(Тане Савичевой и тысячам погибших в блокадном Ленинграде)
К мосту прильнули облака,
Тут за глаза белесой ваты,
Тут каждый волен подстрекать,
Что мы за то не виноваты…
В плену пришедших холодов
Блокадный хлеб был горче смоли,
Но правда тех голодных ртов
Была и в мужестве, и воле,
Где от сирены всякий глох,
И дребезжали стекла в шрамах,
Где смерть брала последний вздох -
Затихла мать... «Мне страшно, мама!»
Слабела тонкая рука,
Дрожал блокнот, белели пальцы
Той девочки издалека,
Которую уже не знать мне…
Не видеть боль в ее глазах,
Совсем ребенок - звали Таней.
С недетским стоном на губах
Тележку вдоль руин фонтана
Тащила волоком впотьмах…
В тряпье, лицо - снегов белее,
В тележке мать - на небесах
Ей будет лучше и теплее...
Смоленка, ржаво-шаткий мост
И скрип колес невыносимый,
Глаза ослепшие от слез,
Откуда только взяться силам!
Брусчатка, грязь, сырой ангар,
В нем груды тел нагих, опухших...
А дождь хлестал... Он свысока
Крестил отдавших свои души,
Что на века презрели смерть,
Ее оскал и нюх звериный!
Не потому ль кровит строка
О тех, кто в лихолетье сгинул...
Нацист, ты - зверь, не человек!
И над тобой висит проклятье:
Тебе в аду гореть вовек
За ту, которую не знать мне …
Не тронут память жернова!
А небо гонит клочья ваты,
И вдаль великая Нева
Течет виной невиноватых…