"Отец, не бей!" — "Молчи, не смей со взрослым спорить!"
Рука над пацаном занесена.
"Ещё не ной! Ух, я тебе поною... ", — изрёк
И пнул под ребра сына старина.
Со стен в местах обои отставали,
А с потолка (в дождь) капала вода.
В грязи на кухне младшие играли.
И там же матерью готовилась еда.
В гостиной (ей служила спальня) было двое.
Победа в споре — только за одним.
Ведь перевес — кулак тяжёлый наготове.
Ещё — авторитет, что нерушим.
Пацанчик на полу, от боли сжался.
Отец дебелый высился над ним.
"Вот я в твои года..." — все разъярялся,
"Подобного дерьма бы я не допустил!"
"Что, сучий выродок ты, идиот, устроил?" —
Бранил отец, — "Тебя бить — скучный то процесс,
Но надо, чтобы с кровью ты урок усвоил,
И вырос мужиком ты наконец."
"Меня за меньшее, кретин, уж били
С тобой ещё я мягок... ты цени!
Как видишь, человеком вырос... Научили!
А то все сосунки вокруг одни."
"Отец, не надо..." — но с того что будет толку?
И снова сына бьёт под дых отец.
Сам этот путь прошел, лишь хныча втихомолку.
У слабости всегда один конец...
Разбита скула в кровь, слюна стекает
Из в сопли битой кулаком губы.
"Зачем? За что?" — сын немо вопрошает.
Мы разве жаждем для детей такой судьбы?
Пройдёт пятнадцать лет, или годов уж двадцать —
Неважно. Мальчик станет сам отцом.
Как будет этот папа с сыном разбираться?
Ох... Обернётся все Сансары колесом.