Пролёт Пролетария
Не по канонам бестиария
В Гробу Негосподнем
Вдали от весенней Сходни
Однажды в Пятницу Страстную
Омыв святой водой "Харлей"
Один паломник из Генуи
Побрёл в Московский мавзолей...
Куранты били полночь звучно
Когда поднявшись "на козла"
Святой Отец благополучно
Ворвался в "усыпальню зла"...
С плаща отряхивая дождь,
Священник слез крестясь с "Харлея"..
В гробу лежал бессменный Вождь
Не кашляя и не потея...
Гроб обойдя семнадцать раз
С большой пылающей свечою,
Безгрешный сын рабочих масс
Усердно помолился Ною...
Духовной жаждою томясь,
Свечу поставив в изголовье,
Пред красным знаменем склонясь,
Он лобызнул Вождя в надбровье,
И пья разбавленный коньяк,
Читал псалмы с такою силой,
Что затухал его косяк
В опочивальне непостылой....
Прочтя три дюжины псалмов
Пред гробом Ильича фальцетом,
Коснувшись ангельских умов
Всеоживляющим заветом,
Он вдруг услышал Божий Глас
И спрятался за красным флагом,
Сиявшим как иконостас
Под воспарившим саркофагом...
Великий Вождь присел в гробу
И вылетел из мавзолея,
Уже не слушая мольбу
Крамольного протоиерея...
Читая шёпотом "Псалтирь",
Как неподкупленный вельможа,
Восславив всю земную ширь,
Пополз вослед гробу Святоша...
Гроб полетел качаясь в ночь
Под звон недремлящих Курантов
И Ильича понёс он прочь
От опостылевших пенатов...
Высоты неприступных стен
Царапинами оскверняя,
Порхал летучий феномен,
Вороньи стаи забавляя....
Он облетел вокруг Кремля
И покружив над каждой башней,
Напоминая журавля
Своей глиссадою бесстрашной,
Вдруг резко снизив высоту
Все "мигом" протаранил ели
И повалил их красоту
На плац могучей цитадели,
И развернувшись на лету
"Петлёю мёртвой"под Луною,
Он ринул к "первому посту",
Неся Вождя вперёд спиною....
Но стражей Вечного Огня
Летящий гроб не потревожил -
Они спокойствие храня
Стояли в сапогах из кожи...
Священник следом за гробом
Бежал, таща с собою ели,
Глаголя матерный псалом,
Пердя как пять Пантагрюэлей....
Все ели уложив в Огонь
Он начал кланяясь, креститься
Благословляя "посолонь",
Гробу приказывал спуститься....
Взметнулся голубой пожар,
На саркофаг плюяся сажей,
Что нависал как самовар
Над головами грозных Стражей....
Не шелыхаясь тёплый гроб
Висел, и Вождь чернел от сажи...
И тут коптящий его Поп
Швырнул горящей веткой в Стража....
Не дрогнула рука бойцов!
Они огонь тотчас открыли
И не ударив в грязь лицом,
Отца Святого пристрелили!
Упал Он весь в еловый жар,
Дымя горящей бородою,
Смотря как на воздушный шар
На гроб парящий под Луною...
Гроб сделал "мёртвую петлю"
И развернулся правым бортом
Подобно нежить - кораблю
Ко Стражам истекавшим потом...
Раздались выстрелы в ночи...
Теперь в Вождя палили пушки,
Что в недрах траурной парчи
Глотал все пули как галушки....
Горели голубые ели,
Взметая к небу языки....
Летели пули к своей цели...
Палили в Ильича стрелки....
Когда ж закончились патроны
Священник из Огня восстал
И силой Божьего Закона
Блаженный танк к Огню призвал...
Ильич поднял обе руки
И их расправив словно крылья,
Нырнул под мост Москвы-Реки,
Оставив с носом камарилью....
Блаженный танк к Огню скатился...
Блаженный Вася в нём сидел
И ***m горячо крестился
И голой жопой гордо рдел...
В гробу перевернулся Ленин
И полетел на танк "в упор",
За ним помчался и Священник,
Крест переплавивший в топор...
Метнув его со всего маху,
Он сбил Кремлёвскую Звезду...
И чёрный кот удрал со страху
В грот в Александровском Саду....
Звезда упав в Фонтан с Конями
В момент голов лишила их,
И вот Охотными Рядами
Они помчались вдоль пивных,
Кроша копытами брусчатку,
Валя рядами фонари,
Оставив за собою грядку,
С великой скоростью "гран-при",
Не повинуясь светофору,
Под предпасхальною Луной,
Сквозь ночь, к Серебряному Бору
Безглаво понеслись гурьбой...
Навстречу Коннице спесивой
Тоскливо мчался рейс ночной,
Его водитель давшись диву,
Баранку вывернул с лихвой...
Притормозив посредь дороги
И отдышавшися чуть-чуть,
Он пребывая в лёгком шоке,
Пустился в прерванный свой путь...
И тут пред ним возник Паломник,
Водила дверь открыл в салон
И тот ворвался как полковник,
Дымя брадою как дракон....
Священник вышвырнул водилу
И в электробусе ночном
Во всю рысачистую силу
Сорвался вслед за табуном...
Путей Господних Пантократор
Махнул в мгновенье пару вёрст
И разрядив аккамулятор,
Решил поймать коня за хвост...
Он бросил трос петлёй железной
Безглавой Коннице вослед,
Форсируя по Красной Пресне
Как воцарившийся корвет,
Под непорочною Луною
Изрядно шины изодрав,
Он натянул свой трос струною,
С хвостом коня его связав...
С канатоходческим проворством
Священник трос преодолел
И пред Ваганьковским Погостом
На шею бронзовую сел.....
Ильич же встав в гробу как сёрфер,
В Зарядье резво полетел,
Напился с Роботами кофя
И "Песнь о Щорсе" им пропел...
Закрыли Роботы кофейни
И закружили хоровод,
Потом упали на колени
И отреклись от всех работ...
Одной построившись "свиньёю"
На мост Зарядья поднялись,
В Москву нырнули с головою,
Пасхальный обновив хадис...
Упав на дно реки транзитной,
Обрызгав теплоход ночной,
Вплавь вышли на берег гранитный
Одной китайскою семьёй....
Великолепною семёркой
Нагих и босых человек,
Пах прикрывая краснопёркой
Они пошли искать ночлег...
Пред ними - Ленин в саркофаге
Кружил как сёрфер удалой,
И в небе делая "зигзаги",
Манил их в Кремль за собой....
Вослед гробу Они шагнули
И с ними - Батька Москварек,
Держа под мышкой как ходулю
Свой ржавый якорь-оберег...
И вскорь орудуя им ловко,
Как резолюцией ГенСек,
Взял велики в велопарковке
Всесильный Батька Москварек...
Великолепные китайцы
Одною правою руля,
Прикрывши краснопёркой яйца,
Помчались в сторону Кремля....
Луна глядела безучастно
На обнажённый караван,
А ночь весенняя всевластно
Огней струила океан,
И в нём беззвучно плыли тени
В земном плену небесной мглы,
Домам стоящим манекенно
Плащами очернив углы.....
По Красной Площади на танке
Блаженный Вася рассекал,
С проворством дикого мустанга
Чертей невидимых гонял....
Едва приметил Он китайцев -
Прицел направил свой ловчей
И высрал крашенные яйца
И кучу свежих куличей....
Раздался залп блаженной пушки
И все пасхальные дары
Посыпались в врагов на мушке,
Под сенью звёзд ночной поры....
Не устрашась святого пыла,
Встал раком Батька Москварек
И повернувшись к танку тылом,
Поднял свой якорь-оберег....
С великой прытью Кена Гриффи
Он им как битою махал,
И жопою миролюбивой
В танк "лунных зайчиков" пускал...
Застыв в "толстовском ненасильи",
Он полной пользуясь Луной,
Слепил Блаженного Василья,
Встречая танк его спиной....
Став жертвой светового шоу
Василий полностью ослеп
И развевая бородою,
Понёс наружу "плоть как хлеб"....
Танк заглушив Василий вылез,
Уставив жопу на врагов,
Не то насвистывая "Криднз",
Не то цитируя Гюго....
Блаженной жопой отражая
Всех "лунных зайцев" от себя,
Светил Он жопой до Можая,
Сны праведников теребя....
Огонь луча его живого
Зарю до срока возвестил
И три деревни под Москвою
До тла пасхального спалил....
