(Реквием по умирающей стране. 1988 год )
Стогов с трудом поднял глаза. Ребят не было. Только из потайной двери катил тот самый, прилизанный официантик, да как-то неестественно кренился влево. Но присмотревшись внимательней, Сергей Дмитриевич смутно сообразил, что и все остальное: стены, стол, и даже потолок тоже как-то сдвинулся влево, и, немного прийдя в себя, тряхнул головой.
Официант уже стоял у стола и усаживался прямо против Стогова. Он был такой же как и раньше, может чуть уставшее, ну как-то уж через чур зорко всматривался в изрядно поддавшего Сергея Дмитриевича.
Тому стало не по себе.
Он вновь встряхнулся, распрямил спину, с силой, до хруста, расправил плечи, словно богатырь после долгого сна.
Официант не уходил, не собирал посуду, а все наглей, наглей буравил глазами Стогова, с ехидной ухмылочкой: мол вот ты и мой. Ну теперь-то держись.
Сергей Дмитриевич еще больше почувствовал неловкость. Будто этот шкет беспрепятственно проникает ему внутрь. Перебирает кишочки.., выше, выше, вот зацепился за печень, легонько пробежался по легким, и, кольнуло резче, добрался до сердца. Казалось, тот знает все его мысли, глазами видит, как они перебегают, толкают друг друга, и слабеньких, немощных запихивают в самые дальние углы лабиринтов извилин, откуда самостоятельно навряд ли уж выбирутся. Значит, что-то теряется навсегда. И тут естественный отбор.
Официант расстегнул верхнюю пуговицу глухого белого пиджака, напоминающего френч, и с официантской ловкостью вынул оттуда припрятанную бутылку.
- Выпьем, Сергей Дмитриевич, за встречу, за близких и за себя. - Он вскочил, выглянул за раскрытые створки двери, перевалился через перила и, показалось, с завистью проныл:
- Танцуют, молодежь. - и взглянув на Стогова, спросил. - а что б вам не сплясать, а Сергей Дмитриевич.
Он вернулся в кабинет, захлопнул двери и для чего-то закрыл их на ключ. А, увидев недоуменный взгляд посетителя, просто и легко объяснил:
Да чтоб не мешали, а то начнут туда-сюда, туда-сюда, поговорить точно не дадут. - Он опять пристально посмотрел на Сергея Дмитриевича.- Вам ведь охота поговорить, Сергей Дмитриевич.
Эта назойливисть начинала надоедать, и Дмитрич перевел взгляд на бутылку. Та поразила его. Ничего подобного он не видел. Стогов хоть и особым знатоком в антиквариате себя не считал, но определил уверенно: старинная, прекрасная работа. Стенки переливались перламутровыми змейками, сходящимися головами к горлышку, и там чьими-то искустнейшими руками были срощены в одну голову разъяренной кобры, заменявшую пробку. А сквозь веревки змей неприятно резала глаза какая-то мутно-зеленая жидкость, ни на вино, ни на водку на похожая. Стогов с трудом отвел глаза.
Гость, а точнее хозяин ловко обезглавил чудище и верной, набитой рукой разлил по шикарным, но конечно же уступающим бутыли фужерам. Непонятный запах распростанился над столом. Даже сквозь пьяные ноздри Стогов почуял его. Было что-то знакомое в этом наверное неприятном аромате, но что?
Зеленая жидкость доверия не внушала. Но все-таки, повинуясь взгляду официанта, Сергей Дмитриевич неуверенно, но протянул руку и поднял фужер. Нос еще сильней резануло чем-то знакомым.
Ну... Пусть вам будет легче. - Хозяин лукаво посмотрел и чуть не разбив фужер, чокнулся.
Стогов, скрепя сердце, пригубил, а затем втянул в себя все остальное. Ничего неприятного не ощутил, напротив:по телу расплылось так нужное сейчас тепло и все, чем он только сейчас терзался как-то само собой отошло назад: нет не растворилось, не потерялось в беспамятстве, оно еще таилось в поле его зрения и таилось на заднем плане, готовое в любой момент прийти на помощь, а может, наоборот, подбросить какую-нибудь каверзу. Но внимание к нему притупилось.
