Роман .- Добровольские страсти. Книга 3. Глава 4.-5. "Бесовская невеста".
Маруся зря потратилась, да и дитя чуть не загубила. У Ивана все мужские проблемы ушли, и отношения с женщинами наладились. Мужик загулял на радостях, ни одной юбки не пропускал, хлопцам пришлось даже слегка его поколотить, так как им на словах не удалось убедить блудника. После этого он обиделся на селян, переехав в Малиновку, и там женился, но Марусю на дух не переносил, она вызывала у него отвращение, бес потешился над Марусей. Обиженная девушка прибежала к Софье, возмущаясь.
– Это, что же получается? Я платила, а Иван ушёл к другой?
- Ты просила ему помочь, но ты не просила его к себе приворожить, давай ещё пятьдесят рублей, приворожу.
- Нет уж, не надо, а то приворожишь, как Валентине, беду в дом. – в сердцах сказала Маруся.
- Ну вот видишь, подарила за собственные деньги мужика другой, - рассмеялась Софка, - Ты у Ивана спроси свои деньги или у его жены, она на радостях может, вернёт тебе твои деньги, - иронично опять рассмеялась ведьмака.
Маруся выскочила из дома и в дверях столкнулась с Прасковьей. Та, под дверью подслушивала их разговор. Женщина поймала девушку за руку.
- Так, значит, правду на селе говорят? Софья извела на смерть Анну и мужиков привораживает. И мово телка Кузьму, видать, к себе тоже приворожила, аж про свою Галинку позабыл.
- Тетя Прасковья, я не причём. Я так заходила, - соврала Маруся, пытаясь убежать.
- Если ещё раз увижу тебя здесь, космы повыдираю, - предупредила её тётка Прасковья.
- Вы меня извините, но космы лучше повыдирайте у своей снохи, - съехидничала Маруська.
- Я до неё, поганки, доберусь, вот только Кузьма из бригады вернётся. Выпру её из дома, - пригрозила свекровь.
К концу недели приехал сын. Прасковья пожаловалась на сноху:
- Я дожилась , сынок, на улицу стыдно выйти. Не жену привез в село, а ведьму. Как хочешь, но я с ведьмой жить не буду в одном доме, она колдует. И детей у вас не будет, она - яловая корова у тебя. Бросай её, беду в дом принесёт, попомнишь мои слова, но поздно будет, - пугала сына мать.
- Мамань, хватит, и чтобы я этого больше не слышал, - и Кузьма стукнул кулаком по столу, впервые повысив голос на мать. Прасковья со слезами выбежала из дома.
Войдя в свою комнату, Кузьма увидел жену, раскладывающую карты, подойдя к столу, он рукой скинул их на пол.
- Я запрещаю тебе гадать и колдовать, в дом приводить людей. За привороты мужики обещали тебе головенку свернуть. Знай, они у нас слов на ветер не бросают. И, вообще, пора ребенка заводить.
- А кто с ним нянчиться будет? Я что ли? – с усмешкой ответила жена.
- Видать и впрямь права моя мать, себе на горе я привез тебя.
- У твоей матери слишком длинный язык, и нос суёт, куда не надо. Её язык уже давно пора подрезать, цинично подметила Софка.
Кузьма подошел к ней и схватив за кофту, тряхнул хорошенько.
- Не смей мать трогать, а то быстро башку тебе сверну. И вообще, не ладится у нас, давай по-хорошему разойдёмся, – он посмотрел на жену с отвращением, - и чего ты ко мне прилипла?
Софья сразу изменилась и перешла на ласковой тон.
- Ну ладно, как скажешь, но давай подождем ещё три месяца, может всё изменится, даже в суде дают супругам время подумать.
Кузьма только махнул рукой и вышел из дома.
На следующий день с утра заглянула к Софье Ольга Луценко. Та, пальцем показала, чтобы в доме не говорила, и они вышли на улицу.
- Софья, сделай что-нибудь. Люблю Витьку Прищепу, а его в армию забирают. Я с ним уже, ну, ты понимаешь, о чём я говорю, третий месяц. пошёл. - Надобно, чтобы на проводах он меня назвал невестой, а он то со мной, то с Любкой Лыско, вот такие дела, - с трудам сказав, Оля расплакалась.
