«О! Русь моя, жена моя,
До боли мне ясен долгий Путь…»
А. Блок
Под натиском тропических щедрот,
У пристаней трагических широт,
Где карнавал упругим ритмом страсти
Бросает вызов патриархам власти,
В угаре ромовом банановых республик
Мне ностальгия душу захлестнет,
Штормящим морем памяти зальет
Частицу Родины - спартанский тесный кубрик.
Укроет бухта беженцев зимы,
Пернатых, черноспинных пилигримов.
Стремительные силуэты тьмы
Прорежут недра щедрые Гольфстрима.
Там под вуалью перелетных стай
В придонных сумерках нирвана ватерлиний,
Там глубина раствор сгущает синий
Среди стволов разбитых бурей свай.
Доброжелательным теплом гостеприимства
Прилив от вахт привычных оторвет,
Органной мессы утренний аккорд
Соборов гулких двери распахнет,
Но Девы Непорочной материнство,
И проповедь нагорная Христа,
И готики резная высота
Вернут с волхвами Родины единство.
Разлуки долгой опостылет гнет
И небо Балтики росой к щеке прильнет.
Там штормы в валунах теряют силы,
Блокадной памяти там братские могилы,
Там Валаама медь звенит над нами
И полнит ночь Гипербореи снами.
Там сказки вещие кровинкам Рода бают,
Подсвечник Нерли в Китеж град врастает,
Там озими озябшие ростки,
Янтарных дюн холодные пески.
Там ночи белые над опустелым пляжем,
Там куст рябины придорожным стражем,
Роняя алый и багряный цвет,
Ждет к дому Отчему и бережет от бед,
Но мы сегодня здесь швартуем корабли,
Чтоб храмы предков воссоздать смогли
Народы Маркеса, Сандино и Альенде,
Отбросив ветхие заветы и легенды,
Мы слышим зов грядущих поколений.
Петроглифы прочёл здесь зодчий гений.
Не прерывается кармическая связь,
Кембрийских бурь и манускриптов вязь.
Здесь алчность к золоту, добытому из жил,
Что бились в пульсе стынущих вулканов,
В аортах рифтов, в кратерах Гондваны.
В базальт здесь гений инков воплотил
Дворцы просторные мифических титанов.
Здесь Анды грозные - обитель великанов,
Глазурью глетчеров, посеребрив виски,
Лавины рушат в пропасти туманов.
Здесь пена водопадов сквозь тиски каньонов
В небо рвется облаками.
Здесь сельва жаркая с жестокостью цунами
Штурмует стены цитаделей тайн,
Смывая символический дизайн,
Но памятью корней своих хранит
Пожары лицемерных панихид,
Чадившие смердящими кострами,
Среди руин и мук распятых тел.
Здесь, пряности и золото сумел
Кортес прибрать к рукам
Кровавыми торгами.
Придворным ядом лести и угроз
Жрецов индейских в жертву он принес
Гемофилитикам Эскориала,
Чтоб в кровь рептилий влить потоки алой.
Здесь вспоминают будущее камни
В развалинах разграбленных гробниц.
Здесь божества ацкеков пали ниц
Перед толедскими коварными клинками,
Здесь пять веков от высадки Колумба,
До залпов на Гренаде и Мальвинах
Ни сталью, ни крестом не угнездили страх -
Курс континента выверен до румба
И от угрюмой Огненной Земли,
Чьи берега обходят корабли,
До Рио-Гранде, чьи граничат воды
С империей под статуей свободы,
Как и в России - вечная борьба
Любви и власти лжи в душе раба.
Оставив за кормой фарватер в минной оспе,
Панамских шлюзов ржавые капканы,
От пирса, с хрустом разминая кости,
Махнем в водоворот Капа-Кабаны.
Неоновый закат плеснет в эфир
Синкопы самбы - плоти жаркий пир.
Затопят ночь юпитеры эстрад
Потянет вкрадчивый марихуаны смрад.
По мостовым, где меч конкистадора
Под длань Молоха, творил позор террора,
Шурша протектором, сияя глянцем лака,
Помчат нас в чад борделей кадилаки.
Гипноз секс бомб гламурно толерантных
Убить не сможет память о пуантах.
