Золотой самовар. Сказка
В одном богатом селе жил паренёк Василёк. Хороший такой, справный. За что не возьмётся, всё у него ладится. Одна беда – холостой, да ещё и сиротой остался в малом возрасте.
А на соседней улице жила купеческая дочка. Уж больно она красотой славилась – круглолица, румяна да ручками бела.
А ещё сильно любила девица почаевничать, да не абы как, а широко по-купечески, с вареньями да баранками, и разными городскими штучками, кои называются заварные пирожные.
И чтобы обязательно вода для чая грелась в самоваре, большом да пузатом. Начищенном до блеска.
И вот Василёк решил посвататься к купеческой дочке, этой самой чаёвнице. И обрядился он в штаны суконные в крупную полоску.
А поверх них натянул новую атласную рубаху, кумачовую, расшитую диковинными птицами с золотыми хвостами-веерами. Да кушаком, вышитым сказочным орнаментом, трижды перепоясался.
Чуб кудрявый причесал по-модному и шасть к дубовым дверям купеческого дома. В колокольчик дверной позвонил, а сам - не жив, ни мёртв… Страшно стало! Небось впервой сватается. А то коли согласиться красна-девица в замуж, уж назад её отцу-купцу не вернёшь. Ответственность – надоть понимать!
Дверь открыла нянька да так и застыла с открытым ртом. По всему видать - паренёк свататься явился.
И по простоте своей душевной Нянька как закричит на весь дом:
- Манька! Маняшка! К тебе женишок пришёл свататься… А как собой то хорош!
А Маня как раз чаёк попивала, да пироженкой закусывала… Чуть не поперхнулась от неожиданности. Вот радость-то привалила! Женихи что-то её до сих пор не жаловали, да вниманием особо не баловали. Выглянула Маня в оконце горенки. А у крыльца Василёк стоит, картуз в руках жмёт. Сам лицом красный как рак. Смущение на парня напало. Взять бы да убежать! Ать-два правой…
Да назад уж дороги нет – распознали домашние люди его намерение. В дом с улыбочкой и поклончиками приглашают.
- Входи, гостенька дорогой! Манюшка сейчас принарядится и выйдет к тебе…
А вот и Манюшка! В сарафане парчовом до пят. Волосы в косу заплетены, голова атласной лентой перевязана. Щёчки нарумянены, а очи голубые пуще звёзд святятся – глаз не отвести. До чего ж хороша девица!
Манюшка поклончик поясной отвесила и голосочком елейным, словно из музыкальной шкатулочки, выводит, выговаривает медленно-медленно:
Здравствуй, добрый молодец… Добро пожаловать в наши хоромы. А тятя мой по делам купеческим в губернию подался. Без него я ничего не решаю, он мне и папенька, и маменька… Я ведь, как и ты сиротка, один тятька у меня остался, без мамки меня ростил. А ты, Василёк, сирота круглая – знаю, знаю…
Сели Манюшка и Василёк рядком на лавку. Смотрят друг на друга - не налюбуются. Только Маняша девушка не простая. Хоть ей Василёк давно глянулся, но чтоб без испытания согласиться в замуж – подружки засмеют. И говорит она парню:
А ты знаешь, Василёк, что мой папа – купец 1-й гильдии? Ведь так просто меня за первого встречного не отдаст. А вот если же ты мне добудешь Самовар из чистого злата, то бишь Золотой самовар, папанька мой вмиг согласится на такого зятя, ухватистого! А не добудешь – придётся тебе другую невесту искать, попроще.
Удивился несказанно таким заковыристым словам Василёк, лоб почесал. А сам думу думает:«Да, где ж я возьму Золотой самовар? Я ведь парень простой, деньги лопатой не гребу. Дом что ли продать?
Так кто же дорого купит мою избушку-развалюшку? А Самовар тот небось миллиард цельный стоит? Эх, пропаду я ни за грош…».
Но не стал он перечить вздорной девушке, а встал перед ней и поклонился в ноги.