- Порежь палец, накапай крови в сосуд, принеси мне, а я наговорю. Потом дашь ему с питьем, - как миленький приползёт к тебе! Деньги не забудь, сразу принести с собой, – сказала ей вслед ворожейка.
А на следующий день пришла к Софье Любаша и тоже с слезами уговорила её сделать приворот на Витька Прищепу и уплатила уже шестьдесят рублей.
А ты знаешь, Любаша, если две женщины сделают приворот на одного мужчину, он не жилец на этом свете, ведь уже Ольга Луценко сделала приворот.
Находчивая Люба ответила ей.
- В чем проблема? Ты сделай сначала отворот на Ольгин приворот, а потом приворожи Витька ко мне.
- Но тогда добавь ещё пятьдесят рублей.
Любаша задумалась и согласилась, но спросила:
- А можно с получки?
- Нет, только сразу. Займи у кого-нибудь. Я в долг не делаю, - нагло потребовала оплату ведьмака вперёд.
Софья дозналась о Варваре и о бесе Бенедикте, Малиновские бабы проболтались любопытной чужачке.
Софья не решалась зайти к Варваре сама и часами кружила вокруг её дома. Какая-то сила не пускала её к ней, поэтому она надеясь на случайную встречу со знахаркой-богомолкой.
Тем временем Прасковья сделала ревизию в вещах снохи, увидела злополучную книгу, в которой всё написано на другом языке. Посмотрев книгу внимательно, не ничего поняла. Интуиция женщине подсказывала, Зло таится в этой книге. Прасковья открыла топку, положила в неё несколько сухих поленьев и засунула туда книгу. Огонь в печи сразу погас.
- Ах, так. Снесу-ка, я тебя к Степановне, уж она наверняка знает, что с тобой делать.
Спрятав книгу в мешок, побрела к Варваре.
- Здравствуй, Варвара Степановна! - услышав в ответ приветствие Варвары, продолжила: - Давно хотела зайти, посоветоваться. Слыхивала ли ты о моем горе?
- Проня заходи, слышала уже я, что у тебя сноха недобрыми делами занимается. –ответила ей хозяйка.
Умываясь горькими слезами, заговорила Прасковья.
- Книга у неё странная есть, бабы наши бегают к ней, мужиков привораживают. Как с ума все по сходили. Ведьмака же она! Ох, горе мне! Сыночка мово к себе приворожила, стерва проклятущая!
- Да, я сама давно собиралась тебя просить, чтобы ты мне эту книгу показала.
Проня, сетуя жаловалась:
- Я её в печь совала. Не горит.
- Говоришь, в печь засовывала её и не горит? - уточнила знахарка.
- Не горит, что с ней делать, ума не приложу, - сокрушалась Прасковья.
- Сейчас посмотрим.- Варвара долго рассматривала книгу, листала, поскребла пальцем буквы, понюхала и заключила:
- А ведь кровью людской начертана книга! Говоришь, что она колдовская. Ладнинько! А у меня против колдовства и бесов есть одно средство.
Варвара зажгла четыре свечи и поставила по четырём сторонам света. Прочитав несколько молитв, перекрестила двенадцать раз, поставила книгу в таз, и попросила Прасковью лить ей на ладошку святую воду, запасённую ещё с крещения. Читая молитвы, Варвара ладошкой смывала написанные заклинания с каждой страницы. Буквы, будто ошпаренные, убегали сами со страниц, а вода в тазу становилась багровой. И так дошли они до последней страницы.
Варвара засмеялась.
- Оказывается, всё так просто. И нет больше зловещей книги.
- А что мне с ней дальше делать? - спросила озадаченная Прасковья.
- Положи туда, где взяла, а снохе скажи, я приходила и книгу брала.
Прасковья так и сделала. На следующий день к обеду заглянула Софья в книгу, а страницы все пустые и мокрые, истошно завопила на весь дом. Свекровь так перепугалась, подумав, что пожар или ещё, что хуже, заглянула в комнату снохи, видит - та стоит над книгой, орёт истошно, трясётся в истерике.
- Чего вопишь, как ужаленная? Давеча приходила Варвара Степановна, молитву прочла, святой водой побрызгала, чтобы ты порчу на людей не напускала, - спокойно произнесла Прасковья.
- Ах, так это дело рук старухи-богомолки? Ох, устрою я этой святоше! - злобно прорычала ведьмака - аферистка, угрожая, - Она у меня пожалеет, что на свет родилась!
