За синими горами,
Зелеными лесами,
За речкою игривой
И за цветущей нивой,
В одном большом селе,
Что вечно в сизой мгле,
Жил славный парень Леха.
И жил весьма неплохо.
Толковый был работник:
И каменщик, и плотник,
По всем делам – мастак.
И выпить не дурак.
Казалось, все отлично:
Одет всегда прилично,
Красавица жена
Ждет дома у окна.
И водятся деньжата,
И детушки-ребята
По дому резво скачут
И никогда не плачут.
…Беда подкралась тихо,
Свалилась фунтом лиха:
Стал Леха напиваться
И пьяным в дом являться.
Вначале пил по кружке,
А после – по чекушке.
Потом стал вечно пьяным,
От водки окаянной.
Сошел с прямой дороги,
Уже не держат ноги:
По улице ползком
Да под забор мешком.
Все деньги он пропил –
Жене стал свет не мил.
Она, забрав ребят,
Умчалась жить в посад.
Там Леху вспоминает,
Все молит, причитает,
Тревожится душа
За мужа-алкаша.
А Леха наш в загуле,
Сидит весь день на стуле,
Вино вливает в рот –
И никаких забот!
Много дней так просидел,
Всё бутылкам в дно глядел…
Вдруг, откуда ни возьмись –
Не поверил бы ни в жизнь! –
На столе мелькают черти!
Испугался он до смерти.
Черти водят хоровод,
Старший с факелом идет,
Леху за руку берет,
В круг чертей его ведет.
Говорит: «Ну, здравствуй, Леха!
Жил когда-то ты неплохо,
Но теперь – сам виноват,
Отправляйся с нами в ад!
Там тебя уж поджидают,
Твой котел разогревают,
Будешь вечно в нем сидеть,
Да в смоле густой кипеть!»
Закричав, очнулся Леха,
Сделал три глубоких вдоха,
Огляделся – никого,
Кроме ветра одного.
Дома – грязь и запустенье,
Страх в душе, в груди томленье.
Опустился Леха на пол,
До рассвета горько плакал,
А наутро, помолившись,
Троекратно окрестившись,
Он отправился в посад –
Повидать своих ребят
Да с женою помириться
И к работе воротиться.
С той поры, который год,
В рот он капли не берет.
Леху стали уважать
И при встрече руку жать.
Дома вновь покой, уют.
Будто ангелы поют.
Подрастают сыновья –
Просто счастлива семья.
Сказу моему конец –
Делу доброму венец.
В заключенье только строчка:
Пьянству нет!
На этом точка.
2004.