* * *
В прокуренном, портовом, старом баре,
Что назван в честь одной из редких рыб,
Где женщина играет на гитаре
И тощий бармен, – брат её, – охрип,
За столик перекошенный присяду,
Не закажу у стойки ничего,
И стану по невидящему взгляду
Искать вокруг убийцу своего.
Он сам придёт, за мною наблюдая,
Одетый в плащ рыбацкий, как в салоп,
Тяжелый шаг и борода седая,
Густые брови и высокий лоб.
Кивну, дрожа и умываясь потом,
Подвину стул к широкому окну:
– Послушай, парень, хочешь заработать? –
И свежие банкноты протяну.
Возьмёт знакомец новый деньги смело,
Ответив: – Всё устроим, старина,
Я знаю, не моё, конечно дело,
Но, может быть, расскажешь, кто она?
Я расскажу, он выслушает молча,
Ещё отравы сам себе плеснёт,
И будет человеческая толща
Бессмысленно слоняться взад-вперёд.
Я крепко обниму его, как брата,
И он ответит, не жалея сил,
Всё правильно, и вот моя расплата
За всё, что в жизни я не совершил.
Он папиросу длинную затянет,
Неловко пошатнётся, встав с трудом,
И мутноватый свет в его стакане
Покажется почти застывшим льдом.
Попросит мой рассказ начать сначала,
Вздохнёт с кривой улыбкой: «Так всегда…
Смотри, как с фонарями у причала
Бодаются усталые суда…
Что нам с тобой поделать с вечным шумом?
Всё громче он, а наш слабее след.
Я должен знать, что ты не передумал…»
– Не беспокойся, – я отвечу, – нет.
Не мучаясь напрасно с чаевыми,
Шагнём во мглу под голубой покров,
Я попрошу: «Не называй мне имя»,
Прекрасно зная, что оно – любовь.