Вот уже недели две охотовед в горах,
Непросто это – провести учёт сурков.
Чуть только начинало рассветать
И приниматься нужно было за работу -
Устроиться за камнем и готовиться к подсчёту:
Где норы у сурков, на карту нанести,
Потом, когда появятся, он подсчитает их.
В ущелье ранним утром тишина,
Лишь изредка пищухи голос подают,
Да клушицы перекликаются среди камней.
Ещё прохладно, но сурки уже из нор выходят,
А солнце поднимается и прогревает воздух,
И всё больше вылезает из нор сурков.
Вот из одной норы сурчиха показалась,
Долго стояла, смотрела по сторонам,
А потом из норки повылазили сурчата:
Выстроились в рядок – маленькие, толстенькие,
Прижали к груди лапки и столбиками замерли.
Вдруг начался в сурчиной колонии переполох –
Бросилась по склону росомаха на сурков.
Старалась она отрезать сурков от нор,
Догнать отставшего, его схватить.
Один, здоровый, добежать до норки не успел,
За спину сурка схватила росомаха,
Но видно плохо ухватила, не удержала,
Истошно завизжал сурок, перевернулся
И юркнул в ближайшую нору.
А росомаха к сурчатам уже мчится,
Едва-едва успели скрыться они в норе –
Взметая пыль, по пустому месту она промчалась,
А потом по склону к охотоведу понеслась.
Не было ни ружья, ни палки у того,
Испуганно вскочил он и закричал,
С шеи бинокль сорвал и замахал им.
Остановилась росомаха метрах в трёх,
Развернулась и скрылась за большим утёсом.
Облегчённо, охотовед вздохнул, присел на камень,
Шапку снял и вытер пот со лба.
Понял вдруг – за сурка приняла шапку росомаха,
Лохматая, она торчала из-за камня,
Как будто там, на солнышке, сурок лежал,
И росомаха бросилась, чтобы его схватить…