Василий жопствовал блаженно,
Бельмом "по-невски" ночь беля,
И словно свечи взжёг священно
Все башни Красного Кремля....
Собор Покровский вспыхнул следом,
И запылали купола...
Всё озаряя дивным светом
И сбросив вниз колокола,
Собор вскочил на курьи ножки
И побежал к Реке-Москве,
Чтоб остудить пылавши бошки
В её фривольном естестве....
Своим нежданным омовеньем
Спугнув ночного рыбака,
Он сел и глядя в отраженье
Стал вспоминать свои века :
Наполеона, Ронни Вуда,
"Люфтваффе","Формулу Один",
Граф Цеппелин, звёзд Голливуда
И всековидный карантин.....
А воды радостно мерцали
И устремлялись под мосты..
Обсохнув на ночном причале,
Без опостылой суеты,
Красою обновив все мощи,
Расправив ярко купола,
Собор вернулся вновь на Площадь
И встал, подняв колокола...
Промеж его куриных ножек
Успел Ильич исполнить трюк,
Сорвав мгновенно в Царстве Божьем
Аплодисменты райских рук...
Всем хором ахнули китайцы
И лишь Василий промолчал,
Гоняя слепо "лунных зайцев",
Стращая в небесах сыча,
В Фонтан с сбежавшими Конями
Он "зайцем" живо засветил
И головы коней в фонтане
Им в Хаягриву превратил...
Коснувшись Минина с Пожарским
Он переплавил их дуэт
В Мать-Родину нагую в каске,
Зовущую всех в Интернет...
Крестясь подполз к ней раком Вася,
И взял из рук её смартфон,
И заказал себе два глаза
В ломбарде на Горе Афон...
На льве с орлиными крылами
Курьер афонский подоспел
И меж землёй и небесами
Мочою праведной огрел
Лицо Блаженного Василья,
Который сразу же прозрел
И начал ссать по-крокодильи
Когда тот дальше полетел.....
Неиссякаемой струёю
Лья новообретённый дар,
Свой верный xyi держа свечою
Он потушил вокруг пожар....
Великолепная Семёрка
Толпой отчаянных вояк,
Слёз не скрывая от восторга
Залезла вся в Блаженный Танк...
Танк подскочил как Джордан Пикфорд,
Куранты дулом засосал
И превратившися в Царь - Тыкву
На Мост Зарядья побежал....
Крутнув педалями блудливо,
Рули задрав свои трубой,
Велосипеды сиротливо
Собрались в стаю под Луной...
Поправ Закон Велопроката
Средь эволюции веков,
Они встряхнулись нагловато
И взвыли Стаею Волков...
Их было восемь, но сожрали
Они собрата одного,
И разноцветными все стали,
И подрочили на него...
И свистнув им с моста Царь - Тыква
Луну собою стал пугать,
И прыгая как Джордан Пикфорд,
Пытался в мрак её втолкать....
Считая все его попытки,
Волк Жёлтый начал хохотать,
И вскоре Царь безмерно прыткий
В Мостыкву превратился Мать....
Метаморфозы не почуяв,
Он в небо КВАкал на МОСту,
Зарядно ТЫкая в зарю ночную,
И перезарядил pizdу....
И из pizdы всия китайцев,
Одним ответом бедам всем,
Посыпался Отряд Спартанцев,
И было их семьдесят семь.....
Оспартани;лась Мать - Мостыква
Но перегрев родьбой pizdу,
Всё прыгала как Джордан Пикфорд
Дым испуская на мосту....
Спартанцев заразив чиханьем,
В ночи; pizdячили уста...
Не мешкая, без колебанья
Мать - Тыква спрыгнула с моста....
Упав на дно реки транзитной,
Обрызгав теплоход ночной,
Вплавь вышла на берег гранитный
С неостудимою pizdой....
И вышли Семеро Китайцев
Из тыквенного чрева вновь,
Прикрывши краснопёркой яйца....
И взвыли Семеро Волков....
Ильич поспел на зов строптивый,
Ему вослед пошли на брег
Блаженный Вася, Хаягрива
И с ними Батька Москварек....
А сзади голосом татарским,
Будто "кремлёвский минарет",
Мать - Родина нагая в каске
Всех зазывала в Интернет....
Достигнув набережной вскоре,
Где Мать - Мостыква родила
И уподобившись "Авроре"
Отплытья крейсерно ждала,
Блаженный Вася, Хаягрива
И с ними Батька Москварек
Взошли на борт неторопливо
И все направились в твиндек....
Меж тем гроб Ленин в поднебесьи,
Над Воробьёвою Горой
Пришвартовал и прыгнув в крейсер,
Взмыл в небо над ночной Москвой....
Над Красной Площадью проделав
Почётный триумфальный круг,
Не по канонам корабелов
Он двинулся в Санкт Петербург....
А в это время Семь Китайцев
Усевшись на Семи Волках,
Покинули толпу Спартанцев,
Узревших крейсер в облаках....
Семь волчьих всадников Зарядья
Сошлись на Видовом Холме
В ночь христианского распятья
Подняв xyi свои во тьме,
К ним привязали краснопёрок
И мьёльнирно ворвавшись в высь,
Над головой московских ёлок
Труду святому предались,
И прорубив на небосклоне
Немецкой свастикой окно,
Они узрели хвост драконий
Что высунулся из него...
Хвост окунул конец свой в реку,
Русалок всех перебудил
И брызгая волной по брегу
Три теплохода потопил,
Обвившись кольцами змеинно,
Поднял Андреевский он Мост
И вставил в небо над Берлином
Меж метящих невечность звёзд...
Покинув мир Царя Камбоджи,
В окно вкатилася Луна,
Богов небесных растревожив,
Упала в ноги им она....
Осирис пнул Луну ногою
И жопу Зевса ей заткнул,
И кладезь с солнечной зарёю
На всей Планете блокирнул...
Кибела из Музея Гетти
Под кровом всемогущей тьмы
В круиз помчалась по Планете,
Минуя мрачные умы....
Спартанцы ротой молчаливой
В окно проникли по хвосту
И заскочили всем на диво
Прям к Богоматери в pizdу....
Они вошли, а им навстречу
Христос святой ковчег влачит,
В котором властвуя Предтеча
На потолок тайком рычит,
А потолок то - весь зеркальный,
И в нём живёт фатальный змий,
И головой своей анальной
Он спит и шепчет : "не убий !"
Мосты державные раздвинув,
Нева одетая в гранит,
В объятьях Финского Залива
Резвясь, хранила Нарвский щит..
Погоды дивные стояли,
Фонтаны пели Нептуну,
Меж них вовсю ветра гуляли,
Свистя пропащую Луну...
Летучий Крейсер скороходно
Ворвался в город на Неве,
Таинственно и бесподобно
Как грозный флагман ВДВ...
Весенней невской ночью чёрной
В небе с пропащею Луной
Парил Он революционно,
Вращая пушкою стальной..
Надменным призраком, красиво,
Подплыл Он к Спасу на Крови,
И кровожадный Хаягрива
Похитил весь запас любви...
Любовь хранимую веками
О покаяниях мирских,
Занюхивая облаками,
Опорожнили "на троих"...
Дрейфуя в небе по - отцовски,
Внимая финских чаек крик,
Он Стрелки Василеостровской
Впотьмах торжественно достиг...
Вальсируя по небосклону,
Ильич немного покружил
И за Ростральную колонну
Буксиром остров утащил....
Тотчас очнулись оба Сфинкса
И по - египетски рыча,
На Острове в небесной выси
Подняли лай на Ильича...
По краю неба и земли
Они рассвирипев носились,
Архитектур не берегли,
Зубами клацая, кружились,
Все мостовые исскребли,
Все крыши Острова помяли,
Балконы с грохотом снесли
И все газоны затоптали...
Атланты лай услышав тоже
Ожили, мраморно вздохнув
И бросив вековую ношу
Взглянули в небеса, моргнув...
Нарушив замысел творцов,
На миг в объятиях сомкнувшись,
Ушли в погоню меж дворцов,
На Эрмитаж не оглянувшись....
Атлант с ранением фашистским
Мгновенья зря не упустил,
Копьём взял Столп Александрийский
И точно в Крейсер запустил...
Но якорь Батьки Москварека
Александрийский Столп отбил
И он попав в библиотеку
Тоннель есенинский прорыл....
Вдогонку бросились Атланты
И уж повисли на края...
