Снова где-то вначале, а всё-таки красок
Меньше пока в полях, чем скажем, касок,
Сетки, бегающих ветвей и прочих средств
Сдерживания дня, что уже против всех
В шумном забеге инвалидных колясок.
Срочная весна контуженного радиста
Ловит шифровки птиц в перебранке свиста,
Видимо, о наступлении. Так на посты,
Спрятанные гнездами в камыш и кусты,
Налетает снег, чтобы в пуху разбиться.
Полосами мятой тельняшки из сухостоя
Смотрит земля, избежавшая за год простоя,
Собственно, как и плуга. И серая мышь,
Бегая по камуфляжу тропы, помнит лишь,
Что ничего в смерти нет, кроме простора.
На горизонте - перемены в ожидании чиха,
Чтобы оказаться правдой. В траве зайчиха
Барабанит отступление нового ледника.
Прошлогодний бронежилет мертвого жука
Сохнет на ветру, баюкая в пулях лихо.
У оленьей кормушки - очередь из автомата.
Не обязательно сейчас дотянуть до марта,
Если прошлое, сидя вечером у костра,
Сочиняет байки про окровавленное вчера,
Чтобы больше убить у кормушки завтра.
По убыванию стрел в феврале с колчана
Видно, - чтобы потеря фланга не означала, -
Скоро природа распустит пошире лампас.
Кажется, никто из павших зимой, кроме нас,
Столько не начинали эту жизнь сначала.