Она стояла у военкомата
и плащ ее до ниточки промок,
так выглядела, будто виновата,
боясь толкнуть окованный замок.
"Помочь?", спросила проходя я мимо,
и развернувшись, как во сне, ко мне
она сказала : "Я узнать, про сына,
он без вести пропавший, на войне...
С утра звонок, и я бегом, в дорогу.
Тут с паспортом велели к часу быть,
наверное нашелся, Слава Богу,
им нужно мне об этом сообщить..."
И затряслась от судорожных рыданий,
я лишь успела, как сестру обнять,
ведь обе мы прекрасно понимали,
зачем в военкомат позвали мать.
Здесь, на краю разверзшегося ада,
стоит, как оголенный нерв она,
и ей ни денег, ни наград не надо,
покуда сына отняла война.
О Боже мой! Великий, Добрый, Сильный,
прошу, дай сил, помилуй, пожалей,
в моей бескрайней и святой России,
таких как эта, сирот-матерей.
Мне не судить, хотя сама судима,
кто в этих темных войнах виноват.
Спасибо Бог, что не прошла я мимо,
не отвела свой безразличный взгляд.
Дай Бог и мне, обиды горькой прежде,
когда от слез пришпорит горячо,
не потерять ни веры, ни надежды
и рядом ощутить Твое плечо.
Когда шагну в долину смертной тени,
не убоюсь вселенского огня,
и преклонив усталые колени,
почувствую, как обнял Ты меня.
А мать пошла. У входа оглянулась
и на устах с молитвою простой,
шагнула в дверь, тихонько улыбнулась,
расправив плечи - крылья за спиной.