Но Крейсер выстрелил Куранты
Засосанные у Кремля....
Раздался взрыв во тьме кромешной...
Атланты рухнули все вниз,
А Крейсер повернув к Манежной,
Небесно продолжал круиз...
Причалив к Марсовому Полю,
Сорвав огня его цветок,
Квартет московских гастролёров
Огни росстральные возжёг...
В ответ восстал Корчмин Василий,
Как на коня на пушку сел,
Поставил на плече рептилью
И в ночь Страстную полетел....
В небе с пропащею Луной
Схлестнулись в битве два Василья,
Не замечая над собой
Святых Архистратигов крылья,
Друг другу бороды схватив
В бой яростный они вступили,
На стражей Семивратных Фив
Кровавый пот с небес полили...
И вдруг меж них в хмельном пике
Упал звездой Василий Тёркин,
С бутылкой водочной в руке,
В своей потёртой гимнастёрке...
Через мгновение враги
Смеясь пожали дружно руки
Мечтам Ареса вопреки
Уняли пылких чувств недуги,
Сошли на остров неземной
Одной Васильевскою тройкой
И кончили смертельный бой
Одной Васильевской попойкой....
Зевнул скучающий Арес
И грозным верным кадуцеем
Разбил какой то "Мерседес"
На автомойке под Бомбеем,
Архистратигов отозвав
Трубою неба боевою,
Он удалился в тронный зал
Качая мрачной головою....
Василий Тёркин засвистел....
Прибавил дивный Крейсер ходу
И "Марсельезу" прогудел
Плывя в Москву по небосводу....
Корчмин Василий взял бутыль
И подключил её к фонтану
И хлынула хмельная быль
По воле вольной капитана....
Тотчас примчались оба Сфинкса
И стали алкоголь лакать
На острове в небесной выси
Во всю египетскую стать...
За ними стройным караваном
Пришли Васильевские львы
К струе пьянящего фонтана
Летящей в сторону Москвы....
Внизу, учуяв запах водки
Очнулись остальные львы
И утеряв свой образ кроткий
Пошли на запах вдоль Невы,
Вослед за островом плывущим
Они охотно поплелись
И дивным запахом влекущим
Ещё сильнее увлеклись,
Подобно бешеным трамваям,
Спеша осуществить каприз,
Великой жаждущею стаей
Львы стали прыгать гордо ввысь...
Струёй пьянящего фонтана
Прайд каменно - железных львов
Упился необетованно,
Поправ традиции веков...
Лишь разлеглись они вповалку
Как загремел копытный звон
И из Васильевского мраку
К фонтану вышел словно слон
Вечномятежный Медный Всадник,
Замашки властные храня,
Напился как простой урядник
И вдоволь напоил коня.....
Львы как один хвосты поджавши
Прочь поспешили восвоясь,
А Всадник вдруг захохотавший
Нырнул в фонтан как рыба - язь....
Залив сим плаванием зенки
Он вновь пустился в медный путь,
Коня пустив пастись на Стрелке,
В Кунсткамеру зашёл вздремнуть...
Львы в небывалом опьяненьи
По подворотням разбрелись
И кое где без позволенья
На крышах важно разлеглись...
Воспоминаньями деляся,
Без умолку ворча в ночи,
Былое львино преукрасив
Сплелись их языки - ключи...
Ну а Корчминская рептилья
Всё хохоча внимала им,
В кармане сидя у Василья
Из всех ушей пуская дым...
А Крейсер плыл к Кремлёвским звёздам
По курсу Ленинских путей...
Всё дальше удалялся Остров
От прежней пристани своей...
Впав всею мраморною мощью
В невыносимость бытия
И лёгкость чувствуя наощупь
Под песнь ночного соловья,
Атланты не впадая в споры
Вошли в весеннюю Неву,
Подняли на руки "Аврору"
И понесли её в Москву......
И вдруг за спинами "аврорцев"
Раздался командирский крик,
На петербургском горизонте
Плывущий человек возник...
Остановившись без усилий,
Пловца Атланты дождались,
Чапаев это был Василий
Усатый как семнадцать лис...
Забрался Он в Атлантский Крейсер,
Весь мокрый как зеркальный карп,
И выжав свой промокший блейзер,
Из главной пушки выдал залп...
Так и ушли в Москву два судна
В безлунную Страстную ночь,
И им потворствовал попутно
Бог Эвр любивший гнать всё прочь....
Кончалась ночь. Вставало Солнце,
Субботу Тихую ведя,
Вливаясь в каждое оконце,
Лучами дивными светя...
Всё было так как было прежде :
Шумел камыш, молчал погост,
И словно памятник надежде
С небес свисал драконий хвост....
Минувшей ночи мрак безлунный
Пейзаж столичный извратил
И в негров чудную комунну
Весь люд московский превратил...
Как горстку воскресенских яиц
Мрак перекрасил всех живых,
Всего один оставив палец
Белеть средь бывших голубых....
Застав рассвет Субботы Тихой
Верхом на коннице стальной,
Святой Отец под Шелепихой
Увидел зверя пред собой....
Тот зверь был красною ослихой,
Которой стал его "Харлей"
Пока вослед он мчался лихо
Тропою павших фонарей...
Вокруг уже проснулись птицы,
Комунны негров - москвичей
Уж шли по утренней столице,
Струился мёд от их речей...
В невероятном упоеньи
Святой Отец глядел на них
И с христианским вдохновеньем
Искал собратьев средь живых,
А сам рукой под рясой шаря
Искал давно пропитый "Глок",
Как чемпион стрельбы без правил
Три раза заглянул в сапог...
С безглавой шеи перепрыгнув
На друга верного хребет,
Девиз генуйский свой воскликнув,
Он ускакал на нём в Тибет...
Стальные кони долго били
Копытом у Москвы - Реки,
Пока со дна её не всплыли
Заткнувши уши судаки...
А после, кони деловито
Вошли все в храм на огонёк
И били в колокол копытом
Пока не рухнул потолок...
И так по улицам бродила
Безглаво конница весь день,
И тут и там копытом била,
Бросая бронзовую тень..
От их паломнической страсти
К заре воскресных литургий
Распались храмы на запчасти,
Став жертвой бронзовых стихий...
Они сломали все иконы,
Воскресной не дождясь зари
И обскакав гурьбой районы,
Разрушили все алтари...
От пылких их священнодействий
Умолкли все колокола,
А контролёр пасхальных шествий
Не смог найти им удила...
Не то Господь его не слышал
Из за биения Курант,
Иль в небо влезть не смог повыше
Свой тяжкий волоча талант...
Пасхальная метаморфоза
Сплотила разом всю Москву,
И слух о "секте альбиносов"
Проник в народную молву...
Но это были только слухи,
Все были негры - стар и млад,
А разносили слух старухи,
Им стал противен рафинад...
Народ отчаянно молился,
Благословенья отложив,
У храмов рухнувших толпился,
Всяк был нервозен и спесив...
Народ без устали крестился,
Гудела чёрная толпа,
Духовной жаждою томился
И хором требовал попа...
Один молящийся молочник
Так бил усердно в землю лбом
Что прорубил святой источник...
Но в небесах не грянул гром...
Другой раб божий с постной рожей
К осколкам припадал икон,
И со всей мочи лез из кожи...
Но никуда не вылез Он...
Субботу чёрную ругая,
Толпились негры - москвичи,
Чин освященья ожидая
Их утомились куличи...
Негры роптали, уповая
Когда в Москву в средине дня
Влетела весточка благая
О снисхождении огня...
Сошёл огонь иерусалимский...
Не побелели москвичи....
Не побелил их Папа Римский,
Не побелил огонь свечи...
Тогда на край кремлёвской крыши
Какой то выбежал пророк
И прокричал для всех кто слышит
Что "нынче негрость - не порок !"
Не успокоил Он собратьев,
Лишь раззадорил земляков,
И грудами пасхальных яйцев
Насмерть забит был богослов...
Весенний начинался вечер....
Субботний близился закат...
Луна не вышла им навстречу....
Никто из негров не был рад....
Всё было так как было прежде :
Шумел камыш, молчал погост...
И словно памятник надежде
С небес свисал драконий хвост....
На Видовом холме Зарядья
Семь волчьих всадников Москвы
Храня спокойствие багдадье
Стояли смелые как львы..
Драконий хвост в окне небесном
Китайский дух их не смущал,
Не представлялся неуместным
И волчьих красок не сгущал...
