Сотни теней покрывали брусчатку и стены собой, обозначив их контуры.
Сотни следов оставляли всечасно прохожие, будто перо на бумаге.
В сотах из окон, как пёстрые осы, холодные фары машин мельтешили
Рой человеческих глаз опылял каждый угол, и цвет возникал безымянный.
Шорох, жужжание топот сливались в сонату с едва различимым мотивом.
Жёлтый и серый, штриховка, рефлексы и тени чертёж превратили в картину,
Мысли лишённую, логики, будто чертёж изначально бракованный создан:
Не было ясно, где верх, и где низ, а теперь перспектива, масштабы нарушены.
Так и мерцание луж, окраплённых свечением ламп взаимозавистливых,
Ропот шагов несогласный, способный, быть может, и стены Кремля пошатнуть,
Сеть проводов, не сходящихся в точке единой и в плоскости общей протянутых,
Как не пытались бы, Солнце на небо не только не смеют — не смогут вернуть.