Ночами Грета ходила одна на пляж,
Считала чаек, нырявших стрелой в пике.
Дырявым был на груди у нее корсаж,
А сердце Грета сжимала свое в руке.
И было сердце у Греты таким пустым,
Что нужно было его оживлять самой:
Поджечь, чтоб вился до неба багровый дым,
Наполнить кровью, ужалив его иглой.
Однажды Грета, придя посмотреть на шторм,
Застала судно. Сквозь мрак и девятый вал,
Сквозь грохот бури и бьющих кнутами волн
Смеялся кто-то и рвал на себя штурвал.
Отлит из стали, нездешний, чужих кровей,
Глаза как воды морские и блеск клинка.
Носил он пару крутых, как серпы, мечей,
И вязью шрамов покрыта была рука.
Кричат матросы: "Брось ужин варить, Марсель!
Твой жирный зад нас посадит опять на мель".
В ответ: "Пусть варит. Мы скоро пойдем ко дну,
Морскому черту по нраву его рагу".
И вдруг он замер. Сквозь брызги и сквозь озон
Увидел Грету, стоящую вдалеке.
И шепчет Грета, как будто услышит он
И голос тихий, и сердце в ее руке:
"Ты прибыл славно в наш богом забытый край,
На гребне моря, из сказок и с островов.
Но не спеши. Здесь ждет тебя лучший рай,
Из лучших сказок, из самых приятных снов.
Смотри: кальяном пахнет твой теплый дом,
На стенах сабли и тысячи звездных карт.
Играют дети с мурлыкающим котом,
А ты, быть может, играешь со мной в бильярд.
Горячий завтрак, цветет за окном сирень,
И долька персика тает уже во рту.
Как бархат льется по коже, по шее тень,
Укрыв два тела прохладной волной к утру.
Зажили шрамы. Я глажу твое плечо,
Которым ты закрывал от ядра штурвал.
И тихим шепотом, мягко и горячо
Рисую я от плеча до плеча овал.
И сладко будет, как летом в хмельном лесу,
И пьяно, словно на пике девятый вал.
Прошу, останься. Морскую минуй косу,
И приходи на старый ко мне причал".
Но он уплыл, в те земли, где лучше рай,
И лучше сказка из самых приятных снов.
Сирени запах разлился, как будто май,
Из сердца Греты, полного до краев.