Кто бы что ни пророчил, но дело идёт к весне.
А вокруг чёрный снег. Только чёрный горячий снег.
В поднебесье кровавой монетой лежит луна.
Это ваша цена, — говорит, — это ваша цена.
Чёрный снег не скрипит под ногами — то хриплый стон.
И от каждого ша;га душа превращается в решето.
Чёрный снег как огонь прожигает ступни; до кости;.
От себя не уйти, — говорит, — от себя не уйти.
Снег ложился на плечи, на лоб, выедал глаза.
Позади с диким скрежетом рушились чёрные небеса.
Раскололся, как гли;няный меч безголосый коло;сс.
А внутри в сотый раз что-то вспыхнуло, оборвалось.
И казалось, что боль в каждой клетке сидит гвоздём,
И что если мы здесь остановимся — в дёрн врастём.
На губах запеклась безучастность минувших дней.
Шесть гиней, — говорит, — все вы сто;ите шесть гиней.
И казалось, что рёбрам уже не сдержать эту боль,
Даже если скрепить их потуже железной скобо;й.
На свинцовых грибных облаках догорает луна.
Это ваша вина, — говорит, — это ваша вина.
Кто бы что ни пророчил, но время идёт вперёд.
Кто бы как ни молился — наступит и наш черёд.
По горячему снегу ничтожной трусцой семеня;,
Волочить эту боль на плечах до последнего дня.