- Хорошо, Душа моя. Как скажете, Мария Силовна. Попытаю я счастья. Коли добуду я тебе Золотой самовар, обвенчаемся… А коль нет? А на нет и суда нет…
И пошёл Василёк к себе в дом. Хмурый как туча! Пообещать-то он пообещал, да как исполнить такую задачку? Чуть не плачет…
А из-за шестка вдруг Сверчок запечный как выскочит! И говорит эта кроха человеческим голосом:
- Не плачь, Василёк! За то, что ты мои песенки слушал, да нахваливал, и меня не прогонял, я тебе помогу! Знаю, как добыть Золотой самовар. Живёт в тридесятом царстве старушка. Кличут её бабушка Трудолюбушка.Поговаривают – есть у неё в хозяйстве красивейший Самовар из самого чистого злата, яко солнце яркое сверкает, аж глаза слепнут от энтой красоты. Отправляйся ты к ней прям счас. А лунный луч тебе дорогу укажет.
Глянул Василёк в окно. А на дворе ночь тёмная уже наступила. И только луна освещает поле за селом. А один лучик её, длинный-предлинный, тонкий-претонкий, манит паренька за собой. Наспех поблагодарив Сверчка, Василёк побежал вслед за лунным лучом.
Бежал-бежал Василёк, да устал. Остановился, огляделся. А уж и рассвет наступил. Капельки росы на траве сверкают, золотом горят. Но нигде не видать ни Самовара златого, ни бабушки со странным имечком.
Вдруг и луна исчезла, и лучик вместе с ней. И лишь тропинка чуть заметная между елей разлапистых вьётся. Видать назад пути уже нет. Что ж делать нечего, пошёл Василёк по лесной тропинке шёл, шёл и через версту вышел на зелёную лужайку. А на ней домик стоит, дивный такой, словно пряничный, весь в резных наличниках, а деревянные стены выбелены да цветами расписаны.
И стоит домик не на курьих ножках, а на фундаменте каменном. Хоть и весь расчудесный такой, но вполне человеческий – ни бабкиёжкин, ни семигномовский.
Вокруг домика по полянке цветники разбиты. Цветов разных насажено – море разливанное. Все цветики благоухают ароматами и в ножки гостю кланяются.
А из-за домика вдруг вышла маленькая такая старушенция, аккуратненькая и розовощёкая. На седых волосах у неё белая косыночка по-бабьи повязана, а поверх сатинового платья в весёлый синий горошек топорщится белый фартучек. Все вещи так накрахмалены, что кажутся бумажными, а о края косынки можно даже порезаться. Василёк ей до земли поклонился и молвит:
- Здравствуй, дивная старушка! Да ты никак сама бабушка Трудолюбушка будешь?
- Она самая… Уж сто годков меня так величают – Трудолюбушкой… И почитай лет сорок – с приставкой «бабушка» … А ты с чем пожаловал, добрый молодец?
- Да вот мой домашний Сверчок мне ноне сказывал, что ты якобы ведаешь, как добыть Золотой самовар. Мне невеста моя Маня велела достать сей самовар хоть из-под земли, иначе её отец-купец со двора меня прогонит. И тогда свадьбе нашей не бывать… А уж больно люба она мне – Манюшка моя…
- Люба тебе девица – говоришь… Ну что ж… Дело молодое. Помогу, чем смогу твоему горюшку… Но не за просто так… Верно говорят люди – есть у меня самовар из самого что ни на есть чистого золота… Давно берегу… Но решила однажды и навсегда: отдам самовар тому, кто добудет мне взамен него волшебный цветочек. Сей цветок Любовь называется. Только этого цветочка и не хватает в моём дивном садике-огородике…
Опечалился Василёк.
- Да где ж я тебе, бабушка-Трудолюбушка, сей цветок найду? Где же она, эта Любовь, в каком царстве-государстве произрастает?
