Когда мы поднимались от земли,
Всё вкривь росло, и вкось цвело и рдело...
О Господи, как было хорошо!
Так почему остаться - не сумело?
Задрав тормашки - или как их там? -
Мы прятались в ладошки от избытка
Тепла и света, воздуха, улыбок,
Запас истратив к тридцати годам.
Менялись лица, праздно далеки,
Не мучали штрихи и перспективы,
И беспричинно солнечно-счастливо
Наш день резвился у большой реки.
Подслеповато щурясь не со зла,
Навзрыд ловили первые обидки,
Но золотые оживали рыбки,
И можно было, не касаясь дна,
Доверившись руке отцовской, кругу,
Волне и солнцу, мчать за горизонт,
Где мамин запах весь впитал шезлонг
А поцелуй - початок кукурузы...
И облака брели в свои стада,
Преобразившись в слоника иль птицу...
Не научившись до конца молиться,
Мы верили в ответы навсегда.
Не то, чтоб неба меньше, чем земли...
Мы встали вширь, размах схватив плечами.
Но отчего-то все насквозь печалью,
Тоской и зноем густо проросли.
Когда бы знать, предчувствовать когда,
Что так непостоянны сны и память,
И сколько трепетно и уязвимо плакать,
И как отчаянно беспомощны слова...