"Сегодня и у отшельников светятся экраны телевизоров – вот уж воистину высшая степень самоистязания!"
Станислав Ежи Лец
Чем старее бабка, тем власть милей,
И она готова чужих детей
На алтарь её бросать не считая.
А своих детей и внучат хранит
От хулы, сумы и святой войны,
Где оправдан Каин и проклят Авель.
Телевизор знает всё наперёд,
Чей народ велик, а чей смотрит в рот
Ненавистным и нетрадиционным
Вере, правде, совести и любви,
Из которых антимир состоит,
Что диктует людям антизаконы.
Бабка знает буквы, но книг не чтит,
Ходит в старых валенках по грязи,
Как её прабабка тому лет двести.
Но зато вчера сын прислал дрова,
Внук на свадьбу в Бельгию летом звал
(Кто-то знает, где это, что за местность?)
Отмотать бы возраст на 40 лет,
Где ещё ни сына, ни внуков нет,
И смотреть "Иронию...", бесконечно
Наряжая ёлку на Новый год
И, селёдку в шубе закинув в рот,
Целоваться с Ванькой у жаркой печки.
Умер Ванька, не с кем поговорить.
И не то чтоб пьяница был, курил —
Просто жизнь такая, что жить не хочешь.
И одна отрада — дед в новостях
Обещает, что нас с его креста
Не удастся снять легионам полчищ.
Это наша вера и нам с ней жить,
Хоть у края пропасти, хоть во ржи
Целовать те руки, что нас пытают.
Кто не жил в тюрьме, тот не знал свобод,
Пастухи нужны, чтоб вести народ
По трясинам жизни к воротам рая.
Печь, отдав весь жар, снова просит дров.
Дед слезу пускает, бубнит тепло
О таких, как бабка, прекрасных людях,
Что с таким народом, не нужен рай...
За окном сугробы, идёт февраль,
А весною бабки уже не будет.