Кряхтели чёрные старухи
Не покладая языка,
И белые порхали мухи
Вокруг их мрачного полка..
Порхали праздничные мухи,
Белей чем новый унитаз,
С крестом на белоснежном брюхе,
А крест сиял аки топаз...
Назойливо жужжала стая,
Всё лобызала паству в лбы,
В смиренной кротости внимая
В людскую брань вместо мольбы...
А люди в сумраке лупили
Свои и ближних своих лбы,
Да так что вскоре угодили
Пасхальцы многие в гробы...
Не почитая крест на брюхе
Мух били божие рабы,
Вовсе не знав что эти мухи
Их прежде бывшие попы...
Белей всех новых унитазов,
Белее горных всех вершин,
Сновали стаи богомазов
Во весь духовный свой аршин...
Духовное преображенье
Не повлияло на людей,
Не прозвучало восхищенья,
Мух проклинали всё сильней...
Не разбирая сан священный
Мух била стаями толпа
Со всею силушкой блаженной,
С усердьем божьего раба...
И не спасали мух сих крылья,
И крест на брюхе не хранил,
Всю их святую камарилью
Народ всё беспощадней бил...
А мухи будто умножались
От пыла битвы роковой,
И пуще прежнего сажались
На лбы блаженные с лихвой !
Отведав вдоволь мук Тантала
И Кузькину увидев Мать,
Самоотверженно жужжала
Непоредевшая их рать !
В жарком побоище воскресном
Мелькали нагло их крыла,
И даже хвост в окне небесном
Их рать жужжаньем допекла!
От их священных лобызаний
Хвост раскалился добела,
И не желая притязаний,
Махал свирепей чем метла !
Незримо по земле махая,
Он в мух - попов не попадал,
Лишь всю назойливую стаю
Вокруг себя - хвоста собрал...
В толпу людскую попадая,
Хоть в ней и не было попов,
Всё на пути своём сметая,
Валил он негров как клопов...
Из всех драконих сил махая,
Он перебил всех кроме мух,
Неистребимая их стая
По - прежнему ласкала слух,
Недосягаемый как звёзды
Жужжал их белый легион...
Попасть в попа отнюдь не просто,
Когда ты - хвост, а муха - он !
Жужжа как прихвостни лихие,
Попы драконили Хвоста...
Он трижды делал харакири
У Патриаршего Моста !
Пять раз об Солнце он обжёгся,
Пока попов собой гонял,
И в Узел Гордиев заплёлся,
И Кремль жалобно обнял...
От его действий нецензурных
На курьи ножки Кремль встал
И пять кремлят миниатюрных
На курьих ножках нарожал...
Устроив на Тверской торнадо,
Хвост крыши в небо поднимал,
И гордой вывескою "Prada"
Пик МГУшный увенчал...
Юлой крутились телебашни,
Опережая времена,
И на телеканал "Домашний"
В эфир влетела чайхана..
Ввысь полетели светофоры,
Моргая Солнцу в небесах,
Внизу цепляясь за заборы,
Вопил народ в одних трусах...
Железный Пётр Церетели
Поплыл, а может полетел,
И может быть достигнув цели
На рифы Москва - Сити сел...
Хвост до предела утомился,
И остудив себя в реке,
На дне за камень зацепился,
И бросился на дно в пике !
Его немедля прицепила
Одна Русалка без хвоста,
И закоптила как кадило
Её промокшая pizda...
Её хвостатые сестрицы
Не стали прятаться в кусты
И выбрали её в Царицы
Голосованием pizdы...
Собрав вокруг себя в армаду
Дремавший весь народ речной,
Слагая дымную балладу
Своей драконскою pizdoй,
Она манила как кадило
Из глубины подводной мглы,
И рыбу всю живьём коптила
От окуня до камбалы,
Собрав диковинною силой
Толпу похлеще чем Битлы,
Она манила как кадило...
К реке спустились все орлы...
К Москве - Реке помчался Терек,
За ним вослед и сам Байкал,
И бросив опостылый берег
Верблюд весь в воду ускакал...
В Луизианские болоты
Ворвался дым чумной стеной,
И обгоняя пароходы
Приплёлся старый Водяной,
Под вопли Яузских кикимор
И хохот Чистопрудных щук
Включил подводный телевизор
И Колчака нашёл сундук...
Оттуда высунулся череп
С иконой золотой в зубах,
С татуировкою галеры
И полным мозгом черепах,
Прыжками девственной пантеры
Прошёл русалок Он насквозь,
Иконой вскрыв бутыль "Мадэры",
Царице новой поеподнёс..
На океанском побережье
Очнулись дохлые киты
И поползли по - ягуарски,
Минуя горные хребты,
Явив невиданную удаль,
Они резвей чем "БМВ",
Через Париж и Мариуполь
Сползались посуху к Москве...
Проник и в сень Копакобаны
Дым раздраконенной pizdы...
В просторах моря - океана
Пал старый Храм Морской Звезды...
Семь радужных волков от дыма
Укрылися в концертный зал
И в память о волчице Рима
Полили вечности вокал...
Заткнули уши Семь Китайцев,
Обматерили Мать Волков
И превратилися в Семь Зайцев
Со шрамами от утюгов...
Земля Зарядья задрожала,
Из под земли поднялся Бес,
Подняв нетленное забрало
С резной эмблемой "мэрсэдэс",
Могучим свистом сдвинул гору,
Расправив кованый сапог,
Расковырял пошире нору
И зайцев за собой повлёк ...
И зайцы радужной семёркой
За ним вомчались в чахлый Ад,
Где негасимые конфорки
И день и ночь вовсю горят...
Всё той же радужной семёркой
За ними бросились волки,
В Ад устремляя взор свой зоркий
И обнажив свои клыки...
Там, под землёю хлебороба,
Зловонный источая смрад,
Пыхтела Радужная Жопа
И не смолкал дерьма каскад...
Под ней лучилось многожопство
Иерархией одной,
Их семисральное дерьмовство
Хранил в горшке Святой Гавной...
Семь жоп сплочённые едино
Многообразнейшим дерьмом
Бесчинствовали столь гавнино
Что протрезвлял здесь только ром...
Семь жоп над ними всё пердели
И испускали адский газ,
Семь жоп иных на них глядели,
И в каждой был свой меткий глаз...
Семь жоп иных с семью ушами
Внимая радужный пердёж
Семь жоп безглазых ублажали
По всем канонам сраных лож...
Семь жоп иных с семью носами
Делили радужно гавно,
Семь жоп с песочными часами
Сводили все цвета в одно...
Стояли вкруг семь жоп безносых
И всё дерьмо глазастых жоп
Пересирали в жопопосох,
Дабы вовек никто не топ...
Семь жоп безухих расточали
Клубы носастого гавна
И жопы все вокруг венчали
Гавном возлюбленным сполна...
Под древом с жопами познанья
Бродил пылающий козёл,
И из всемирного засранья
Чудную паутину плёл...
Меж жоп - плодов на ветви древа,
В тени, томился Xyi - Пойми
И тщетно ждя гавносозрева,
Сидел в гнезде с семью дверьми...
Его невиданные крылья
За сто веков в косу сплетясь,
Свисали с древа от бессилья,
И спутавшись врастали в грязь
В которой и пересекались
Все дырки всех на свете жоп
И обречённо дожидались
Всемирного гавна потоп...
В углу молчал Ссыкун Кровавый
И ссал на адское гавно,
Не покладая дхармы бравой,
Чтоб вечно плавало оно...
Кровь растекалася по Аду
И булькала от пердежа
Кровавожопую ламбаду,
Ушастых жоп насторожа...
Гавна брызгливые фонтаны
Струились щедро там и тут,
И всюду сквозь гавна барханы
Скулил увязший в них верблюд...
Струи вонючие вздымались
И били в адский потолок,
По стенам Ада растекались,
Оставив высранный урок....
От сих настенных изречений
Краснели Бесы, хохоча,
И жрали всё без исключений,
Гавно хвостами вороча....
Земля ж Зарядья всё дрожала...
С гор покатились валуны
На толпы негров у причала,
Что были мигом сметены...
Мост затрещал и рухнул в реку
С последней Целкой из Москвы,
Волной великою по брегу
Смывая мёртвых и живых...
Вцепившись в мост вопила Целка
И опустилась с ним на дно,
И лишь pizdы её побелка
Всплыла наверх страстным пятном...
