(Реквием по умирающей стране. 1988 год)
Стогов свирипел. И без того красное лицо покрылось бардовой пунцовостью. Тяжелое тело стало твердым, управляемым.
- У-у... Свво-лочь... - Сергей Дмитриевич ухватил злодея за лацканы пиджака, тот не выдержал, затрещал где-то на спине.
Но что-то заставило пальцы ослабнуть. Стогов убрал руки, вновь сел и опустил голову.
- Так вот оно лучше будет, - злодей-официант ловко прихорошился, и никакой помятости на нем не осталось. - Вы что, Стогов, это грубость. Мне не нравится.Вы нарушаете закон. - Он помолчал, а затем наверное опять заиграл. - Но я прощаю. Запомни великодушие... Я уже прощал. А?... А-а. Вижу, вижу.., вспомнил...
Сергей Дмитриевич катастрофически трезвел, теперь зелье было бессильно. Он знал:это
война, настоящая, какой в его жизни еще не было. Главная. И что после этой схватки останется только один... Кто..?
Злодей жил века, и с ним воевали многие: и герои, настоящие бойцы, а он жив, вот он, здравствует... Значит... Выходит ему, Стогову... Получается ему дорога заказана...
Или как..?
Сергей Дмитриевич был трезв. Сначала ему показалось, сходит с ума, но как это происходит на самом деле он не знал. Ведь кругом все реальное:тот же стол, стены, замкнутая дверь.., вот только этот.
Стогов не боялся. Рассматривал того, широкоулыбающегося, видимо глубоко довольного судьбой. "Значит... Это было.., не сон... Нет... С ума я не схожу, все нормально.
Так. Так, спокойно.... Я в" ЗДОРОВЬЕ"... В Овальном. С кем? С пацанами...Где? Танцуют. Стой, а танцуют ли..?
Стогов принялся было вставать, но, спохватившись, остановился." Нет, поздно... Подумает, трушу... А это, это наша с ним встреча... Сейчас я ему скажу... А где Девушка? Она была, теперь я точно знаю... Не спросил ее имя... Имя... Она должна быть где-то рядом..."
- Ну хватит, довольно. Вы, Сергей Дмитриевич, готовы. Я давно наблюдаю. Вы, - кандидатура, что надо. Решайтесь,-злодей был строг и торжесвеннен.
Стогов его понял.
" Нет, он конечно же не мелочь... Красив... А лицо какое.., умница. Не-ет... Нет.
А что я могу с ним сделать..?"
Стогов вдруг загорелся, и глаза выдали его: "Убить.., убить и с концом. И сам туда же, и чтоб больше ничего... Эх, черт, а как же? Нет, не пойдет... Хитер, хитер... Ну, решайся. Скорей... Может он не так и силен? Раз есть злодей, значит кто-то и у добрых должен быть, кто-то их ведь должен защищать.? Так... Я решаюсь. А дальше, что дальше, что там, что же там..?
Рой несуразных мыслей пронесся у него в голоче.
- Ну, я жду. - Злодей поерзал от нетерпения. - Долго, долго, Стогов. Если вы о жизни, эт все пустяки. Позабочусь, все будет нормально. И о работе не расстраивайтесь... А..? О доме..? - Он кокетливо изобразил изумление, - я вас не понимаю. И это вы называете жизнью..? Да ты когда со своей Ириной упражнялся-то последний раз..? Забыл?
Вот видишь, чуть погорюют, для приличия, и все, и тебе, да и всем лучше.
Стогов почему-то согласился. Почти сразу. Что на него подействовало, но злодей как в воду глядел. Он все оценил и взвесил. Надо же, только что хотел воевать, удавить этого негодяя, а оказывается, так просто, само собой все получается. Никаких забот, никаких затрат...
- Что мне делать? - Сергей Дмитриевич сделал усилие, - и, знаешь, давай быстрей, не люблю резину тянуть.
Злодей как ошпаренный вскочил со стула.
- Вот. Я так и думал. Ты у нас молодец. Из тебя получится. Подучишься и получится.
Он вдруг посерьезнел, даже посуровел в лице, приобрел торжественность, и как на плацу приказал:
- Приготовься... Ну, ну, прямей... Ах, вы, сопли... Веселее... Вот так. Все.
Потом повернулся кругом, быстрым шагом почти подбежал к двери, дернул ее для верности, прислушался. Затем для чего-то заглянул под стол и наконец выпрямился.
- Ну, готовы?
Стогов чувствовал себя вполне нормально: ни страха, ни боли, лишь холод и пустота. Опять эта проклятая пустота.
Вдруг Злодей, напыжившись как лакей, поднял руку, и звонко, со значением скомандовал:
- Господа... Готово. Пошли.
И сразу, словно свалилась с потолка, загудела мелодия, пронзительно загремели литавры, но мелодии он не улавливал, какая-то издевательская какофония, режущая не так уши, как душу.
Стогов невольно пригнулся, вжал голову в плечи, словно приготовился получать приписные. Он только не знал, чем будут бить.
Неожиданно, он не успел заметить откуда, как перед ним появились его ребята, его армейские. Странно, ведь их совсем забыл.
- Ну, Серега..,приписывать что ли будем? - бодро подмигнул старшина Перепелица. Смотри, не подведи.
Стогов с удовлетворением отметил, как ловко догадался о приписных.
Вот начкар, старлей Василишин перегнулся через стол, похлопал по плечу и шутливо произнес:
- Сержант Стогов, выше нос. Не трусь. - и вслед за Перепелицей пропал.
Сергей Дмитриевич жадными глазами искал то место, откуда они появились, но так же и не видел, куда девались. Вот только были рядом, даже на плече хлопОк еще чувствуется.
Вот уже со спины, щикотя дыханием ухо, прижимаясь объемистыми грудями, наклонилась старая знакомая... "Да, боже ты мой... Натка. А она-то откуда? Ведь еще пацанами... Ох и шустрая бабенка была...
- Сереженька, лапонька, вспомнил..? Вспомнил таки. А я уж не думала... Ну и хорошо... - Ее горячие, толстые губы принялись неприятно слюнявить лицо, шею, а руки, умными, выверенными движениями полезли под рубаху...
И она исчезла.
После нее появился Вовка Замараев, тот самый, еще пацан. Такой же, веснушчатый, конопатый, и вихры бесшабашно задирали друг друга вверх. Но он промолчал. Лишь лихо, по-мальчишески подмигнул и, дружелюбно толкнув, растворился вслед должно быть и за его подругой.
За ним бабка Устинья. Почему-то рыжая. И ни с того, ни с сего принялась ругаться, обзывать его. На нее это не походило...Но за что..?
На смену ей из воздуха материализовался Черняк Афанасий Федорович, бывший директор "моторки", герой труда. Так и слег за столом, в кабинете. Но он прошел мимо, по барсучьи напыжившись, даже не повернулся...
Затем как в огромном, ярком калейдоскопе все быстрей и быстрей понеслись лица:одиночки, группы, толпы, и Стогов их не успевал узнавать.
Неожиданно все стихло.
Несколько мгновений звуки по инерции отражались от стен и оседали в ушах. Но и они пропали.
Опять центром внимания стал злодей, до этого явно скрывавшийся.
О-о-о... Как он теперь выглядел... Шикарность граничила с безумием., разрушая последнее человеческое в Стогове. Костюм играл тысячами лучей, улыбка сияла загадочней Моны Лизы. Живое солнце обрушилось на Человека, и он, впервые видевший такое, еле держался. Он уже не верил, что все это с ним, что это реальность, но глаз не закрывал, а смотрел, смотрел, впитывал происходящее, пытаясь отложить, спрятать, захоронить, чтоб уже никогда не забывать, не терять из памяти.
- Стогов, вы готовы..?
Сергей Дмитриевич с трудом выдавил:
- Да, я готов...
Злодей вновь поднял руки и хлопнул в ладоши. И вновь нависла музыка. Но теперь это была настоящая музыка. Траурная, нещадящая мелодия пятнами ложилась на оголенную душу, как опавшими листьями накрывая ее поверхность. Музыка была прекрасна. Душа рыдала. Без слез, без всхлипов, постепенно отделяясь от тела, поднимаясь все выше и выше... Стогов видел это. Он еще не знал что это душа, но догадывался, понимал: она, она дарит такое воздушное блаженство, растворяя все вокруг: стену, потолок, даже тело.
Лишь злодей упорно торчал на глазах, нарочно нарушая идилию.
Вот он что-то сказал, отдал какое-то распоряжение...
Что это... Зачем эти люди..?
Из потайной двери один за другим вываливались официанты в белом, искрящимся чистотой и что-то несли.
"Но как они идут, ведь пола нет, и земля этажем ниже..?"
Леденящий ужас овладел Сергеем Дмитриевичем. У первого лакея на подносе украшенная черными розами безумно улыбалась голова... Замараева Вовки, того самого, который только что подмигнул ему... И опять словно подмигивает...
Поставив ее на край, официант бесшумно исчез, и незаметно с другого края появилась распущенная голова Натки, Натальи Чумаковой. Волосы закрывали лицо, и сквозь них глаза светились безудержным гневом. Голова была чем-то страшно зла. Может, что оторвали от любимого занятия..?
Стогов не дышал. Он согласился, что мертв, что скоро прийдут и за его головой...
"Вот оно значит как..? Я не хочу так, не же-ла-ю.." - Ему показалось, что он кричит, но губы не шевелились.
Рядом с Замараевым появился Перепелица, а с Наткиной стороны, - начкар. Эти были как прежде: ни хуже, ни лучше. Хохляцкая физиономия Перепелицы сквозь игривый прищур будто молвила:" Серега, с тебя причитается. Давай, дорогой, ты теперь снова мой..."
Но вот ее заслонила чья-то женская голова. Ее он не узнал. Лицо выражало такую скорбь, что Стогов почувствовал, как по щеке покатилась слеза. Было видно как ей тяжело. Какое-то страшное мучение не дает покоя. Будто оторвали от тяжелой, нудной, изматывающей душу работы.
"Кто ж это..?" - Стогов не мог узнать. Но слеза покатилась дальше и на полдороги остановилась, застыв маленькой льдинкой...Она-то его конечно узнала.
А официанты все подходили и подходили, все несли и несли тяжкие ноши. Уже и места на столе оставалось немного, лишь пятачок перед ним, Сергеем Дмитриевичем... Но, что это..?
Стогов заорал. Он хотел вскочить, бежать, ну нет, что-то его цепко держало.., не шелохнуться...
На него в упор глядела голова отца. Та самая, та самая, что на фотографии, на могилке... Ни сединки... Она молчала, но из глаз вырывался немой укор:"Что ж ты сопляк, что ж тебе не живется..?"
Стогов как загипнотизированный подался вперед, хотел потрогать, погладить, но не отпускали.
- Живи, сынок. Живи, Сергей... Привет передавай...Люди-то как, помнят меня..?
Сергей, не сумев открыть рта, лишь подумал:" Помнят"...
- Помнят... Вот видишь, значит не зря. Я ж тебе говорил... Помнишь? Ну и добре.., добро, сынок...
Голова вдруг нахмурилась и посуровела до жестокости.
- А сейчас давай, Серега, рви отсюда, рви, дерись, хоть в лепешку разбейся, но чтоб духу твоего здесь не было... Ишь ты, сопляк... - Отец немного успокоился, - да и смотри, не пей так. Что-т ты, смотрю, зачастил...Мне это не нравится... Давай, сынок, держись...
Голова замолчала и подобрела, и словно ее оставшиеся силы передались сыну, но он смог шевельнуться. Упершись ногами в дубовый стол, как рычагом сбросил с себя неведомую силу, вскочил, закружился по комнате, но никого не видел. Никого не было.
- В самом деле, что это я..? Где ребята? - он со всей мочи закричал:-Па-ра-мо-нов...
И услышал стук в дверь. Подбежал к ней, дверь была действительно заперта, и в замочной скважине торчал старинный, кованный ключ...
"Что со мной..? - Стогов ощупал себя. Голова была на месте. Лишь в висках сильней обычного стучало:-" По-ра... По-ра... По-ра...,"- а что пора..?
Сергей Дмитриевич повернул ключ, и створки распахнулись, бесцеремонно оттолкнув его в зал. Разгоряченные молодые люди чуть не уронили Стогова, но все же при виде их ему стало гораздо лучше.
Странно, но он был совершенно трезв, больше того, мозг его работал прекрасно, как ясным, погожим утром.
Компания с шумом, смехом и веселой толкотней рассыпалась за столом, и пиршество загудело во всю.
Внезапно возле Сергея Дмитриевича оказался все тот же официант, но уже в своем обычном виде, в который раз заставив Стогова усомниться:"А было ли..?" но и сейчас что-то внутри говорило:"Было, было, верь, Сережа." И он верил. А через минуту поверил еще сильней.
- Ух, какова молодежь. Мы такими не были, - официант с издевкой ухмыльнулся и перешел к делу. - Сергей Дмитриевич, как вам, понравилось..? Правда ведь, впечатляет..?
Стогов молчал. Он ненавидел эту мерзость, но и не решался покончить с ней.
- А во-он оно что. Вы еще сомневаетесь... Ну смотрите. - злодей окинул взглядом сидящих за столом, видно выбирал жертву, и с растяжкой повторил:- Ну смо-три-те...
Незаметно для всех кроме Стогова хлопнул в ладоши, и заиграла музыка, теперь откуда-то снизу... Да, точно, это гремел кабацкий ансамбль на первом этаже. Лихая, зажигательная, дикая мелодия не давала усидеть на месте, даже у него ноги сами собой подпрыгивали.
Парни и девушки тоже стали дикими и один за другим выскакивали из-за стола, опрокидывая стулья. И тут же начинали выкидывать умопомрачительные, развратные движения, что даже видавшему виды Сергею Дмитриевичу стало неловко...
А ЛюсИ.. "Что ж она делает, дурочка..?"
ЛюсИ запрыгнула на стол и под одобрительное улюлюканье толпы принялась раздеваться...И Стогов окончательно поверил: "Злодей... Он".
Вот не по годам ее мощные груди беспрепятственно прыгали вдоль голого тела: вверх, вниз, вверх, вниз, чуть не хлеща по лицу, а она все продолжала. Совсем не чувствуя стыда. В разные стороны летели на парней юбка, туфли, плавки..., и молодая распутница осталась ни при чем.
Дурной пример оказался заразителен. Мода, она потому и держится века. И вот уже остальные, до омерзения пьяные девушки карабкались на стол, падали, вставали, лезли, лезли к своей цели, на ходу скидывая чешую.
Такого Стогов еще не видел. В его молодости подобных оргий не было.
Официант весело хлопал кого-то ниже спины, радовался силе своего могущества.
- Ну как, Сергей Дмитриевич. Кра-со-та...А ты сомневался... Держись меня, держись... - Он потряс холеными ладонями. - Вот в них вся сила, что хочу, то и будет. Захочу, поубивают друг друга, здесь же. Ну, хочешь посмотреть?
Стогову становилось мерзко и плохо. Сначала его потянуло рвать, но нет, было плохо не от этого. Должно быть слишком много потрясений свалилось за день, и он не выдержал...
Уставше опустил голову, затем, не удержав, уронил ее на стол, где недавно стояла голова отца, а сейчас лишь грязная от вина и блюд скатерть. На мгновение появился страх, что вот и его шеи коснется отточенное лезвие, и он наконец-то расстанется со всем, со всеми. Его сознание, выручая от видений, стало покидать. То ли навсегда, а может он просто засыпал. Ведь крепкий же мужик.
Всего остального выдеть ему не пришлось. Силы оставили обмякшее тело, возможно сознательно защищая от ждущих впереди потрясений.
Он засопел, слюня стол.., и успокоился.