На смерть Ли Бо
Прогулки с Са Ши в устьях Янцзы
На смерть Ли Бо, утонувшего в низовьях реки Янцзы, упавши с лодки в попытках обнять отражение Луны
Причалив лодку возле кипариса,
и сам с собой беседуя вовсю,
сегодня снова пил байцзю* из риса,
и тотчас запивал его байцзю.
Пил в одиночестве, но вместе со всем миром,
вместившим нескончаемость дорог,
и жизнь скитальца показалась мигом,
так за него — ещё один глоток!
Луну, что тоже бродит в одиночку
(ого, уже купается в Янцзы!!!),
обнять и убаюкать, словно дочку,
под плеск волны с оттенком бирюзы…
*байцзю - китайский самогон крепостью от 40 до 60 градусов
***
Са Ши на лодке собрался плыть через
Сычуань в Цзянсу
;Я долблёнку сладил.
Парус из циновок.
Мачта из бамбука.
Счастье без уловок.
Желтый месяц с неба
освещает реки.
Мы с тобой простились,
может быть, навеки,
погрустив, обнявшись
крепко возле дома…
Знаешь, у скитальца
бремя невесомо.
***
Странствующий Са Ши
по дороге в Сычуань попался на глаза Чаосань дафу
Как сплюнул… мол, я просто оборванец,
бродяга. Будто джонка без руля,
и по полям скачу, как глупый заяц,
и плохи, знать, мои учителя.
Ну что ж, добавлю, я ещё — пьянчужка,
хмелел не раз в компании с Ли Бо.
А заяц — симпатичная зверушка…
Зато мой бог добрее, чем твой бог.
Да, твой — весьма силён, хитёр и хваток,
и на горе Куньлунь, поди, живёт,
Он дал тебе внушительный достаток,
такой же, как твой пухленький живот.
Но бедняки, пока растишь ты ногти,
корячатся на рисовых полях.
Я ж сладил лодку…вся в сосновом дёгте,
зато вода не водится в щелях.
И в ней плыву я вместе с добрым богом,
а если что - мой бог меня спасёт,
и мы всегда беседуем о многом,
и с ним я и поэт, и звездочёт…
* Чаосань-дафу ;;;; Великий не обремененный муж придворных собраний ;почетная придворная должность
***
Ли Вэй и Са Ши пьют в цветущем саду вино и ведут неспешную беседу
Зацвела по новой слива,
солнце в небо влюблено,
как всегда, неторопливо
пьёт Ли Вэй в саду вино
и с бродягой точит лясы —
спорят, как растить женьшень.
Ксяоли готовит мясо.
Возле печки — Цзао-шэнь*.
Ксяоли уже за тридцать,
значит, пожила сполна.
А вот дочь…
душа томится —
быстро вырастет она,
выйдет замуж и, как слива,
чей, увы, пришёл черёд,
всепокорно-молчаливо
в одночасье отцветёт…
Дочка радостно хохочет,
с псом играя во дворе.
Этот звонкий голосочек
слышно даже на горе.
И пока её отрада
наслаждается сполна,
снова требуют из сада
подогретого вина.
*китайский бог кухни
***
Мама бинтует ступни Жилан и рассказывает, как ту будут носить в позолоченном цзянюйе**
Пальчики сломали и стянули туго.
Боль терпеть такую мочи больше нет.
Но Жилан стерпела, нет, не с перепугу,
ведь она большая - ей уже шесть лет.
«Красота какая — ножка-полумесяц!
Чем ступни короче, тем жених знатней,
туфельки подарит цвета эдельвейса»—
ей шептала мама, маме ведь видней! —
«с длинными ж ступнями женщина — уродка!»
…боль бы только стихла на один хоть миг…
Вспоминая грустно мамину походку
(будто колтыхается на ветру тростник),
всё-таки заснула. Ей приснилась кошка
с желтыми глазами, ну а той видней,
как Жилан вприпрыжку скачет по дорожке,
и смешной котёнок бегает за ней.
*женское имя Жилан на китайском означает — «радужная орхидея»
**цзянюй - китайский паланкин