Несмотря на то, что подход к пересмотру и разрушению художественных принципов в изобразительном искусстве и к познанию так называемой «сверхчувственной» реальности у Кандинского и Малевича был разный, их объединяли, помимо прочего, две вещи: восприятие своего искусства как проводника в другой, невидимый, духовный мир и враждебность по отношению к христианской Церкви и вообще к историческому христианству.
Но, если Кандинский, являясь утонченным интеллектуалом, был всецело поглощен своим увлечением теософией – этим изощрённым гностицизмом века сего, то Малевич с большевистской прямотой исповедовал воинствующее антихристианство.Так, признаваясь в верности теософскому катехизису, Кандинский писал: «Госпожа Е.П. Блаватская, после долголетнего пребывания в Индии, была, пожалуй, первой, кто установил крепкую связь между этими “дикарями” и нашей культурой. Этим было положено начало одного из величайших духовных движений, которое, объединяя сегодня большое число людей, приняло даже материальную форму Теософского общества. Общество состоит из лож, которые путем внутреннего познания пытаются подойти к проблемам духа»*.
Более ясно о своем отношении к Церкви говорил Малевич, употребляя, например, в рассказе о Евхаристии – центральном стержне христианства – следующие выражения: «Но ломание хлеба в церкви, питье вина – это же ужасная вещь, гадливое что-то; вместо хлеба тело – ужасно пошло, позорно».
Подобные кощунственные высказывания самых известных теоретиков авангарда нельзя списать на недомыслие или объяснить желанием эпатировать кого-либо. Нет, здесь проглядывает вполне сознательное и последовательное богоборчество, являющееся, по сути, основным смыслом и содержанием их деятельности. Работы этих авторов, безусловно, пронизаны символизмом, однако, в отличие от иконы, эти символы не соединяют тоскующую душу со своим Создателем, а решительно разрывают все возможные связи с Ним, перенаправляя их вектор в мир обманчивых образов и лукавых духов.
А вот и их интерпретации одной и той же идеи беспредметного символизма авангардных антиикон.
Малевич, как всегда, предельно и страстно конкретен: «Икона как таковая – малокультурное и дикое варварство; тёмное преклонение перед ней умаляет, затемняет нечто духовное того мастера, который через лик приобщил себя к высшему будущему бытию своего духа». От ненавистной иконы он зовет к новой, еще сокрытой от непосвященных реальности, явленной в его символических холстах: «Ныне в упор сверхчеловек пришел, чтобы выбрать из человека своё продолжение и в новый череп века времени уложить новую мудрость чистого действа. Мир вещей исчезнет, и цвет, и звук, и буква, и объем установят свою форму, явят фактуру, из которой чистый легкий бег ляжет в бесконечности явлением новых реалий». Здесь мы видим явное стремление к «развоплощению» и разрушению богозданного мира, уничтожению памяти о Боговоплощении, запечатлённом в иконе.
Кандинский же предпочитает нести миру некий, пусть и фальшивый, свет «новой реальности» – через внутреннюю теософскую медитацию: «В те времена, когда религия, наука и мораль (последняя сильной рукой Ницше) потрясены и когда внешние опоры грозят рухнуть, человек отвращает свой взор от внешнего и обращает его внутрь себя». И в результате таких медитаций является новый символизм, призванный заместить собой «устаревший» язык христианского образа: «Такими абстрактными существами, ведущими как таковые свою жизнь, оказывающими своё влияние и своё воздействие, являются квадрат, круг, треугольник, ромб, трапеция и неисчислимые прочие формы, делающиеся всё более сложными и не поддающимися математическому обозначению. Все эти формы – равноправные граждане духовной державы».
Закономерным же результатом этой «иконологической» революции явилось такое утверждение Малевича – гуру современного искусства и авангарда: «Точка зрения на то, что смерть Ленина не есть смерть, что он жив и вечен, символизируется в новом предмете, имеющем вид куба. Куб уже не геометрическое тело. Этим новым предметом мы пытаемся изобразить вечность, создать такое обстоятельство, которым утвердилась вечная жизнь Ленина, победившая смерть. Это новый путь символических предметов материалистического сознания.»**
*В. Кандинский. О духовном в искусстве.
**К. Малевич. Чёрный квадрат. Мир как беспредметность.