Выскочив из дома Софья, направилась к Варваре Степановне.
А у Варвары в гостях в это время сидели тётка Маланья со снохой Глашей, пили чай с грушевым вареньем. Софью это не смутило, влетев в дом Варвары, она, с порога зашумела на старуху:
- Ах, ты старая дрянь, божья угодница! Ты что по чужим вещам лазишь? Ты зачем книгу испортила. Нос суёшь, куда не следует, - закричала Софья.
Маланья встала из-за стола, подбоченившись.
- Ты как посмела так разговаривать со Степановной? Если твоя свекровь до сих пор космы тебе не повыдирала, так мы с Глафирой тебе враз твои лохмы сдёрну с твоей пустой голову . Глаша! Кликни мужиков, у них давно руки чешутся, они хотят этой - публичную порку сделать, чтобы на заду с месяц сидеть не могла. Аферистка.!
Но тут в разговор вмешалась Варвара.
- Погодь, тётка Маланья. Оставьте нас, я сама с ней разберусь.
- Но мы будем во дворе, в случае чаво, кликнешь.
Предупредив хозяйку дома, Глафира со свекровью удалилась на двор.
- Я давно заметила, как ты кругами вокруг моего дома ходишь! Я поняла, зачем ты в село приехала! Скажу тебе дорогу к бесам. Ты же за этим приехала? Но при условии, потом сразу покинешь село. Если не сдержишь слово, пеняй на себя, мужиков соберу, насчёт порки тётка Маланья не шутила.
- А зачем ты книгу испортила?- уже спокойно спросила Софья.
- Эта книга пару веков находилась в моём роду и мне решать, что с ней делать. - И я сделала то, что не смогла сделать с ней моя бабушка Одарка. К тебе она случайно попала. Как пришло, так и ушло! Ты ей не хозяйка.- пояснила Варвара.
- Скажи! Как призвать силы Тьмы? У меня ничего не получается, всё испробовала. – спросили неугомонная ведьмака.
- Значит, не нужна ты им или не там звала. Пойдешь к сеновалу, а дальше по бесовской тропинке до самого ущелья, где большой валун! Вот на самом краю и зови.
- Он точно там? - уточнила дрожащим голосом Софья. - А как его звать, чтобы вышел?- пыталась уточнить Софья.
- Как тебе угодно. Покличь Бенедиктом, придёт, там он, никуда не делся. А теперь пошла прочь. И на глаза мне больше не попадайся. - пригрозив, знахарка сурово взглянула на чужачку.
Софья понимала, что нажила ещё одного врага. Богомолка ей не союзник, а она так на неё помощь надеялась.
Вечерком подошла Софья к свекрови и ласково заговорила:
- Мамань, в последнее время всё ругаемся, в одной семье живём, я предлагаю помириться. Купила конфет «Мишка на севере», может, чайку попьём, я уже его заварила. Ой, душистый такой! Идёмте!
Прасковья подумала, что может и впрямь сноха за ум возьмётся.
- Сейчас, только во дворе управлюсь, и попьём чаёк с твоими конфетами.
Они попили чай, и свекрови неожиданно плохо сделалось. Она пошла в свою комнату, прилегла на кровать. Утром женщина не вышла доить корову. Кузьма заглянул к матери в комнату, а она лежала уже холодная. На всякий случай вызвал фельдшера, та Кузьму огорошила новостью.
– Остановка сердца. Довела стерва твою матушку до смерти.
Варвара Степановна тоже пришла посмотреть на покойницу, осмотрев Прасковью, сказала Кузьме:
- Отравила Софья твою мать, тебе бы в милицию сообщить надо. Врача вызывал? –поинтересовалась Варвара.
- Мать сама умерла. Невзлюбили вы мою жену, вот и мерещится вам, чёрт знает что. – ответил ей резко Кузьма. - Тетка Варвара, Вам самой уже пора к врачу обратиться, целыми днями молитесь. - и покрутив себе пальцем у виска, добавил: - Вы помешались на своем Боге.
Такого хамства Варвара не ожидала, но сразу сказала в ответ:
- Это тебе нужно подкрутить мозги, у тебя самого разум помутился, - махнув рукой, женщина покинула дом.
