В юдоли слёз, текущих отупело,
Есть некий свет для бесприютных душ.
Посланец ли, вампир, сосущий тело,
Убогий и таинственный к тому ж,
Когда кружит листва осиротело, -
Я говорю о тусклом свете луж.
Исследуем печаль осенних луж,
Сверкающих под солнцем отупело.
Лишь задрожит их гладь осиротело,
Мы в них швырнём подонки наших душ,
Поднимем муть и плюнем в них к тому ж,
И бросим в них сирот убогих тело.
Возвышенно оплёванное тело,
Дрожащее среди осенних луж,
Весёлое и голое к тому ж,
Оно себе бормочет отупело,
Душа его давно в эдеме душ,
А мы кричим: "В семье осиротело!"
Когда зима дохнёт осиротело ,
Убогие, прикрыв отрепьем тело,
Опять придут в страну забвенья душ
И разобьют лицо о панцирь луж,
И возопят о хлебе отупело.
Им бросят кость и запрягут к тому ж.
Как много есть печального "к тому ж",
Сам Божий Сын вздохнул осиротело
От этих слов, звучащих отупело,
Душе его противно стало тело,
И на земле, носительнице луж,
Он превратил Себя в эдем для душ.
Печальный свет забвенья наших душ,
Свет осени и гения к тому ж,
Ты обречён упасть в прохладу луж
И под луной дрожать осиротело.
На этот свет придёт для жертвы тело,
Где сиро, где смешно и отупело.