- А далеко ходить не надо - вон за тем синим озером, что знающие люди Смирением прозвали. Как переплывёшь на ту сторону Смирения, увидишь сад красивый, дивный, а на центральной клумбе цветочек «Любовь» уже трепетно дожидается доброго и отважного человека. Знай, что только добротой и смирением сей цветок добыть можно. Я-то уж стара в такие опасные путешествия пускаться, а ты молод, да горяч, тебе оно в самый раз смиряться.
- А как же мне озеро переплыть? - развёл руками Василёк, - Оно вон какое огромное, а волны так и ходят бурунами. Просто так вплавь не одолеть.
А это проще простого. Требуется девять плотов построить. Будешь с одного на другой перескакивать – на той стороне быстрёхонько и окажешься. Только плоты эти не обычные, и не сказочные… А духовные! Из плодов работы над своей душой должны быть созданы. А вот что это за плоды такие – я так и не уразумела… Всю жизнь тружусь, тёрплю всё, что Бог пошлёт, но в духовных вопросах, скажу прямо - не шибко грамотна…
Задумался Василёк. А потом с надеждой в голосе спросил:
- Милая бабушка Трудолюбушка! А может у тебя кто знакомый есть, кто в энтих делах пошибче разбирается?
- Да как нет? Есть конечно! Дочка моя Книголюбушка, книжек много умных прочитала. Цельная библиотека у неё имеется, на всякие темы книжечек разных полно полнёхонько… А духовные книги уж как шибко уважает. Может она чего подскажет из писаний тех? А я счас ей просигнализирую… Книголюбушка вмиг и примчится к нам…
И бабушка Трудолюбушка молнией исчезла внутри домика. А через пару минут выкатила из дверей на полянку огромный граммофон. Серебряный, на стальных колёсиках…
Ты, милок, не удивляйся - это я сама колёсики к граммофончику прикрутила. Так легче его возить, словно тележку… А когда я пластиночку завожу, граммофон сам собой в пляс пускается, крутиться вкруг себя на колёсиках, вальсы да мазурки играет…
Бабушка бережно поставила блестящую чёрную пластинку, а сверху её – острую серебряную иголку. Затаив дыхание, покрутила деревянную инкрустированную ручку граммофона, и из матерчатого рупора полилась дивная музыка… Сначала тихая-тихая. А затем звук стал постепенно усиливаться, волна за волной, словно это океанский прибой. А Василёк стоял как вкопанный и удивлялся несказанно, наслаждаясь божественными звуками.
- Исполняется «Болеро» Равеля… Небось не слыхал ране такого чудышка? – хитро улыбаясь, посмотрела на стушевавшегося Василька бабушка Книголюбушка.
Не слышал, милая бабушка! Да и граммофон-то в первый раз в жизни вижу, - скромно ответил паренёк.
Когда нарастающее звучание мелодии достигло своего апогея, со стороны леса послышалось громкое тарахтение и на полянку сама собой, без лошади и всякой тяги, въехала чудо-телега. На ней восседала худенькая женщина в длинном голубого цвета платье, застёгнутом до шеи на всё пуговицы. Золотистые косы были красиво уложены вокруг головы, а на носу сверкали большие очки в тонкой золотой оправе. Бабушка Трудолюбушка радостно кивнула пришелице и представила её Васильку:
- А вот и радость моя - дочка Книголюбушка! Прошу любить и жаловать…
Книголюбушка спрыгнула с чудо-телеги и вежливо пожала руку смущенному юноше.
- Мама, как хорошо, что ты меня вызвала сюда! А то я опять бы весь день просидела, изучая старинные манускрипты, и забыла бы привезти потрёпанные книжки в починку. Половине фолиантов требуется новый переплёт, - скороговоркой выпалила Книголюбушка и повернулась к Васильку:
- Молодой человек, будьте так любезны, помогите нам выгрузить книги… Только аккуратнее. Это очень ценные фолианты.
