Никого и не в чем он уже не винил,
Только слушать хотел устаревший винил.
На вертушке, играющей медленный джаз,
Саксофон, что рыдал о зиме и о нас.
А на плечи давил жизнью нажитый груз,
И в глазах залегла многолетняя грусть.
Сердце рвал и кромсал этот джазовый звук.
И сжималось до точки пространство вокруг.
А потом - тишина. Тишина. А потом...
В магазине еще оставался патрон.
Для чего? Он последний. Какой в этом прок?
Тишина, а потом сухо щелкнул курок.