- Э-эт, что такое. Что за бормотуху ты мне подсунул? - Стогов вспомнил, он все-таки начальник, а этот, черт его знает кто, он-то как-никак на работе. А на работе пить...
- Ты кто? Не борзеешь ли, парень... Как Фамилия..? - последнее Сергей Дмитриевич прокричал и не на шутку рассердился.
- Зачем вам? А..? Что на работе? Так я свое отработал. И пьем мы сейчас мое кровное. - Наглый официант вытянул вперед руку, поднес кулак почти к самому носу Стогова, - на часы гляньте... Так на работе или нет?
Часы мерно настукивали второй час новых суток, доказывая, новый собутыльник уже не на работе. И, подобревший Сергей Дмитриевич снисходительно разрешил.
- Ладно, черт с тобой... Ну, а вообще-то ты нахал...
- Так уж и нахал, работа такая, - ответил официант, и Стогов не заметил, как перед ним вырос поднятый фужер, а потом опустел. Как опустел тоже прошло мимо его внимания.
- Сергей Дмитриевич, а вы-то где должны быть? Я, ладно, как вы тут.. , "шкет", согласен. Шкет- я. Мне и на роду написано здесь болтаться. А вы с какой стати
торчите в этом болоте. Я на месте. Проститутки местные мне как сестренки родные. А вас ведь ждут, ох как ждут. Вот сейчас чистенькая ваша Ирина Сергеевна звонит вашему же дружку Лукьянову, душа болит у женщины, мается бедненькая... Ах как больно... Как бы ей помочь, а, Сергей Дмитриевич... Или вам все равно? - незванный нахал, наклонившись, придвинулся почти вплотную к Стогову и зло прошептал: Да нет, вижу, не все равно. А что ж мешает?
- Ты.., не лезь на рожон. Могу ж и вмазать... - Стогов попытался приобрести суровый вид, но наоборот, получился комичным. - вон сегодня один щенок тоже пугать решился...
- Да знаю, знаю. Ну а все-таки?
Вдруг официант, осененный чем-то аж просиял:
- А, кстати, не узнаете меня? Мы не так уж давно и виделись, и очень приятно побеседовали... Нет? - Он перевернул бутылку, оставшееся вылил Стогову, так, что потекло через края фужера.
Стогов не стал ждать приглашения и выпил последнее.
- Эх, Сергей Дмитриевич, Сергей Дмитриевич, мы с вами столько встречались. И все как-то инкогнито получается. А мне ж охота, чтоб меня узнавали. Вот как вас... Ну?... Ну, Сергей Дмитрич... Я ж Злодей. Вспомнил?
Стогов соображал совсем туго. Похоже, и эту, последнюю пить было тоже незачем. Смутновато доходило:что-то нареальное перед ним, вроде и официант стал каким-то другим, и действительно, что-то напоминает Злодея, но такие частности: кто, зачем, почему, оказались слишком мелки для уставшего сознания директора.
Лишь немного погодя он начал слегка соображать, и первое, что прогудел перегаром в собутыльника:
- Сгинь... Пшел вон, зараза.
Но зараза не уходила, наоборот, язвительно подтрунивала, подзадоривала:
- Так, так ему, Сергей Дмитрич. Так ему нечистому, нечего людей сбивать с толку. Правильно я говорю? Ишь ты, смысла жизни захотелось, умник нашелся. Запомни, Стогов, выше головы не прыгнешь. Многие пытались, да не получилось. Не такие шмакодявки, да и те свои лобики глупенькие поразбивали и бестолку... Ну... Выше голову...да не расстраивайся так, не мучайся. Я тебе еще налью. Этого добра у меня навалом...
Видимо зелье начинало сдавать, змий выдохся, и Стогов стал соображать лучше. И странно: перед ним действотельно сидел не официант, ни Саша Парамонов, а тот, тот самый злодей.., людоед.., только жира на щеках не доставало. Но это был он... Он.
Какой наглый вид. Какая самоуверенность.