Никто на берегу столицы
Её красот не увидал -
Драконский дым pizdы - царицы
Прекрасный образ застилал....
На дне, плясавшие русалки
Прияли радостно сей мост
И возбудившись от смекалки
Задрали горделиво хвост...
Во всё столичное раздолье
Безмерна радость их была -
Ведь для подводного застолья
Не доставало лишь стола !
Два Водяных схватили Целку
И принявшись её делить,
Мутузили как Тузик грелку,
Водой их было не разлить,
Но подоспел совсем не кстати
К ним скат по кличке Дартаньян,
И Целку в осквернённом платье
Спас от своих односельчан...
Приободрив её немного
По мокрой заднице хвостом,
Оставил ей татуху Блока
И скрылся где-то под мостом...
Река взбурлила по - азовски,
И Целка целою всплыла,
И вышла на берег московский
В чём её мать не родила,
Pizdy родную осмотрела,
Пересчитав все волоски,
И мокрое ощупав тело,
Нашла на лбу свои соски....
И вскрикнула Она тревожно,
Вспугнув седого рыбака,
А из pizdы её роскошной
Моргая, вылезла треска....
Кряхтели чёрные старухи,
Плюясь на красный "мэрсэдэс",
И ринулись святые мухи
К открытому окну небес...
Они огромной белой тучей
Ввысь понеслись как "божий бич",
И эскадрон ворон летучих
Хватил в полёте паралич...
Пасхальцы чёрною толпою
Перевернули "мэрсэдэс",
А стая мух священным роем
Ворвалася в окно небес...
В окне небесном над столицей
Зевал на вахте сонный Зевс
Поплёвывая неграм в лица,
Взирал на перевёртыш - "мэрс",
И не повёл Он даже ухом
Чиня погасшую звезду
Когда влетели дружно мухи
Прям Богородице в pizdy...
Вокруг бродила Афродита
С ворчавшей на плече совой,
За ней плелась грифонов свита,
Играя мёртвой головой...
Pizda Святая возжужжала
Впустив непрошеных гостей
И губы в трубочку скатала
Знамением благих вестей...
Минуя девственную плеву
Мух стая поползла вперёд
По богородичному чреву,
Как на калифорнийский мёд,
Ни разу не свернув налево
Была их цель воплощена,
И родила Святая Дева
Немедля белого слона...
Взметнулся клитор колокольно,
И белый слон плеву прорвав,
Махая хоботом довольно,
Явился смертью смерть поправ...
И подошла к нему Фемида,
И яйца взвесив сорок раз,
Xyi отсекла ему сердито,
Не открывая верных глаз,
И подарив грифонам это
Как олимпийский инвентарь,
Она взялась мечом завета
Слона преобразить в алтарь...
Дарованные причиндалы
Грифонский основав бильярд,
Аплодисментов вызвав шквалы,
Во спорт добавили азарт...
В соперники к лихим грифонам
Назначилась команда Муз,
Новоспортивные законы
Одобрил Всех Богов Союз...
Слоновьи яйца покатились
К Медузьей голове киём,
И Музы вовсе не смутились
Что был слоновьим он ***m...
Кий принимая эстафетно,
Команда Муз счёт повела,
Поправ футбол ветхозаветный
Грифоны дыбили крыла...
Но вскоре скверная Эрато
Кий неспортивно обуздав,
Разовратила Муз команду,
И в позе лузы Музы встав,
Иным предалися утехам,
И о грифонах позабыв,
С главокружительным успехом
Киём вершили свой порыв...
Киём сношаясь увлечённо
И трюкам предаваясь всласть,
Метнули голову Горгоны
Слону в развернутую пасть...
И проглотив её как манго
Слон словом "НЕГР" вновь воскрес,
Меж мыслей Ангельской фаланги
Он Зевсу в божий рот залез...
Зевс слово "НЕГР" проглотивши,
Трезубцем жопу почесал,
И снисхожденье ощутивши,
В свой лунный заглянул анал,
Ведь там во мраке божьей сраки
Томилась пленница - Луна,
И как Кантарию к Рейхстагу
Манила бывшего слона...
Уж сутки ночь была безлунной...
Уж сутки пёрнуть Зевс не мог....
Ведь даже арфой многострунной
Достать Луну не смог и йог....
А слово "НЕГР" внутри Зевса
Достигло жопы впопыхах
Путём кишечного экспресса,
Инкогнито, как негр впотьмах...
С обратной стороны анала
"N" развернувши буквой "Z"
Оно Луну собой толкало
Из божьей тьмы на божий свет...
Луна протиснулась немного...
Казалось сил уж больше нет...
Но тут явилось на подмогу
Проворной пулей слово "МЕНТ"...
И слово "НЕГР" вновь воспряло,
И мигом вылезла Луна,
Из недр Зевсьего анала
Была она уже видна...
Тут Зевс привстал и громко пёрнул
В проём небесного окна,
Из Зевсьей жопы форс - мажорно
Вернулась в небеса Луна..
Вернулось прежнее обличье
К многострадальным москвичам,
И битый час народ столичный
Друг друга хлопал по плечам,
В цвет прежний облеклось их тело,
Беда промчалась стороной,
Лишь слово "НЕГР" во лбу чернело
Да хвост болтался за спиной...
Довольно скоро под Луною
Угасла радость в их сердцах,
Они лишилися покоя
И взяли штурмом "Ингосстрах"...
На крышу выбрался директор -
Народу лоб свой предъявить,
И попросил включить прожектор
Чтоб все сомнения убить...
Он развернулся властным задом
К толпе, и показав свой хвост,
Провозгласил всех братским стадом,
Соорудив громоздкий тост...
Но тут всех москвичей хвостатых
Постигла новая напасть,
И тучи газов сизоватых
С небес изволили ниспасть -
То Зевс обильно пропердевшись
Их ядовито испустил,
И москвичи недогалдевшись,
Заткнули рты изо всех сил...
Храня великое молчанье
В тумане газовом густом,
Заткнув все органы дыханья,
Махая яростно хвостом,
Не дожидаясь карантина,
Тропой многострадальных масс
Все ломанулись в магазины -
Приобрести противогаз...
От жуткой вони задыхаясь,
Валились жертвы Зевса с ног,
С любимой жизнью расставаясь,
Прощально нюхали сапог...
Безжалостно топча друг друга,
Толпа к укрытиям неслась,
И вламывалась в дверь без стука,
И там неистово тряслась...
Одни бежали как бараны,
Спасти пытаяся себя,
Как травленые тараканы
Повсюду корчились шипя...
Другие, по земле катались,
По - рыбьи выпучив глаза,
И всё ползти ещё пытались
Как виноградная лоза...
Газ над рекою расстелился,
И кто-то прошептав "Дип Пёрпл"
С Москвою дрыгаясь простился,
И хвост повисший распростёр....
Едва Он сдох, его собратья
Всем хором памятным Москвы
Взмычали Роллинг Стоунз "Стритфайтинг",
Сдыхая массово, увы....
Зевс плюнул вниз, скрипя зубами,
Хлебнул вселенского вина
И запаял семью грехами
Проём небесного окна...
Он не оставил даже щели
Дабы не слышать смертных зов,
И от небесной цитадели
Остался лишь свастичный шов...
Четыре года над Москвою
Он полегоньку остывал,
Хотя и летом и зимою
Его грифон обоссывал...
А зайцы в Адском Подземелье
Всю срань мирскую обскакав,
Достигли Жопы в Мрачной Келье,
Не знавшей радужных забав...
Она навеки аскетично
Копила мрачное дерьмо,
И высираясь симпатично
Дерьмо стремилось к ней само...
Ему свой анус семиричный
Гостеприимно распахнув,
Жопа нажопившись прилично,
Обогащалась как Гурзуф,
И усираясь эклектично,
Как Робеспьерский идеал,
Она довольно деспотично
Всемирный поглощала кал,
Пердя в себя патриотично
И засираясь навека,
Она бурлила упоично,
Едва не засосав волка...
Дерьмо всирая закадычно,
Сгущая непочатый край,
Она отнюдь не канонично
Обожопляла зАД и сРАЙ,
Лоснясь в незыблемом засранстве
Во всю невысранную мощь,
И постигала самосранством
Недообосранную нощь...
Вокруг неё вились Засранцы,
Мутили всю мирскую срань,
И растопыривая пальцы,
Лепили из гавна Рязань...
Они торжественно пердели
Во славу вечного дерьма,
Гавно и так и сяк вертели
В извечных поисках клейма...
