Льняное озеро в деревне
плескалось синею волной.
Над ним пылала как поверье
заря курчавая весной.
Вымачивали лён красивый.
Исчезло озеро под синим
туманом и сожгли мостки,
и не стучат уж молотки.
Закрыли кузнецу, а кони
уж не нужны в родном селе.
Красивей нету на Земле.
Звезда бывает луч обронит,
а озеро плеснёт волной,
но только раннею весной.
Печаль осеннего безмолвья
повисла тишиной в лесу.
Сверкает безусловной новью,
идя, сбиваю там росу.
Степенность чистого порока
понятна и к тому ж без срока
за давностью злодейских лет,
провозгласил авторитет
поветрия осенних стоек,
что подпирают небеса.
Шумят осенние леса
без понятийности надстроек,
где осиповский березняк
нам воскрешает добрый знак.
Живёт он удивлённый чем-то
из Бийска Шарабарин влёт.
В вагоне мчится бабье лето
и манит за собой вперёд.
Вслед Казаковцева с прощаньем.
С ней Котеленец нам вещает.
Татьяна Кузнецова в день
Татьянин, где цветёт сирень.
Владимир Соколов сквозь окна
в пейзаж уходит с головой.
Всё покрывая синевой,
о том нам говорит так тонко
дорогой Лактионов в честь
деревни он казнит всю месть.