Я опускаю ручку в топь чернил,
И мне плевать, увы, на все гримасы.
Кто что советовал, кто что-то говорил,
Знайте: всё напрасно.
Неисправим, мне дальше нет пути.
Я холоден, уже как труп, спокоен
Прости мне, Бог, и, мама, мне прости:
На кладбище меня не упокоят.
И нет, я - не актёр, на мне уж нет лица.
Все маски сорваны, и все запреты сняты.
Минуту я вдыхаю до конца,
Казавшуюся вечностью когда-то.
Когда-то бывшая столь сладкой и живой
Ты пронеслась, как эхо от молитвы,
Секунду не хочу прощаться я с тобой,
Но спеты песни все, и свитки все завиты.
Вот хладнокровно я взвожу курок:
Пора свести с постылой жизнью счёты.
Иду я к Богу. Там ведь будет Бог,
Но он не любит смерти по расчёту.
Я зубы сжал до хруста и до боли.
Куда стрелять? Как водится, в висок...
А, может, в сердце? Так понятней, что ли,
Что я совсем не в шутку занемог.