Их девы - страстные Засранки,
Не отставая от мужей
В гавне резвились на полянке
И вылепляли лебедей...
Гавнищем пышным восхищаясь,
Они чайковственно пердя,
Гавно преобразить старались,
Силы искусства не щадя...
Они любовно отделяли
Гавно от полного дерьма
И неустанно пополняли
Стан лебединый за дарма....
С ними бесчисленным потомством
Барахтались их Гавнюки,
И всё дерьмо с большим проворством
Перелепляли во штыки,
Ведь здесь согласно всем заветам
Бродил Туманный Хитрожоп
И угрожая всем планетам,
Гавном латал свой сраный зоб....
С пристрастием Марселя Пруста
Повсюду рыскал сей злодей,
Из уважения к искусству
Не пожирал лишь лебедей...
Влекло его аки робуста
Глядеть на лебединый стан,
И дивным гербом Златоуста
Он выпускал гавна фонтан...
Зачем на них взирал Он тщетно ?
Быть может ждал что полетят ?
Или надеялся заветный
Услышать голос лебедят ?
Не разгадать увы сей тайны....
Уж очень был Он хитрожоп,
К тому же дикий и туманный,
Хоть не скрывал свой сраный зоб....
Не разгадали этой тайны
Ни зайцы, ни волки, увы,
И лишь в гавне его фонтана
Усрались с ног до головы...
Подавшись прочь от Мрачной Кельи
На тройках свежих лебедей,
И озаряя Подземелье
Сияньем радужных шерстей,
Волки и зайцы все поплыли
Против теченья, в закрома,
Наперекор влекущей силе,
К истокам вечного дерьма....
Нелёгок был их путь тернистый,
Вздымались грозные шторма,
И скалы скалились гавнисто
Высокожопого Холма...
На нём был Гавноплюй прикован,
Засунув в жопу свою нос,
На высоте трёх тысяч говн
Словесный изрыгал понос...
Со всем уменьем полиглота,
Не покладая языка,
Он совершал свою работу -
Холм возвышал через века...
Эхом поноса громогласным
Весь наполняя под собой,
Хранил Он в жопе безучастной
Нос основоположный свой...
И с каждым мигом возвышался
Неутомимый Гавноплюй,
Хотя внизу вовсю старался
Безпереплётный Гавноклюй...
Он поспевать не торопился
За тем кто сверху поносил,
Непринуждённо клювом рылся
Как искушённый гавнофил...
Вонзая клюв в понос словесный
Что словно тэтрис ниспадал,
Глотал кусок гавна помпезно
И антикварно высирал
Сердечком чистые страницы,
Не написав на них "Тартюф"...
Так и прослыл он сРАЙской Птицей,
И гордой жопой чистил клюв...
Понос словесный участился -
Радужных странников встречал,
Никто внимавший не прельстился,
Избегли странники причал...
Всю Радужную Кавалькаду
Словесный обосрал понос,
Но плыли вдаль Они по Аду,
И вскоре обогнув колосс,
Уткнулись в остров Простожопа,
Чья жизнь забот была полна :
Один, без сна и микроскопа
Искал он Остров без Гавна,
Ходил налево и направо
И прототоптал немало трасс,
Но вопреки мечте забавной
И там и сям в гавне увяз....
Не просто так блуждал по Аду,
В гавно не вкладывая вклад,
Пердя простейшую балладу
Уже который век подряд
Сей Простожоп разоблачённый,
Не знавши истины в вине,
Гадавший очень увлечённо
На проплывающем гавне
О предстоящем направленьи
Своей несбыточной мечты,
В невероятном упоеньи
Необозримой красоты...
Который век Он так трудился,
Блуждая всюду восвоясь,
Не раз в гавне Он заблудился...
Не раз в нём по уши увяз....
Но вопреки судьбе просратой,
Мечте остался верен Он,
Блуждал по закоулкам Ада
Средь неисследованных говн...
Весь погрузясь в свои заботы,
Гавновости Он не глядел
Где сируны и дармоглоты
Окучивали срань без дел...
Скитальцы Радужные скопом,
Не разделив святых идей
Неслыханного Простожопа,
Уселись вновь на лебедей..
Но Простожоп, не тут то было
Слепил шпион - гавномопед
Своим неслыханным пердилом
И отпустил за ними вслед !
Так началась погоня века !
"Шептун" по следу лебедей
Мчал как корсарская шебека !
И становилось всё пердей !
Но плыли лебеди офшорно
К истокам, к вечному дерьму,
Чтобы познать кто первый пёрнул
Зачем, кому и почему...
Глушил пердёж их повсеместный,
С пути сбивал их шквал гавна,
И всё казалось бесполезным
Когда возникла Жоп Стена...
То был исток Седьмого сРАЯ,
В котором маялись они,
Здесь зарождалась срань земная
Сокрытая от Бируни...
Не сразу зайцы догадались,
Не сразу поняли волки
Что наконец они добрались,
Невольно обнажив клыки...
Стеною встали перед ними
Все аватары жоп былых,
И бесподобно отделяли
Небесный свод от грёз земных....
Стена обильно источала
Непотопляемый продукт
И нескончаемо воняла
Отнюдь не аки дивный фрукт...
Вдохнуть сих запахов пьянящих
Не пожелали бы враги
Поскольку лико сим дышащих
Вид обретало кураги...
Однако Радужные Гости
Неуязвимы были сим
И не испытывали злости
К сиим созданиям мирским...
Вдоль всей стены на гавноходе,
Как пчельник у любимых сот,
Со скоростью Франческо Тотти
Мелькал примерный Гавночёт...
Не покладая пердосчётчик,
Ему коллега помогал -
В стене всех жоп лихой молодчик
Азы перденья постигал...
И всё гавно времён минувших
На долю гавнописцев сих
Из аватаров вездесущих
Неслось в масштабах мировых...
Всё что стена ся извергала
К гавнохранилищу неслось,
К гавнологическим аналам,
Где исторически плелось...
Суть гавнописцев изучая,
Фырчал корректно Жопонос,
И недосратость уличая,
Упёрдывал гавновопрос...
К стене немыслимого срача
Вскоре прибрёл и Простожоп,
И вовсе не тропой апачей,
Не так уж был он простожоп....
Не зря волкам и зайцам странным
Вослед пустил он "Шептуна" !
Ведь вот пред ним стояла статно
Жоп аватаровых стена !
Он подошёл к какой то жопе
Что отыскал гавномопед,
Забытого индейца хопи,
Не сравшей уже сотни лет...
О, боже как она сияла !
Её б воспел пожалуй Фет !
Из её недр не воняло,
А лился яркий чудный свет !
Она позорнейшею брешью
Давно зияла во стене,
Ни одного ореха кешью
Не приносящая извне...
Исправить эту неполадку
Специалистов не нашлось...
В сРАЮ гавном не сунешь взятку -
Здесь всё само собой сралось!
Стена с отсутствующим сердцем
сРАЙ продолжала засирать,
Жопу забытого индейца
Не собираясь вспоминать...
Свет этой явно лишней жопы
Здесь никого не изумлял,
И даже аватар Эзопа
Не отвлекаясь, мирно срал...
Свет этой явно лишней жопы
Что сРАЙ напрасно озарял
Вдруг покорил взор Простожопа,
Который никогда не срал...
Не применяя микроскопа
Узрел Он свет своей мечты
И наповал сражённый жопой
Достиг духовной высоты...
В сРАЮ духовно обновлённый,
Вспердел роденно Простожоп
Индейской жопой просветлённый,
И выпердел гавнебоскрёб !
Взглянув чрез жопу прямо в небо,
Хоть в первый раз он в небо зрел
До жопы рад Он вовсе не был -
Как будто жопы не имел...
Своим неслыханным перденьем
Этот несрущий персонаж
Теперь дарил благоговенье,
Оставив прошлого багаж...
Все "шептуны" его отныне
Звучавшие как Дилан Боб
С мировоззреньем Паззолини
Вселялися в гавнебоскрёб !
Архитектурною свободой
Возвысился он над стеной,
Затмив пердельною природой
Её ансамбль нежилой !
А в этот час в лесу под Минском
Увидел ямку мужичок,
И докурив свой синий "Винстон",
Тушить стал в ямочке бычок...
Из ямки полыхнуло пламя,
Мужик ни ахнуть не успел,
Ни помянуть Омар Хайама,
В Вечном Огне до тла сгорел !