Продажных тел призывные извивы,
Как у мурен стремительны и лживы.
И эту ложь, линчуя жажду жизни,
Обрушит в души трезвый порно бизнес,
Сбивая всех, кто устоять не смог
В толпу, где фавнов догорает срок.
Ночь тропиков удушливо густа.
Вбивает гвозди Южного Креста
В запястья, в сухожилья тысяч ног
Свихнувшийся в угарных ритмах рок.
Спешим на рейд. Прибой лохматит дюны.
За бортом, в глубине коралловой лагуны
Чужая, пестрая страстями жизнь кипит.
Регтайма магию цветной кумир творит:
На выкате белки, жжет терпкий пот экстаза,
Возносит к небу летаргию джаза.
Навстречу, растворяясь в толще смога,
Струится звезд безстрастная тревога.
Так фосфор диатомовых светил
Свой свет струит в холодный, донный ил.
Иллюзии иллюминаций этих
Готовят для юнцов безусых сети,
А нам полярного сиянья миражи,
Неистребимый запах спелой ржи
Над куполами керченских курганов,
Доносит сквозь просторы океанов
Морозный звон над башнями Кремля.
Зовет к себе суровая Земля
Из западни изменчивой фортуны.
Там на ветру знобящем ивы струны
Вмерзают в лед осиротелых рек.
Я к ним вернусь - я русский человек
И мне напев скорбящий стужи вьюжной
Роднее роскоши банановой, недужной.
Там семга-радуга к родным ручьям спешит,
Живым огнем в тугой струе дрожит
И пробивается сквозь пенные пороги,
Жизнь продолжать в сраженьях и тревоге.
Жизнь растворяет все тревоги мира,
Звенит ручей, сердца врачует лира,
Мы в Яви жизнь трудами познаем
Род продолжаем, строим счастья дом.
Над нами Тары праведной покров,
Нас Русь хранит и алтари богов.
Отсюда ледники, заполонив Арктиду,
Нас гнали к Нилу, к Инду и в Тавриду.
Сюда мы возвращаемся домой
Сторицей опытом наполненной душой -
Над Ирием зажечь костры Перуну,
А в памяти - сияние Коруны.
О! Русь моя, лебяжьими крылами
Любимых чад возносишь в небеса,
Душ праведных божественное пламя,
Славянских гимнов множишь голоса.
***
1985 Геленджик - 2023 Сочи
Ирий - Беловодье Сибирское – берега Иртыша, Алтай.
Коруна - Письменность Волхвов Руси.
Националист Дэвид Дюк на теледебатах 04.10.2015.
Американский националист Дэвид Дюк, будучи в 70-е годы активным
членом Ку-Клукс-Клана, был часто приглашаем на всевозможные конференции, съезды, телешоу, посвящённые проблемам расы. Либералы, коммунисты и прочие поборники мультикультурных теорий, приглашая его на свои собрания, рассчитывали выставить его посмешищем, показать, как они рассчитывали, всю абсурдность его "расистских" и "человеко ненавистнических" идей.
Ведь по сути Дэвид Дюк в те годы был один из немногих белых националистов, посмевших бросить открытый вызов мультирасовой теории в прямом эфире американских телешоу.
На одной из таких передач во время речи Дэвида Дюка вдруг появилась длинноногая блондинка, вывела за собой за руку негра и, выйдя на сцену, стала демонстративно гладить темнокожего спутника по курчавым волосам, целовать его в лицо и в шею. После этого она гордо подошла к микрофону и язвительно сказала: "Ну, а что вы на это скажете, мистер Дюк?"
Зал замер, ожидая ответа от известного противника межрасовых связей. Дэвид выдержал паузу, а затем, проигнорировав блондинку, невозмутимо обратился к негру: - Мистер, я очень удивлён, что такой почтенный джентльмен, как вы, появляется на публике с этой белой шлюхой.
Зал взорвался от смеха. Несколько минут раздавались крики восторга и аплодисменты. Блондинке не оставалось ничего, кроме как с позором сесть на своё место.
Мораль напрашивается сама. Не инородцы виноваты в том, что Белая раса переживает упадок. В этом виноваты прежде всего те белые, которые потеряли всякое чувство расового самосохранения, расовую гордость, расовую честь и не внимают законам Рита.