А когда все старинные книги были перенесены в переплётную мастерскую бабушки Трудолюбушки, бабушка пригласила всех на открытую террасу пить чай, заваренный на чабреце и мяте. С вкуснейшим клубничным вареньем. Допив свой чай, Книголюбушка отставила фарфоровую чашечку в сторону и обратила свой взор на Василька, слегка разомлевшего от чудесного напитка.
- Ну-с, дорогой Василёк! О чём же вы хотели узнать у меня? О добродетелях и их духовных плодах? – и улыбнувшись, неожиданно светло и открыто, добавила:
- О, нет, нет! Не удивляйтесь моей прозорливости – я сама удивляюсь… Но это шутка, конечно. Ни какая это не прозорливость, а только знания и опыт. Наблюдения, многократно помноженные на многие труды, труды и труды… А вы уже верно поняли, что трудолюбию я научена сызмальства мамой? Так и есть. А книги я уже в процессе изучения полюбила. Раз и навсегда. Итак, спрашивайте, не стесняйтесь… Что бы Вам хотелось узнать?
Приободрённый таким началом, Василёк не замедлил с вопросами:
- Ваша мама, бабушка Трудолюбушка, сказала, чтобы перебраться на ту сторону озера Смирения, мне нужно построить девять плотов из духовной материи, а для этого нужно поработать над своей душой… А что это за плоды такие требуется стяжать мне? Никак в толк не возьму?
Книголюбушка заулыбалась и загадочно ответила:
- Я даже не спрашиваю – зачем тебе переплывать озеро Смирения… Не ты первый – не ты последний… Но я тебе помогу, советом конечно… Вижу ты паренёк простой, но смекалистый. Из тебя толк выйдет… Ну, так слушай, и на ус мотай. Плодами духовной работы над своей душой являются добродетели: воздержание, кротость, вера, милосердие, благость, долготерпение, мир и радость… Стяжать их не просто, но с Божьей помощью всё возможно. Главное – не терять решимости. Путь этот долгий, но коль не отступишься – справишься. А пока прошу - в библиотеку…
В библиотеке Книголюбушка достала с полок и разложила перед учеником много книг - самые лучшие творения святых отцов. И конечно книгу книг – Святое Евангелие.
- Читай, изучай, трудись… А потом поговорим…
За учением наш Василёк и не заметил, как пролетело время – то ли семь дней, то ли семь недель, а может и семь месяцев…
И вот он закрыл последнюю книгу. И тогда Книголюбушка очки на нос нацепила и давай парня экзаменовать по всем предметам… А он знай отвечает бойко так, словно орешки щёлкает…
Молодец, Василёк, - хвалят его бабушка Трудолюбушка и Книголюбушка. А Василёк всё одно стоит не весел, нос повесил. И молвит:
- Как бы всё выучил от сих до сих, и про все добродетели эти теперь знаю… А вот как стяжать их на деле? На опыте? Так и не уразумел…
Во как! Удивились женщины… И что им теперь делать? Не уж все труды зазря? И тут Книголюбушку осенило – недаром она умницей из умниц в народе слыла.
- Надобно нам позвать сюда мою дочку Боголюбушку! Она хоть и младых лет, но уж очень набожная. Всё в пустынной кельюшке сидит, да Богу молится… Но ради помощи ближнему покинет затвор на малое время. И она-то уж точно скажет, как стяжать добродетели.
И Книголюбушка выпустила из рук белого голубя. С запиской для дочки, по голубиной почте.
Через несколько минут голубь вернулся и уверенно помахал крыльями над головой Василька.
Это он знак дает, что Боголюбушка уже в пути. К вечеру будет у нас.
И действительно, как только солнце село за кромкой леса, послышалось цоканье копыт. А затем появился ослик, а на нём сидела юная девушка в длинном одеянии. На голове повязана простая косыночка. Голубые очи девушки были небесной чистоты. Девушка смотрела на всех ласково и приветливо. Бабушка и мама с радостью встретили дорогую гостью.