Всем селом проводили Прасковью в последний путь, но на поминки никто не пришёл, только одни копачи, и то в дом не вошли, взяли водку с закуской и ушли в парк, сказав Кузьме:
- Ты хоть сколько защищай свою жену, и называй Варвару Степановну сумасшедшей, но мы тебе, как слепому и глухому, говорим ещё раз, жена твоя отравила Прасковью. Она у тебя колдунья, лучше уезжай с ней из села, а то за себя мы не ручаемся. На днях сторожа видели её , на бесовкой тропе. Беса кликала. Ох! Накличет она нам беду, Кузьма! Сделай выводы сам или мы за тебя сделаем.
Потом мужики, видя, что не убедили родственника, пригрозили, уже не шутя:
- Раньше эту нечисть на кострах жгли, но мы костерчик сделаем тебе вместе с домом. Давно хотели «петуха» пустить! Прасковью жалели, поэтому не трогали тебя и ведьмы твоей.
Пригрозив, хозяину дома, они удалились. Кузьма, войдя в дом и увидев жену, удивился:.
- Куда ты собралась, уже темнеет, слышала, что мужики сказали нам, про «петуха», они не шутили!
- А у вас в селе все дурачьё, вместе с тобой и твоей мамашей, - сквозь зубу злобно произнесла ведьмака.
Тут заметил Кузьма, что она с сумкой. С облегчением вздохнув, спросил жену:
- Наконец собралась уходить от меня?
- Может и уйду. Какое твоё дело, что я делаю? Суёшь нос, куда не следует, пойдёшь вслед за своей матушкой, - грубо оборвала его жена.
- Слава богу! Иди, только назад не возвращайся. - крикнул ей в след Кузьма.
Софья сначала зашла в курятник, сняла с насеста лучшего петуха, зажала ему клюв, чтобы не переполошил всех кур, связала лапы и засунула в сумку. Там уже лежало одеяло, свечи, большой нож, и что-то живое. Ведьмака направилась к ущелью.
Глава 5.
Ушло лето. По вечерам на реке Холодной уже становилось прохладно. Бенедикт не спешил перекрыть вход в грот толстой кошмой, так как в ней быстро разводятся блохи, и до морозов он предпочитал зарываться в сено. Бес, как всегда мечтательно, предаваться сладким воспоминаниям о прекрасных встречах с Варварой на берегу ущелья. Он не искал более встреч с ней, думая: «Незачем напоминать любимой о себе».
Богомолке Задорожной удалось отмолить души всех родственников, но она продолжала молиться так же усердно, как и прежде, не ведая об этой радости. Весточку он не мог передать любимой.
В Бенедикте ушло что-то значимое, он изменился, нет той былой сентиментальности, глубоких чувств любви и желаний. В нём поселился холод, и жестокость к смертным, ничто его больше не задерживало в гроте, если бы не Габриэль, который всё чаще напоминал другу о должке, полагая, что он в выигрыше, Ему достанется душа молодой ведьмы, и он получит больше энергетической пищи, чем от дряхлой старухи Марии, которая ни в чём не отличилась на колдовском поприще.
Князь Тьмы Вельзевул дал чётко понять обоим демонам: если ускорят кончину ведьмы, их действительно накажут за нарушение законов.
Демон, увидев Софью на краю ущелья, попытался ускорить долгожданный момент, но перед ним сразу появился бесёнок с предупреждением.
Ему уже казалось, что нужное событие свершится вот, и скоро. Услышав зов ведьмы, он с нетерпением вылетел наверх. На берегу у самого края, на одеяле сидела Софья, уставшая за день с похоронами. Женщина всё же выглядела эффектно, так как продумала заранее все детали своего гардероба и прически. Свечи догорали, закончив последнее заклинание вызова темных сил, Софья произнесла:
- Могущественный Люцифер! Повелитель царства Тьмы! Творец Зла и бессмертия! Приди ко мне. Я принесла тебе самую большую жертву - человеческую жизнь. А сейчас сделаю звериную и птичью жертву! Клянусь на крови, служить вам до конца жизни! Клянусь на собственной крови!
Ведьма порезала собственную голень, кровь потекла струёй. Затем прочла несколько заклинаний. Вытащив из сумки петуха, не мешкая, отрезала птице голову. Петух вырвался из её рук, пробежав немного, упав замертво. Потом, достав из сумки кота, который уже почувствовал беду и кровь, напугавшись, изворачивался, царапаясь и кусаясь.
