В Россию приезжал он каждый год,
Всем объяснял: душой омолодиться,
Увидеть добрый и простой народ,
Байкалу, всей Сибири поклониться.
Еще мечтал с войны и до исхода лет
Узнать судьбу железного мальчишки.
И, кажется, объездил целый свет,
Чтоб обнаружить след того парнишки.
Погибший городок, остовы стен
Вгрызались в рукотворное кладбище.
Оставшихся в живых, угнали в плен.
Лишь ветер выл на этом пепелище.
Он виноват был - числился врагом,
Разруха на его глазах творилась.
Его страна топтала сапогом,
Жестокосердно танками давила.
Он по развалинам домов спешил на склад
Пайка в тот день ему лишь не хватило.
Он шел, не думал, не страдал, что виноват,
Не видел, что вокруг мертво и стыло.
На серой глыбе презирая страх,
Сидел парнишка в рваной телогрейке,
В больших не по размеру сапогах,
С обрывками платка на тонкой шейке.
Тогда по-русски крикнул:- Эй, поди сюда!
Возьми! - и из кармана вынул шоколадку,
Но взгляд обжог, в глазах «война»:
Умрет, а не возьмет любую вражью взятку.
Парнишка встал, упрямо сморщил лоб,
Как-будто непростой сдавал экзамен,
А немец лишь пропел:- О, майн гот!
И шоколадку положил на камень.
Когда он шел с провизией назад
Среди домов сожженных и развалин,
Издалека заметил семерых ребят;
С малышками общался тот же парень.
Он, ускоряя шаг, уж рядом был,
Его ждала ответная награда:
Парнишка тот внимательно делил
На семь кусочков плитку шоколада.
Малышки настороженно смотрели.
-Он добрый немец,- успокоил парень.
И лица у детей повеселели,
От сладкого смягчался даже камень.
Парнишка долго раздавал кусочки,
Как будто раздавал божественную силу.
Стояли перед немцем ангелочки,
Готовые еще терпеть, - О, господи помилуй!
-Себе ты не оставил, почему?
-Мне надо их кормить, - сказал парнишка,
-Я ведь большой, до наших потерплю,
Мне не во вред такая передышка.
У немца всколыхнулось все в груди,
Сорвал с плеча, все вытряхнул из ранца.
Парнишка побледнел. –Руководи!-
Так пошутила щедрость иностранца.
-Вас как зовут? - Парнишка огляделся,
-Я - Вася,- немец торопливо:- Я – ваш Курт.
И детский страх тотчас куда-то делся,
И спело эхо:- Спасибо, дядя Курт!
Курт думал, взрослый сдержится едва-ли,
Сорвутся с места разбирать еду,
Но эти детки молчаливо ждали,
Когда поделит Вася «доброту».
А Вася разостлал на камне тряпку
И вынул из кармана нож складной.
Он разрезал и раздавал всем по порядку
Кусочки хлеба с жирной колбасой.
-Ну, а себе опять не взял ни крошки?
У Курта на лице застыл немой вопрос.
-Не торопитесь, ешьте понемножку.
Я не умру,- ответил немцу вскольз.
Как поедают детки Курт смотрел участно.
Одна малышка в явной худобе
Кусочек протянула свой, сказала: -Вася,
Уже наелась я, оставила тебе.
А немец убегал, глотая слезы,–
Преображалась так его душа:
Их не убьют ни голод, ни угрозы,
Ни трудности любого рубежа.
С тех пор стал собирать остатки пищи,
Но разве этим долг страны закроешь?
И часто за спиной он слышал свисты:
-Ты каждый день собачек русских кормишь?
И лишь тайком Курт убегал из части:
Ведь неминуемо ему грозил расстрел,
Детей бы увезли без всяких «здрасьте»,
Быть может в злобе взяли на прицел.
Часть отступала, забежал проститься.
Пятнадцать малышей нашел в подвале,
И вправе изумлению родиться:
Из чашек что-то жидкое хлебали.
Отдал продукты и обнял парнишку.
-Как я хочу иметь такого сына!
Но память отложила фотовспышку,
И кто-то тихо дернул за штанину.
Стояла рядом с Куртом та малышка-
она делилась с Васей, лепетала:
-Возьмите у меня в подарок куклу!-
В такие куколки пробабушка играла.
Тряпичную куклешку подавая,
Она открыла потаенну дверцу:
-Пускай она хранит вас и спасает.
Курт плача положил ее поближе к сердцу.
Он не стыдился слез - не убегал,
Как раньше, чтобы слабость не видали,
Всех обнимал и всех запоминал,
И было значимее это, чем медали.
Его святыня, оберег и совесть
Она без выходных хранила, грела,
Малышки глаз бездонность
До седины вела по жизни смело.
Возможно, нет уже на свете Васи,
И Курта нет и той, которая была малышкой.
Я лишь хочу, чтоб мир обезопасить,
Та куколка застыла обелиском.
Автор: Раиса Кучай, 25.02.2023г