ВЫСОЦКИЙ
Я – Высоцкий.
Мой голос летит над моей страной, как ветер,
гремит, как весенний гром –
над бараками и окопами,
над хрущовками,
над погасшими домнами,
над брошенными полями,
над колоколами
и куполами…
Я – Высоцкий.
Я соколом в небе парил,
куницей по древу взмывал,
волком рыскал по диким просторам,
и струны гитары моей
под твердыми пальцами
славу мою рокотали…
А век-волкодав
у ног моих лег,
уткнувшись в мои
щегольскИе ботинки.
Я – Высоцкий.
Я ломился сквозь время,
стены лбом прошибая.
Я шел
по волнам народной любви,
как Исус по воде.
Я – Высоцкий.
Я – солдат,
и рабочий,
и зэк.
Я помножен на миллионы,
их силы вливались в меня.
Я пел –
и замыкалась волшебная цепь,
и бешеный свет
проникал в уголки странЫ, и душИ,
и истории,
неизмерим в амперах и вольтах;
наверное,
сила
прямо пропорциональна
сопротивлению.
Я – Высоцкий.
Я один был
против ржавой и лживой,
но такой здоровенной и злой
державной машины;
но она буксовала
и делалась маленькой,
как игрушечный танк,
под ногами моими крутясь,
потому что внутри механизма
сидели люди,
а люди любили
и любят меня.
И пусть кто-то висел, как репей,
вцепившись
в мои обшлага и штанины –
я шел,
и каждый мой шаг
был шагом к свободе и правде.
Я – Высоцкий.
Я один был.
Я был не один,
ведь народного стона и смеха тонА
в моем горле луженом
звучали;
и никто ничего со мной сделать не смог.
И только я сам
смог убить себя.
Впрочем, неважно.
Я – Высоцкий.
Мне смерть – не указ.
Я неуправляем.
Я сделал, что мог,
за сорок два с половиною года.
Я кровью живою жил,
(как сказал когда-то
мой несыгранный Пугачев
устами «поэта поэтов»).
Я – Высоцкий.
Я не был святым,
но в любом доме
я смотрел со стены,
как Никола или Георгий,
и великий язык
в моих венах кипел,
а не морфий.
Я – Владимир.
Я миром владел и войной.
Я правил этой страной.
Я – самодержец душ.
Отдыхайте,
кремлевские тени!
Я – Высоцкий.
Прошедшее время – не для меня.
Я не жил, а живу,
я не шел, а иду,
я не бЫл, а буду –
покуда «в подлунном мире»
будет хоть кто-то
с живою душой,
пока хоть один человек
будет знать,
что такое
бессмертье.