Я понял – это безобразье:
читать и хаять, и вздыхать,
какое всё ж однообразье...
И свет, струившийся из хат
на улицу, измятую дождями,
ломался поперёк канав,
тянулись колеи вожжами
разъезженных в грязи без трав,
тянулись тракты до заката,
касался трактов горизонт,
за горизонтом два солдата
тонули в зареве без квот
на погребенье за оградой
в тяжёлых сумерках ночей
с бессмысленной глухой эстрадой,
где разговорчивый ручей
метался по раскисшей грязи,
сверкая звёздной мишурой,
выделывал подчас зигзаги,
как будто был он не водой,
а чересчур тягучим тестом,
он льнул к подошвам... сапоги
увязли, будто слово в тексте.
Влезали будто мы в долги.