Благословение Божие да будет со всеми нами, - сказала Боголюбушка, привязывая ослика к изгороди. А затем сразу перешла к делу.
- И чем я могу помочь тебе, Василёк? – спросила девушка.
Василёк поначалу оробел. А потом сказал:
- Да вот все книжки умные прочитал, а как добродетели стяжать не знаю…
Ну, хорошо. Пойдёмте в дом, помолимся все вместе перед Образами Господа нашего, Пресвятой Богородицы и святых о даровании нам разумения в этом деле.
Долго молились Боголюбушка, мать её Книголюбушка, бабушка её Трудолюбушка и Василёк в красном углу перед иконой Спаса.
Горела неугасимая лампада, мерцали огоньки свечей, плавился воск, стекая слезами…
Василёк и не помнил, как очутился в отдельной комнатке, на кровати. Положив голову на подушку, юноша сразу уснул.
И явился ему Старец в светлом балахоне, волосы и борода белее снега. Старец стукнул сучковатым посохом по деревянному полу и молвил:
- О чём печалишься, Василёк?
Василёк привстал с лежанки, помотал головой – видение не исчезало.
Не бойся, чадо! Я не искушать, а благословить тебя прислан.
Тогда юноша бросился в ноги к Старцу со словами:
- Помоги, батюшко! Люблю я Маняшу мою сильно-сильно. А она приказала мне Золотой самовар достать. И оказалось, что есть такой у бабушки Трудолюбушки. Но надобно мне, чтоб Самовар заполучить, на тот берег озера Смирения переплыть да цветок Любовь для бабушки найти… А для этого ещё надобно плоты-добродетели стяжать… А как? Я уж думал-думал, всю голову сломал, а так и не уразумел, что нужно сделать… Подскажи, милый старче?
Старец добродушно улыбнулся. И из его лучистых глаз посыпались искорки радости.
Ну, коли и вправду любишь девушку, подскажу. Пойди-ка утречком в лес да собери там гибкие прутья, и сплети из них плоты. Каждому из девяти плотов дай по названию: то бишь - воздержание, кротость, вера, милосердие, благость, долготерпение, мир и радость. И помни, егда будешь жить и трудиться с молитвой, терпением и любовью, у тебя всё непременно получится.
- И это всё? Так просто? – удивился Василёк.
- Да. Всё просто. Это и есть жизнь по Божьей воле. Ведь наш Бог прост. И нам нужно учиться у Него святой простоте.
Старец, улыбаясь, коснулся правой рукой головы юноши, благословляя его:
- Добро делай — добро и будет.
Утром Василёк проснулся бодрый сердцем и полный сил. Хозяюшки лесного дома, приютившие его, были рады, что юноша окреп духовно и физически. А бабушка Трудолюбушка показала Васильку место недалеко от озера, где можно было найти самые лучшие и гибкие прутья.
И вскоре плоты были свиты и готовы к переправе. Плоты оказались необычайно лёгкие и плавучие. Василёк внимательно перепрыгивал с плота на плот по очереди: вот плот - воздержание, а затем плоты - кротость, вера, милосердие, благость, долготерпение, мир; и наконец дивный плот - радость.
А в сердце и уме юноша берёг золотые слова Старца: «Добро делай — добро и будет…». И поддерживаемый тёплыми воспоминаниями Василёк скоро и ловко перебрался на противоположную сторону озера Смирение.
А там взору Василька открылся изумительный сад. Такого великолепия богозданной природы юноша никогда в жизни не видывал. И даже не предполагал, что Божий мир так прекрасен в своей дивной простоте и так свят.
А где же цветок Любовь? Как отыскать его средь множества нежных и трепетных роз, манящих свежестью пионов и астр, пленительных настурций, царственных гладиолусов и строгих тюльпанов, нежнейших ландышей и обворожительных ромашек?