Софья одной рукой держала кота, а другой пыталась убить несчастное вопившее животное.
В это момент Бенедикт подумал:
- Вот бы Варвару сюда сейчас, а то спорила со мной. Посмотрела бы, кто омерзительнее: бесы или люди? Кто есть Зло? Искусители или искушенные? И до какой мерзости может дойти человек, не понимая, что он смертный раб божий, у него нет шансов попасть на службу к Антихристу.
С каким рвением эти рабы греха стремятся к грехопадению, не думая о своей душе?
Мы - бесы только терзаем эти души, после смерти человека, по их степени грехопадения.
Ему надоело смотреть на бедного кота. Бес взмахнул рукой, раненый кот вырвался и побежал в сторону села, ведьма промахнулась и попала ножом себе в бедро, заорав от боли.
В это же мгновение блеснула молния, Бенедикт заскулил тоже от боли.
Вельзевул предупреждал демона не вмешиваться в дела смертных, поэтому пришлось ему вразумить непослушного беса и напомнить о законе огненной терапией.
Рука Бенедикта болела, а злость одолевала. Теперь он уже ненавидел эту женщину и сожалел, что ему придется её отдать демануГабриэлю.
С каким бы наслаждением он сам пообщался бы с этой дурой, в Чистилище, помешанной на магии и колдовстве.
Начался дождь, Бенедикт спустился в грот, а Софья, истекая кровью, с трудом добралась до дома, упав перед дверью. Израненный кот тоже прибежал домой и жалобно замяукал у порога дома. Услышав кота, Кузьма вышел за дверь, найдя у порога лежащего раненого кота, и истекающею кровью жену, затащил их в дом.
Мужчина побежал за фельдшером, которая в селе была новым человеком. Увидев ножевые ранения на теле женщины, медик подумала, что это дело рук скандального мужа, так как несколько дней назад она была свидетелем их ссоры. Она заявила Кузьме, что сообщит в милицию о случившемся, а утром отправит раненую женщину в район, так как раны глубокие, и грязь с навозом попала в них, нужна серьезная обработка ран.
На третий день Софья умерла от заражения крови и столбняка в ужасных припадках.
В прокуратуре уголовного дела на Кузьму не завели, сняв обвинения, так как сторожа видели Софью на бесовской тропинке, и как она мучила кота и убила петуха, а потом, и как она сама орала от боли нанеся себе ранения. Видели, как от ущелья брела с трудом домой.
Селяне отказались помочь Кузьме похоронить жену, даже запретили ведьму везти на общее кладбище, сказав: «Степь большая, найдешь место для неё сам.»
Кузьма поехал в район за телом жены, там же заказал ей крест и гроб. Дом продал вместе с хозяйством цыганской семье, при условии, что те помогут ему похоронить жену по православному обычаю, с отпеванием покойника.
Вскоре из района, уже под вечер, прибыла машина и остановилась за сопкой. Селяне спрятались по домам, и никто не хотел даже видеть, как погребает Кузьма жену-ведьму.
Наутро все селяне в ужасе ахнули. На самой вершине сопки со всех сторон просматривалась могила, на которой был установлен большой чёрный мраморный крест. Такой же Кузьма установил на кладбище своей матери Прасковье.
Придя в правление колхоза, он оформил все документы на дом и на движимое и недвижимое имущество на нового хозяина - Прохорова Прохора.
Утром во двор дома выбежало с десяток цыганских детишек, во главе с шустрой, крикливой цыганкой Азой, не привыкшей к домашним хлопотам. Женщина сразу поинтересовалась у соседей, как можно побыстрее продать корову с телушкой.
Кузьма после оформления документов уехал, не сказав куда, только спустя несколько лет, о нем узнали селяне. Было так. Иван Мороз возвращался из армии, пересадку на поезд делал в Саратове, до вечера коротая время, заглянул в церковь. И своим глазам не поверил, увидев Кузьму в рясе священника. Подождав, пока закончится литургия, подошёл к священнику, но тот только поприветствовал земляка, ушел за алтарь, не сказав ни слова.
Видать не хотелось Лыско бередить прошлое, а, может быть, не простил и не забыл обиду на селян и родственников?