Танцуй, пускай идут дожди,
Танцуй и солнце призывай.
Играй, смотри струна дрожит,
Играй и струн не отпускай.
Теряй, смелее отпусти -
Края, что так или иначе,
Оставишь ты, дав прорасти
Зерну тому, что в сердце прячешь.
Дыши, теплом души наполни -
Ауры кувшин, пускай
Игрою света преисполнится
Сей мир, только не расплескай,
Всё понапрасну, осторожнее,
Ступай смелее, за шагом шаг,
Искать то что всего дороже,
Туда где хочется дышать.
***
Тлеть иль сгорать, лишь мы избрать вольны.
Не жаждая оправдания ожиданий,
Не ища ни в чём, ни чьей вины
День новый принимать как воздаяние.
Писать в тетрадь, срывать листы и жечь -
Слова, что не дойдут до адреста,
Моменты встречи в памяти беречь,
Нелепо, но, наверное так надо.
А время будет течь, струться, тикать.
От точки встречи вдаль уйдут пути.
Влюбиться в одиночество, привыкнуть...
Лишь только чтоб к той точке вновь придти.
Танцуй, пускай года проходят,
Пусть стаи птиц летят из далека.
Реки в конце пути моря находят,
Становятся водою облака.
***
Однажды Путник взглядом сердце тронул
С тех самых пор я стал менять слова -
На время, адрес - на перроны.
Стал чаще за пределами бывать.
Тот, путник на войну ушёл когда-то,
С войны, вернуться он так и не смог.
Остался путник навсегда содатом,
Пройдя несчислимое множество дорог.
Поведал путник мне о дальних странах,
Он рассказал мне как живёт Земля.
История запомнилась про капитана,
Про молодого капитана корабля.
Своему паруснику имя дав Диана.
Неся лишь это имя на устах,
Он многократно пересёк все окены,
Внимая блеску Южного креста.
Любуясь облаками Магелана,
Громадностью и грацией китов.
Он заходил в диковенные страны,
Те страны больше не видал ни кто.
Путь млечный отражался в водной глади,
Он смело вёл корабль по звёдным картам.
Про всё что видел, он писал в тетради.
Ему торговцы были рады и пираты.
Он не вступал из-за наживы в бой,
Но не сочтите капитана трусом.
Он схватку вечно вёл с самим собой,
Находя в том высшее искусство.
Однажды ночью вздрогнув он проснулся.
Стремительно навстречу сильный шторм,
Завесой чёрной по небу тянулся,
Под килем вспенился морской простор.
Валы штормовые по палубе хлестали,
Порывы ветра рвали паруса.
Он бился буд-то сотворён из стали,
Насмерть со стихией до конца.
В глазах и в тучах молнии сверкали,
Вперед никак, да и никак назад.
Девятый вал разбил корабль о скалы...
Всё кончено. Здесь нечего сказать.
Девятый вал разбил о скалы душу,
Девятый вал разбил о скалы путь.
Его больного вынесло на сушу,
Щипала соль израненную грудь.
Он брёл босой израненный по брегу,
Порой на песок упав, навзрыд -
Рыдал и думал как-же человеку
Всё потеряв начать на свете жить.
Шли дни и ночи не стихало горе,
От голода изрядно отощав
Он тихо плакал, и смотрел на море
В отчаянии молвя: "Всё прощай.
Ничто ни вечно, вот мне пора...",
Внезапно заприметил он в сторонке
Свой судовой журнал, свою тетрадь,
Лежащую в песке среди обломков.
Водой солёною размытые чернила,
Чудом, очертания письма
Слегка утратив - всё же сохранили
Был ясен смысл, помнились слова.
Он из обломков корабля собрал гитару,
Выплавил струны из оставшихся монет.
Он имя той гитаре дал Сансара,
Отправившись с ней странствовать по свету.
Везде, в тавернах и на площадях,
Раскрыв тетрадь вещал о тех пределах
В которых был, и голос не щадя
От всей души, он слушателям пел.
С ним и торговцы и пираты пели,
Всё зная о крушении корабля,
Те для него ни рома не жалели,
Не фунта стерлинга, не ены, не рубля.
В гостинном доме, как тот город старом,
В котором пел, с "Блудницей" загулять
Раз довелось... А по утру Сансара,
Осталась лишь, "Блудница" и тетрадь -
Исчезли без следа, как в воду канув...
Как в шторме том обломки корабля,
Гитару взял... Сорвалось с уст: "Диана".