Тотчас в стене исчез мгновенно
Забытой жопы аватар,
И свет её угас мгновенно
Со всей красой несРАЙских чар !
На её месте показалась
Сгоревшего в лесу жопень,
И новый белосрусский казус
На Простожопа бросил тень....
От сих метаморфоз не пала,
Не пошатнулася стена,
Гавнее менее не стала,
А стала лишь жопей она !
Не воспротивились событью
Все жопы всех былых времён,
Сей аватар их общежитьем
Единожопно был присрён...
И пусть была чернее негра
Жопень сгоревшая в лесу,
Не умалила жопа Энгра
Её нетленную красу !
Измазанная сажей жопа
Вросла в сей дхарменный союз,
Пованивая изотопо,
Воожопила беласрусь...
Она как верный раб обета
С другими дхармами срослась
И в память сгинувшего света
За дело пылко принялась,
Отнюдь не ведая смущенья,
Достойно справила зачёт
И миру вечного перденья
Открыла гамму редких нот !
Свежеисторгнутое диво
Столь было сладостным на слух
Что к ней примчались торопливо
И Ухожоп и Жопоух !
Они с вниманьем глубочайшим
Вдруг появились у стены,
Дивясь пердением пьянящим,
Мечтой изысканной полны..
С невероятным упоеньем
Они ловили каждый звук
И восхищалися твореньем
Звезды неслыханных наук...
Они ушей не покладая,
Иной не привечая срёж,
Очарование питая,
Лишь минский слушали пердёж...
Непостижимой силой звука
Прельстил их минский аватар,
И наслаждались оба друга
Симфонией смердящих чар...
Очей орлиных не имели
Жопоголовые они...
Благодаря ушам жопели
В безухожоповой тени...
Никто их бздёж в сРАЮ не слушал,
Но испокон гавна веков
Они друг другу бздели в уши
Во имя дружеских оков....
Мозги друзья не засирая,
Друг другу засирали слух,
Безмозглых жоп не покладая,
Во весь неиспердимый дух...
Во бзде имея древний навык,
С ухом стращающим сову,
Они имели гибкий график
И были вечно наяву
Чтоб бзда которой пердосчётчик
Не смог фактически учесть
Не позабыла свой источник
Не прекращающий пердеть...
Вот отчего они не спали
Ни Жопоух, ни Ухожоп
И всё ушей не покладали
Во имя сраное всех жоп !
Однако минской их забаве
Отнюдь не рад был Простожоп,
Не находя услад в октаве
Которой рад был Ухожоп...
Он находил не столь занятным
Сие прослушиванье бзды
И минским звукам непонятным
Не смел отдать души бразды...
Куда, куда же подевался
Той прежней жопы дивный свет ?
На её месте белосрался
Его не трогавший сюжет....
И впредь лишившись идеала,
Не стал его Он вновь искать,
Хоть жоп в сРАЮ было немало,
Он восхотел на всё насрать !
Как много лет, ночей, мгновений
Искал Он остров без гавна
В сРАЮ всех сраных поколений
Что собрала сия стена !
Всё кануло с пропащей жопой !
Исчезла истины искра !
Настала вновь для Простожопа
Жоп беспросветная пора...
Теперь лишённый идеала
Он вдаль с надеждой не взирал ,
Простился с муками Тантала
И в первый раз на всё насрал !
Давно такого гавнопада
Не помнит здешняя земля !
Из Простожопового зада
Размером с якорь корабля
Нагрянули такие кучи
Молниеносного гавна
Что перед жопою Веспуччи
Возникла целая Срана !
Всей срани прежней величавей
И много выше жоп стены,
Всия засранства гавноглавей
Взметнулась срань сия Сраны !
Пред её высранным величьем
Поник в тени гавнебоскрёб
Хотя и не был архаичен
В сравненьи с сранью срайских жоп....
Архитектурное творенье
Из первожопого гавна
Весь сРАЙ повергло в изумленье
И стала срее срать стена...
У нескольких коллег Веспуччи
От созерцанья сих прекрас
Неусыпаемо моргучий
Надменно вылупился глаз....
За сим проникшись постепенно
Прозрела вскоре вся стена
И созерцала вдохновенно
Шедевр из чистого гавна....
Всех пересрав единым махом,
Сменил свой титул Простожоп,
И так предстал перед Аллахом
Последнежопый Первожоп...
На жопе прежде безучастной
Его образовался сРОТ,
Поскольку стал Он редкий мастер
Больших сраительных работ !
Всия ж всесрящих жоп прозренье
Не изменило степень сры
Ибо всезрящих жоп просренье
Не самолётило ковры...
Счастлив удел прозревших задниц,
Увы, но только не в сРАЮ,
Где не бывает " чёрных пятниц"
И быть не может по xyю...
Хоть здесь и серут непрестанно
Отнюдь здесь не было серо
И даже жопа Левитана
Палитрила довольно сро....
Всё как и прежде усиралось
Уже не первый сРАЙский год,
И так быть может продолжалось
Кабы не Первожопов сРОТ,
Что выражаясь образцово
Вспел " сраллилуйю" Сратане
Ибо вначале было срово
В неперевысранной Сране...
Рулады кального воКАЛа
Из сРТА лишь звонко полились
Стена глазастых жоп взалкала
И волки все обосрались !
За ними просрались и зайцы
И стало ясно в сей же миг
Шо зайцы были иносранцы
Имевшие несРАЙский лик !
Однако всем прозревшим жопам
На это было всё насрать,
Они уж пенью Первожопа
Вовсю пытались подражать !
Всия невысранною силой
К жопоподобию стремясь
Соревновались их пердила
И диссонанса не боясь,
В обнимку с жопой Паворотти,
В такт Первожоповому сРТУ,
Ни по одной не взявши ноте
Тужились жопы там и тут....
Эх, может если бы имели
Они хоть парочку ушей
Слились в желанной акапелле
Намного жоп своих верней !
Хоть кала было в них немало
И не мешал им Дэвид Линч
Всё ж "сраллилуйского" вокала
Не удавалось им постичь...
Быть может Клавдио Аббадо
Не доставало их стене
Дабы воКАЛить кал как надо
Всеунисонно Сратане ?
Неужто отвернулась муза,
Но отчего же, почему
От жопы старого Каррузо
Как прежде верного дерьму ?
Сии извечные вопросы
Терзали всех его коллег,
Пороча тезисы Спинозы
Чья жопа не смыкая век
Всю срань мирскую опекала
Сплотив воззренья голых жоп
Возвышенной свободой кала
Равноэтических особ...
Из Первожопового же зада
Тамбовским волком на луну
Всё не смолкала серенада
Не трогавшая Сратану...
Серь проливалась одиноко,
Не напрягая вовсе сРТА
И перед жопою безокой
Вся расступалась срамота...
Кабы имели жопы шею
Пусть даже и без головы
То преклонились перед нею !
Но это лишь мечты, увы....
Не прерывая "сраллилуйю"
Сменил вновь титул Первожоп
И по былому не тоскуя
Первопоследний Ротожоп
Своим твореньем очарован,
Не глядя в сторону стены,
Вошёл в чертоги своих говн
С видом хозяина Сраны...
Однако ни волков ни зайцев
Не повлекло за ним вослед,
Они семьёю иносранцев
Хранили суверенитет,
Хоть безусловно удивлялись
Что Ухожоп и Жопоух
За "сраллилуйцем" не помчались
Во весь изысканный свой слух....
Недолго иносранцев стая
Взирала на двоих друзей
Что минским выпердам внимая
Непокладаемо ушей,
В неутомимом восхищеньи
Воспринимали пылкий звук
Без тени мрачного смущенья -
Как завещали Срак и Срук...
Сии великие засранцы
Постигли тайную всю срань
И раньше начали всех сраться
Династий Рюриков и Тань...
Они незыблемо воссрались,
Достигнув совершенства сры
И срань их пересрать пытались
Все жопы с той былой поры...
Но их порыв единожопый
Увы никто не покорил,
Лишь Жопоуху с Ухожопом
Он силу срани всей открыл,
Поскольку полностью безгласно
Умели лишь они пердеть,
Друг друга слыша всё ж прекрасно
Могли друг другу в уши бздеть...
Сей дар их был редчайшим дивом,
Звучанье тайное храня
Во всём Сраю сиём говнивом
Лишь в целях дружеских говня,
Он был дарован им гавнебом
Во век невысранных говён
И не поссорил Геба с Фебом
Ведь неизвестен был им он !
