Вообще-то книг искатель. А к чтению талант.
Недопоэт. Пихатель. Но не Дантес. Не Дант.
Рубинштейн не врублен в заграницу. И не эмигрирует в блудницу.
Перед тем, как оказаться пылью, скинули дедов в небытие. Поменяли имена-фамильи, чтоб забиться не в своей струе.
Bryan Johnson молодится. Что его погубит? Он долбится. (Не жена, а юные созданья.) А одна из дев неслабая пиранья.
Русофила русофоб загонял в поэму-гроб.
Горько плакал средь стишат этот самый русопят.
Хрупайте акульими хрящами. И не ешьте колбасу салями.
На замёрзшей реке лёд наплывами. Все сезоны как бы рецидивами.
Течь текут сезоны. С т а́ р и т неуклонно Б-женька единый... Он такой былинный.
Врастают в русский, как агенты, инослова из лжеконтента.
Не чекрыжь меня, Париж!
Сейчас настали времена -- не Моська лает на слона, а слоник гавкает вовсю и обещает: "Укусю!"
Как сочно: "Львович." Губками -- Нино; и я влюблён в неё давно. Супруг Нино! Есть две руки: боятся быкороды и быки.
"Болтун -- находка для врага." Молчала старая карга.
От неё поставлен лайк. А вот от меня а файк.
О Гайавата! Нет возврата. И не было пути.
Но всё ж мы соблюдаем ЗОЖ и нас уже не проведёшь.
Напялил рубаху задком наперёд.
Но ты не кручинься -- и это пройдёт.
Осанься, будь весел. Приметы не в счёт.
Беззумно. Не увижу вас. Но завтра будет вам "Атас!"
В словесах всё вязнет Эдик.
Где он, где он, новый смысл?
Прочитает Зусик-медик
и почешет... Зол и лыс.
Ступка и пестик. Ещё один текстик.