И под шагами завращалась вновь Земля...
Шли годы, он за ними вслед по миру -
Не в такт но шёл, а впереди молва -
Ходила по тавернам и трактирам,
Что из тетради он украл слова.
Он возражал: "Нет, вздор! Тетрадь украли.
Слова мои, оставьте клеветать!"
Молва сильней, его оклеветали,
Присвоив соль себе, чернила и тетрадь..."
В тавернах гостем перестал быть званным,
Посмеивались и на площадях
В неравной схватке, как-то хулиганы
Гитару с ним сломали не щадя.
Он весь крови, очнувшись взяв обломки
Изломанного штормом корабля,
Побрёл тропой извилистой и тонкой
Туда где с морем сходится Земля.
На берегу морском он сжёг корабль,
Сжигая молвил в тишине ночной:
"В долине смертной тени, моя радость,
Не убоюсь зла, потому-что Ты со мной."
Все заговорщики причастные, кто тронул -
Запретное, вдруг стали умирать.
Им как иным погост Тутанхомонов,
Стала та капитанова тетрадь.
Они не знали каково то было,
Душой на том Папирусе писать,
Творить из крови собственной чернила,
Да за гроши на паперти плясать.
Никто из них штормов таких не ведал
В которых закалялся капитан.
Всё для Победы - выносил все беды,
Терпя потери, боль терпя от ран.
Чтоб участи соратников постигшей
Попробовать хоть как-то избежать,
Враги оставшиеся к подлости привыкшие
Спалили капитанову тетрадь.
И поклялись со света капитана
Любым возможным способом изжить,
Чтоб так как он стихов о дальних странах,
Больше никто не пробовал сложить.
Сгорел корабль, прошлое, так жалко...
От безысходности печальный капитан,
Поймав себя на мысли, что он сталкер,
Вновь поспешил к неведомым местам.
А Млечный путь по звёздным картам в горы,
Во тьме ночной всё выше вёл, как мост,
Сиял среди космических просторов,
Вдруг понял капитан, что он лишь гость.
Всего лишь атом в матрице вселенской,
Не повелитель бурь, не капитан.
Осознавая это он блаженствовал,
Взлетая к небу с искрами костра.
Кортко ли брёл вот так он, долго ль.
Вдоль горных склонов путь его лежал.
В ночи однажды окружили Волки,
Вдруг перед ним в кругу возник Вожак.
Капитан без страха на колени
Встал перед тем могучим вожаком,
Волчьи глаза во тьме ночной горели,
Взирая в бездну капитановых зрачков.
Вожак матёрый в душу капитана
Всмотревшись видел раны, кровь, шторма,
Печаль и радость, океаны, страны.
Оставить, вожак стае дал команду.
Прощаясь с капитаном взвыла стая,
В безпамятстве с колен он на земь пал,
Порой смеясь, порой навзрыд рыдая,
Словно молитву имя всё шептал.
Внезапно смолкли волки, сам вожак
Пред колыханием листвы главу склонив,
Клыками руку капитана сжав,
Кивнул ему на север, мол взгляни...
Легко ступая вдруг пред ним предстала,
Она босая, травы волосах,
И хищнически полнилась блестая,
Луна в её божественных глазах.
Ну здравствуй ты, кто моё имя молвил,
Всё вьющийся на лезвии ножа.
А он смотрел не проронив ни слова,
Невольно как-то перед ней дрожа.
Собравшись всёж сказал: " Ещё в волнении,
В дрожании тонкой молодой листвы,
Я предугадал твоё явление,
По благоуханию травы.
Травы вплетённой в волосы твои,
По отблеску луны в твоих очах.
Я слишком долго молвил твоё имя,
В холодных, одиноких тех ночах."
"Ты не печалься, как смогу так буду,
С тобой я рядом верности твоей,
Во веки вечные мой капитан я не забуду.
Но жизнь моя вот здесь, среди ветвей...".
И там за краем в горных тех чертогах,
На грани смерти, в каменной пустыне,
В последний миг он был услышан Богом,
И отыскал в листве свою Богиню.
Смотря на пламя молвил её имя,
И освещаемая пламенем костра,
В ночи ночей ему его Богиня,
Являлась оставаясь до утра.
А мстители всё неуёмно шли по следу,
Он шёл в открытую, не прятал след.
Им надо было одержать над ним победу,
Важнейшую из всех псевдо-побед.
След то свежее был, то вновь терялся.