Талантом сим невыразимым
Ни разу не попав в просак,
Друзья срались неутомимо
Как завещали Срук и Срак...
И так блаженно усирались,
Превосходя друг друга бздой
Что безусловно наслаждались
Великой тайною стезёй...
Друг другу бздя канонно в уши
Из жоп неслышимых своих,
Не претендуя на картуши
Был сёр их сюрреалистично тих...
Гавна на ветер не бросая,
А бзды и вовсе не щадя,
Пердилу минскому внимая,
Они таились, дружно бздя...
Но удалились иносранцы,
Не разделяя их порыв,
Ушли волки, а следом зайцы
Их сраной тайны не открыв...
Они поспешно удалились
Из под очей стены всех жоп
И этому не удивились
Ни Жопоух ни Ухожоп...
Они ушли необратимо...
Они спешили горячо...
И им вослед неотвратимо
Светило каждое очо...
Но пуще всех очей всезрячих
Светила Жопа Главврача,
Родству внимая душ бродячих,
Струился свет её оча...
Однако хмель её душистый
Мохнатый шмель не привечал
И свой слепящий взор гавнистый
Лишь понапрасну источал,
И всё глазел вокруг как будто
Его заставил падишах,
Но не узрел ни Жопы Будды,
Ни цапли белой в камышах...
Но всё ж глазел, очом моргая,
Спугнуть стращаясь росомах,
Увы не слыша как средь Срая
Выпёрдывал токкаты Бах...
Столь мир стены очей прекрасных
Был полон драматичных нот,
Что жгучий взор очей их страстных
Не сотрясал гавнебосвод !
Хоть жопь одна другой очее
Моргали гордо зрия ввысь,
Порой вздымаяся рачее
Чем раззадоренная рысь,
Хоть очи чёрные старались
Иную срань вокруг узрить,
А голубые не стращались
Всю срань собой искоренить,
Не пошатнулась стена срача
От очевидных действ сиих,
Не превратилась в стену плача
Стенанием очей своих !
Поры унылые мгновенья
Всю срань не обратили в шторм,
Едва лишь вызвав измененья
Её матриархальных форм...
Тень на очей очарованье
Упала тут, упала там,
Местами эмоцианально
Запечатлев унылый срам...
Своим смазливым совершенством
Не тронув Габсбургских сердец,
Позванивая декадентством,
В вечном гавне ища конец,
Очей всесрящих не растрогав
Всезряче серущей стены,
Не задевая чакры йогов
Плыли печальные гавны...
Храня восторг реки ожившей
Непрекращаемой весны,
Всерезультатно воплотивши
Единожопие стены,
Гавны беспечно уплывали
Влекомые в седую даль
И бесконечно наполняли
Неусираемый Срааль...
Смышлёный разум иносранцев
Глядя в течение веков,
С проворством инстинктивных зайцев
Пустился к жопам моряков,
Спасенья жаждя душ заблудших
В пучине сраной всех веков
В среде засранцев вездесущих
Ища очей морских волков...
Взаимодействуя охоче,
Используя матёрый нюх,
Нашли они морские очи
Хоть дух морской давно был сух...
Оне не стряхивая плесень
На горизонт бросали взор
И одноглазые как Нельсон
Глазели все как на подбор...
Среди иных очей дремучих
Всё ж удалось их отыскать,
Тут ни при чём был воли случай
И ни при чём Говёна Мать...
Одних значительно очевших
Окрас тельняшный выдавал,
Других рачительно рачевших -
Синий наколотый штурвал...
К тому ж осанки горделивой
Сокрыть не удавалось им
За век засранки терпеливой
Себе насравшей остров Срым,
Чей брег безлюдно и паскудно
Всю радость встречи омрачал,
Поскольку не было в нём судна
И пустовал его причал...
Напрасен труд был Магеллана
И зря старался Ван Цзинхун -
На побережьи Срыма сраном
Им высрать непрестало шхун...
Хоть ждали зайцы, ждали волки,
Гавна морская не спасла,
Не обретя ни утлой лодки,
Ни краманьонского весла,
Все жопы моряков усопших
Оне бесцельно обошли,
Но в их воссреньях неутопших
Надежды светлой не нашли...
Гавняной гавани просторы
Не расправляли паруса,
Не завлекала мачтой взоры
Срыма прибрежная коса...
Там не свистал Чжэн Хэ команду,
Не бороздил Дежнёв Семён,
И не фырчали птицы нанду
На лики реющих знамён...
И глупо было дожидаться
Что высрет плот Попов Федот
На долю странных иносранцев -
Подобных поп был полон порт...
Никто в порыве кругосветном
Не заводил свой пароход,
Быть может зов был некорректным,
А может был Федот не тот...
Мирскую источая скуку
Морских волков очела рать,
Но не зевалось Джэймсу Куку -
Не было чем ему зевать,
Не подставлял ко лбу Кук руку
От жарких солнечных лучей
И не испытывал Кук муку
От иносранцевых очей...
Как Одиссеева баллада
Сгущался Берингов пердёж
И жопа чёрного пирата
Отряхивалась словно морж...
Глазел голодною акулой
На Дрэйка магелланов кок
И ягодицею как скулой
Скрипел и коротал свой срок,
Но срок ничуть не коротался,
Напротив - становился срей
И усираючись срастался
С морским сраньём всия морей...
Меж тем стезя крещённых морем
Была по прежнему горька,
Хотя давно простилась с морем
Каждая жопа моряка....
Все горизонты озирая,
Не прекращая срать и срать,
Они иной стези не чая
Срым продолжали созидать....
Чинов давно не разбирая,
Былые почести забыв,
В непостижимой бездне Срая
Открытий громких не свершив,
Очей морских не покладая
И донкерман, и адмирал
Трудились дружно, не зевая,
Для Срыма не жалея кал....
Никто на радость иносранцев
Баржу здесь вовсе не стерёг,
Давно команда сих засранцев
Забыла корабельный гонг....
Никто за множество столетий
Не потрудился высрать шлюп
Чтоб покорить просторы эти,
Морской организуя клуб...
От их усердного усерья
Сруившего вокруг срую
Не офлотилились поверья,
Лишь остров Срым возник в Сраю...
Быть может что на это вето
Им грозный наложил Нептун ?
Не высроил никто корвета....
Никто не высроил и шхун....
Хотя для кораблесроений
Хватало матерьяла им,
Все моряки без исключений
Лишь созидали остров Срым....
Куда, куда же подевался
Былой талант морских владык ?
И отчего не вырывался
Из их очей ни барк , ни бриг ?
Быть может не было в них мочи
Создать уж столь великий флот ?
Иль не нуждалися их очи
Во гнёте странствий и забот ?
Зачем сей Срым им обосрался,
Отдавшим душу всем ветрам
Коль парус их не колыхался
По неизведанным мирам ?
Быть может прежние победы
Они сплотились страховать,
Поскольку остров сраный этот
Не получилось бы просрать ?
А может быть они сраженья
Морфологическую суть
Переосмыслили значенье,
Срой не гнушаяся ничуть ?
А может быть художник Тёрнер
В них маринизм искоренил
И лишь пейзаж отныне горный
Их очи страстные пленил ?
Быть может древней жопе Ноя
Не доставало двух ушей
Чтоб воплотить в кораблесрое
Печать божественных затей ?
Хватились было иносранцы
Слепить ей парочку ушей,
Но получалися у зайцев
Скульптуры лишь морских ежей....
Наладить связь для Бога с Ноем
Не удалося и волкам,
И дело кончилося воем
По неслепившимся ушам....
Быть может уши нужно было
Свои пророку им отдать
Во имя той небесной силы
Что их пустилася б спасать ?
Однако видно не прияли
Они учение Христа
И никуда не уплывали
По воле Божьего перста....
Волки да зайцы обречённо
Уже глядели в очи си,
Не разделяя увлечённо
Порывы их святой стези....
Они поспорить и не смели,
Уж опечалившись слегка
Вдруг неожиданно узрели
Странную жопу моряка....
Она одна как бригантина
В тумане моря голубом
Очом моргала неедино
Как в ясном небе мрачный гром...
Она пердя как вся Европа,
Срань выдавала на - гора,
Ведь то была родная жопа
Великопервого Петра !
Воображенье поражая,
Она не применяя рук
На самом топком месте Срая
Ваяла свой Сранкт - Петербург....
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.....