Василёк остановился в полной растерянности. У него даже закружилась голова. Эх-х-х, не найти ему то, зачем он пришёл сюда…
И вдруг стройные ряды прекрасных и чарующих цветов расступились, образовав ровный широкий круг внутри центральной клумбы.
И в этом круге юноша заметил яркое бирюзовое сияние. Сначала оно так ослепляло глаза, что ничего невозможно было рассмотреть. Но вот свечение стало чуть мягче, а потом едва заметным.
И что же увидел Василёк в центре? А это был небольшой цветочек с резными краешками синих лепестков. Очень простой и незамысловатый.
Василёк смутился. Но цветочек не дал ему опомниться и заговорил человеческим голосом:
- Не смущайся, тезка мой! Я тот, кого ты так долго искал…
Василёк взмахнул ресницами и воскликнул:
Да, теперь я вижу, что ты василёк… Но я удивлён. Ведь ты так прост и смирен. Ведь люди тебя даже за цветок не считают, называют сорняком… И никто не замечает твоей простой и нежной красоты.
Цветочек засиял и заискрился чуть сильнее. И произнёс ласково:
- А ты, Василёк, правильно заметил про простоту и смирение. Не каждому дано их лицезреть. И не многие их обретают. Ты своим благим рвением помог мне стать ещё краше и милее. И поэтому я, прежде никому не нужный сорняк, обрёл божественное вдохновение и способен приносить пользу людям и помогать им в благих делах. И теперь ты можешь забрать меня.
Василёк потоптался в нерешительности.
- Но как? Я не могу так просто сорвать тебя со стебля. Ты сразу погибнешь…
Цветочек переливисто рассмеялся и успокоил нового друга, - А и не надо меня срывать. - и сам вместе со стеблем и корнями прыгнул в глиняный горшочек с землёй…
- Забирай меня вместе с горшочком. Только на забывай почаще поливать… Без любви и нежной заботы я в сухой земле сразу погибну. Помни - настоящая Любовь всегда взаимна, и любящие сердца должны питать ею друг друга. Поэтому, если я вдруг начну засыхать, это будет знак тебе, что с тобой что-то не так, и твоя любовь вольно или невольно иссякает.
А Васильку вновь вспомнились мудрые слова Старца: «Добро делай — добро и будет.»
И юноша с лёгкой душой взял горшочек с цветочком и отправился с ним в обратный путь, который оказался и труднее, и длиннее – возвращаться пришлось в обход озера. Плоты сильно намокли и потеряли плавучесть. Но Василёк не захотел бросать тех, кто ему уже однажды помог. И он понёс свои плоты –добродетели на спине, крепко-накрепко привязав их друг к другу. А цветочек Любовь бережно держал в руках около сердца.
А когда Василёк добрался до избушки бабушки Трудолюбушки, его ожидало новое испытание. Дочка и внучка Трудолюбушки давно уехали, а старушка сидела одна-одинёшенька на крылечке и горько плакала. Василёк сложил плоты-добродетели под ёлкой и подбежал к Трудолюбушке.
- Бабушка миленькая, что случилось? Может тебя, кто обидел? Не плачь, я добыл для тебя цветок Любовь.
Но Трудолюбушка расплакалась ещё громче.
- Ой-ё-ёй… Как же мне не плакать, Василёчек? Пока тебя не было, ограбили меня ироды – разбойники. Силой забрали Золотой самовар. Что я тебе теперь отдам? Подвела я тебя, ох подвела… Как же теперь твоя свадьба с Маняшей?
Опечалился Василёк, да делать нечего. Только махнул рукой:
- Пойду к Маняше такой, какой есть. Без Золотого самовара. Коли любит, примет. А не любит, так и с самоваром хорош ей не буду. Видать судьба такая – не объехать, не обойти…
- Прости меня, Василёк, - запричитала старушка.
А тот слёзы непрошенные смахнул и подаёт ей горшочек с дивным цветочком.
- Бери, бабушка. Я своё слово сдержал.
Но Трудолюбушка замахала на него руками.
