедняков, продотрядовцев, собирающих продовольственный налог для городов. Казакам удавалось вполне перестреливаться с чеченами, предварительно разоружёнными Красной Армией, саботировать посевную и уборочную на колхозных полях, а потом пухнуть от голода, объедая государственные резервы. Не случайно именно здесь, именно по такой местности, населённой именно такими людьми, шло самое успешное наступление европейских полчищ на восток, не случайно, что именно здесь немцы во который раз за век наиболее глубоко вклинились на территорию России. Если бы 1800 километров от Бреста до Кавказа проходили бы по исконно русским землям, гитлеровцы были бы быть сейчас в городе Казань. Но русской земле они вели тяжёлые оборонительные бои за Ржев в 1000 километрах от государственной границы, а по казачьей земле уже достигли Краснодара. Неспроста это...