Она вела у меня литературный семинар,
и в середине семестра озвучила
у кого сколько работ сдано:
"Гилберт: 2..,
Гинзинг: 5..,
Макналти: 4..,
Фрижолес: ни одной..,
Лансфорд: 2..,
Буковски: 38...".
Класс засмеялся,
а она пояснила, меняя "с" на "ш" ,
что дело не только в количестве,
все рассказы Буковски очень
качественные.
Она сверкала великолепным ногами
в 1940 году, и в её шепелявости была какая-то сексуальность,
сексуальность шершня,
сексуальность гремучей змеи.
После урока она сказала, пришепетывая,
что мне нужно идти на войну,
что я стану
очень хорошим моряком,
и рассказала, как
принесла домой мои рассказы,
прочитала их мужу,
и как они смеялись вдвоём,
а я сказал ей: " Хорошо, миссис Андерсон".
и распрощался со студенческим городком,
где почти у каждого парня была девушка.
Я не стал моряком, миссис Андерсон,
я не брежу океаном,
и война мне не нравится,
даже если на неё объявлена мода.
Я сделал для вас кое-что другое.
Те ваши восхитительные ноги
и шепелявость
все ещё владеют моим воображением,
и я продолжаю отстукивать на машинке
любовные песни.
Charles Bukowski 'The lisp' from 'The pleasures of the damned: selected poems 1951-1993'