Она прошла с высоким иностранцем.
Собой мила, стройна и молода.
Куда уж мне с чахоточным румянцем
На глупой роже, пьяной, как всегда!
Едва смутилась, вдруг меня заметив,
Кивнула молча, нервы – ну и ну!
Я не привык бросать слова на ветер.
Я иностранцу голову сверну.
Я проучу залетного сеньора.
Пускай, баклан, к моей не пристаёт!
И, смяв пустую пачку «Беломора»,
Поправил кепку и шагнул вперёд.
Слегка боясь
международного скандала,
Тихонько выглянул из-за угла –
Она уже другого обнимала.
Я крикнул: «Сука!» – взглядом обожгла.
Он круглолиц, по-сельски добродушен.
«Чего орёшь, – гундит, – не на того напал».
Я прохрипел: «Начальник, ты мне скучен»
И врезал с левой… Кажется, попал.
Нырком ушел от резкого прямого –
Литой кулак в витрину угодил.
Он, озверев, хотел ударить снова,
Но я опять его опередил.
Был превосходен мой коронный справа.
Он замычал и рухнул вниз лицом.
А я сказал: «Мадам, кричите «браво!»,
Я рассчитался с этим наглецом».
Она мне – нет! – не бросилась на шею,
Ее глаза горели злым огнем.
И я подумал: «Ну и дьявол с нею!
Пускай теперь заботится о нем».
…С похмелья так соображаешь туго.
Я не предвидел многих перемен.
Ну кто мог знать? Она его супруга,
А «иностранец» – родственник из N.
80-е