В лесах и в глубинах, и где-то под кирпичами, зарыт мой покой.
Дождаться. — А надо ль при этом подзолы земельные взрыть?
И если — так — я сам воспротивлюсь таблицею вековой:
«Опасно для жизни!», «Убрать свои руки!», «Не рыть!».
Наклоны деревьев, как очерки туловищ
Мне любы они, мне они — дороги,
их линии, и как они рядом сутулятся,
дороги и дороги где листья, как конфетти —
плечо в плечо — три шага и Три дня.
Хрустальные стволы осин на крыше —
рассыпчатая штукатурка. Еле слышно
мгновенье полувзгляда
полуживого человека,
лежащего средь черна дня на крыше,
лежащего средь черна дня на крыше,
лежащего средь черна дня на изголовье крыши.
И многоликая душа его уж отлетела,
и только ветер лепестки колышет,
и только ветер лепестки колышет.
И только ветер одинокий
одинокий лепесток колышет.