В террариуме было жарко, мрачно,
От духоты такой все змеи изнывали,
И только три змеи, потягиваясь смачно,
Проблемы бытия, собравшись, обсуждали.
Зевнув, и жало выпустив из ядовитой пасти,
Хвостом ударив по песку, промолвила Гюрза:
"Все твари в моей полной власти,
Коль укушу, спастись от яда моего нельзя!
Сильна моя отрава и порой неизлечима,
Кусаю без разбора всех. Мне не нужна причина!"
Как Эфе промолчать! И, воздух пробуя на вкус,
Свернулась нервно и протяжно зашипела:
"Сдержаться не могу! Всегда вхожу в искус!
Срываюсь на ходу я, злюсь, бросаюсь то и дело!
Уж столько яда дорогого извела напрасно,
А тварям - нипочём! Есть антидот у них, всё ясно!"
Вступила Мамба Чёрная в дискуссию ретиво:
"Да! Твари ушлые пошли. Да я - не лыком шита,
И палец в рот мне не клади! Горда, спесива!
Я издалЁка приползу, кусну - и тварь убита!
И вашего, мой яд, в сто крат сильней,
На родине я — грозная из самых ядовитых змей! "
Так кумушки хвалились, хорохорясь, долго,
И не заметили, что меж коряг у старых пней,
На них взирает, не мигая, зорко, колко – Питон,
Что многих змей мощнее и мудрей.