Затем сменился капитана след -
На отпечатки лап снежного барса,
Ведущих к ледникам из зарослей.
Дианы человек не мог касаться,
Лежало древнее заклятие на ней.
И обернулся капитан так снежным барсом,
В людском обличьи быть он мог лишь по
весне.
Где кроны древ могучих своей тенью
В ветвях скрывали русло родника,
Он голову ложил к ней на колени,
Касалась головы, её рука...
А мстители всё рыскали без толку,
Хозяевами возомнив себя в лесу,
Как вдруг в ночи их окружили волки
Чтобы свершить над ними волчий суд.
Ту шайку волчья стая в клочья рвала,
Не спрятаться никак не убежать,
Им как погост Тутанхомонов стала,
Той ночью капитанова тетрадь.
Диана знала, барса путь не долог,
И в одиночесве ей вечность коротать,
Из пепла и из памяти осколков
Она воссоздала его тетрадь.
Когда он снежным барсом в полнолуние,
Обращался в горы уходя.
Она брала тетрадь читала руны,
В прошлое любимого глядя...
***
Безсвязнее и тише речь звучала,
Слов путника не мог я разобрать,
Он будто сам с собой под нос бурчал:
"Той ночью... капитанова тетрадь...".
Хватит историй на сегодня Путник,
Я молвил ему: "Ляг вот, отдохни.",
Шепнув мне: "Ученик, мой кончен путь.
Ты здесь в лесу меня похорони."
Закрыв глаза счастливо отошёл он,
Он был готов к отходу в мир иной,
Меня в чащобах Ханумановых нашёл,
Он буд-то знал, что встретится со мной.
Я для него сложил погост еловый,
Сжёг по обряду, и развеял прах.
И на заре я в путь пустился снова,
Оставив пепел погребального костра.
Средь первозданности лесной я брёл спокойно,
Как вдруг внезапно предо мной возник,
Из земляного тлена вставший Голем,
И молвил мне - ну здравствуй ученик.
- Я Путник был, а ныне Джин Земли,
Ну а раз так, то ты мой повелитель.
Исполню всё что хочешь, лишь вели,
Вели, тебе благоволят события.
- Учитель, я не в праве Вам велить,
Но раз Вы наставляете, позвольте,
Гитару и тетрадь мне вотворить,
Из пепла и из памяти осколков.
Я в чаще той, в дремучих лесных недрах,
Столярным инструментом воссоздал
Гитару капитанову из кедра,
Диана, имя той гитаре дал.
Учитель Голем молвил: "Путь уносит,
Вселенский, меня в даль от Земных мест,
Всё ученик теперь ты Крестоносец,
Гитара Капитанова твой Крест."
И на прощанье протянул мне струны
Нервущиеся - волшебный артефакт,
На струнах были вырезанны руны,
Исчез учитель, струны лишь в руках -
Остались, струны я поставил,
Отправившись по миру возрождать,
Милыми стопами Волчьей стаи,
Как мог ту Капитанову тетрадь.
***
Настанет миг - Раб Божий меня спросит:
"А честно ль жил ты?", Я отвечу: "Нет,
Но всё-же здесь, здесь в этом Запогостье,
Я Вас прошу, прошу внимайте мне.".
Тетрадь свою пред ним возьму раскрою,
И до последней строчки всё прочтя,
Поведаю о радости и боли,
Что сотворил хотя, и нехотя.
Скажу ему: "Судите Раб, как надо,
Вершите Вы над мной стезю свою,
Пусть за кривую, всё таки за правду,
Я перед Вами здесь как есть стою.
Вы коли можете, меня простите,
А коли нет, ну так тому и быть.
Лишь об одном прошу Вас, отпустите,
Меня по Свету, с Музой вновь ходить.".
***
Танцуй, сменяются эпохи,
Рисуй, проходят времена.
В каждом движении твоём, вздохе -
Творения новая волна.
И в длинных прядях твоих волны,
В овалах твоего лица.
И волнами весь преисполнен,
Твой дивный образ без конца.
Танцуй сбивая пальцы в кровь,
Игра придуманна не нами -
В неравных битвах за Любовь,
Нас награждают орденами.
Epistula ad muliere
***
"...Кипит гранит, вертится ось,
Ведь так отроду повелось,
Что всем клинкам и кораблям
Дают девичьи имена —
Что ж остается делать нам?
Ничего не останется от нас,
Нам останемся, может быть, только мы,
И крылатое бьется пламя между нами,
Как любовь во время зимы..."
Наталья О'Шей