- И не проси даже. Не возьму. Я его не заслужила. А тебе сей цветочек пригодится. Береги его. Это твоя Любовь.
- Ну, что же. Будь по-твоему… - Василёчек поклонился Трудолюбушке в ноги, и пошёл искать дорогу в своё село.
Долго-долго шёл Василёк тёмными лесами, крытыми горами, выжженными степями и знойными пустынями. И поливал свой цветочек Любовь водицею из ручьев и рек, родников и озёр, а где не было воды, то своими слезами… А потом и слёзы у Василька иссякли, а Цветочек стал сохнуть и вянуть. И тогда Василёк согревал его своим дыханием, и скромный цветочек вновь становился прежним и сиял ярко-ярко.
И вот наконец показались крыши родного старинного села, а над ними купола деревенского храма. Всего пару вёрст осталось до дома. Василёк остановился передохнуть у небольшого спокойно текущего ручья. И услышал чьи-то всхлипывания. Глядь, а на кочке сидит старушка, чистенькая, в белом платочке, и плачет горько-горько…
- Что же ты, бабулечка, плачешь? – участливо спросил Василёк. Старушка подняла глаза и Василёк охнул, схватившись за сердце – на него смотрели ясные голубые глаза Маняши. Но он всё ещё не верил своим глазам. А Маняша его тоже не узнала – ведь он уже был сгорбленным седым старичком.
Маняша стёрла слёзы с морщинистых щёк и отвечала:
- Как же мне не плакать? Была я молодая и красивая, но глупенькая. Посватался ко мне паренёк один, Васильком звали. Ох, и люб он мне был. Но я из гордости отправила его не знамо куда искать Золотой самовар. И пропал мой Василёчек навсегда. А я с тех пор всё плачу, да каюсь. Много парней ко мне сваталось, да всем отказала. Никто мне не нужен был окромя Василька…
И вдруг старушка добавила:
- А ведь он чем-то на тебя похож, старче…
Глянул Василёк в зеркальную гладь ручья на своё отражение и всё понял… И упал на колени перед Маняшей. И всё ей рассказал. Поплакали они вместе. А потом Маняша и говорит:
- А мне тот Золотой самовар и не нужен был. Я ведь тебя всегда любила и сейчас люблю. Без всякого золота.
И от этих её слов, Цветочек, спрятанный в котомке Василька и почти уже засохший, расцвел и засиял чудесным огнём ярко-ярко.
- Ой, что это такое? – вскрикнула Маняша.
- Этот цветочек – наша с тобой Любовь. Одна на двоих, - воскликнул Василёк и подал Маняше горшочек с чудесным цветком.
Оба ухватились руками за стенки горшка и что-то мощное, дивное, волшебное закружило их в синем искрящемся вихре…
А когда вихрь рассеялся, они, ставшие вновь юными и красивыми, очутились вдвоём посреди главного зала купеческого дома. И Василёк вновь встал на одно колено и предложил свои руку и сердце раскрасневшейся как мак Маняше.
А та в знак согласия скромно опустила густые чёрные ресницы и чуть слышно молвила:
- Я буду твоей женой…
- Навсегда?
- Навечно…
- И без Золотого самовара?
- А зачем он нам? Если у нас один на двоих цветок – Любовь?
И в это время как раз вернулся из города Манюшкин папенька. Манюшка обняла отца.
Тятя, благословите нас. Василёк меня замуж зовёт. И он мне шибко люб…
Купец потёр окладистую бородку и довольный сказал:
- Коли любите друг друга, венчайтесь. Благословляю.
Вот радости-то было!
А купец Сила ещё сказал:
- Маняш, поди-ка сними с телеги вещицу одну.
Вон ту, в холстину завёрнутую.
Я давеча на базаре прикупил дивной красоты золочёный самовар. Видать не зря.
Пусть будет от меня вам с Васильком подарочек на свадебку.
Вот как оно бывает. Добро делай — добро и будет.
Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец!