Говорил: «давай, давааай разругаемся в хлам..»
и я стала как будто богом забытый храм,
правоверно шептала молитвой: "харам, харам"
крошками хлебными разбрасывая по дворам
любовь - отдавала на перекрёстке семи ветрам,
отрывала от сердца алеющим лепестком,
выпивала яд слов горчайших одним глотком,
упрашивала себя: «не дыши, не пиши о нём»
только, матушка-тьма, ты помнишь ? пусть цел и жив,
пусть вокруг него неприступные рубежи,
для врагов, и если я ему так не нужна,
если он хотел тишины — пусть будет ему тишина.