В заброшенном домишке жило Чудо. Таинственное Чудо жило-было. Когда оно взялось, зачем, откуда? Но так уж вышло, сладилось, сложились. Пушистое (лохматость выше нормы) и пыльное, как старый-старый коврик, увы и ах, уже давно не в форме, давно не богатырского здоровья.
Любило кофе – крепкий, горький, чёрный. Над плиткой колдовало вдохновенно. У медной турки по боках узоры, а сверху пышной шапкой нежность-пена. И маленькая чашечка с напёрсток. И аромат арабики и сказки. И кресло с пледом. И Луна и звёзды. И всё покойно и почти прекрасно.
Была у Чуда тайна – это время, которого совсем не оставалось. Ещё чуть-чуть, и сбой в волшебной схеме мир окунёт в бесцветную нормальность. Последний шанс. Последняя надежда. Авось поймут, авось всё не напрасно. В ладоши хлоп! И на бульваре снежном возник щенок, дрожащий, мокрый, грязный. Ботинки, сапоги, унты и пимы по январю в февраль текли, спешили,
незряче плыли сквозь него и мимо. Спасибо, хоть на хвост не наступили. Щенок скулил. Вздыхало Чудо грустно. И таяло, и стало вдруг прозрачным. И было в мире холодно и пусто. И мёрз щенок, почти беззвучно плача…
Помпон на шапке, в валенки обута, с разбегу – ууух! – по ледяной дорожке. «Ой, папочка! Смотри, какое чудо!». Погладила беднягу осторожно. «Давай возьмём!» «Давай», - ответил папа. И подхватил щенка рукой в перчатке. Вздохнул тихонько: «Лапа, моя лапа…». И сразу в мире стало всё в порядке.
И Чудо вдруг вздохнуло с облегченьем. И Чудо проявилось и окрепло. И запах кофе в воздухе вечернем кружил, кружил с узорным снежным пеплом…
Сопел щенок, во сне гоняя кошку, под шум воды и лёгкий звон посуды. Дремало Чудо в кресле у окошка, и лунный зайчик крался осторожно…
Ты хочешь Чуда? Просто сделай чудо.