В подъезде трехэтажной "хрущёвки" над входной дверью, покрытая толстым слоем пыли, засиженная мухами, тускло светила электрическая лампочка.
Свет не выключали, ни днём, ни ночью: выключатель был сломан давным-давно, чинить его желающих не находилось.
Когда наступала ночь, лампочка словно оживала: свет становился ярче. Подъезд преображался: паутина по углам отбрасывала ажурные тени, на тёмно-синих панелях красиво вырисовывались надписи мелом: Таня, я тебя люблю! - с сердцем, пронзённым стрелой, а чуть ниже: Дурак! - с улыбающимся смайликом; перила, много лет назад окрашенные коричневой краской, сияли, словно покрытые лаком; ступени выглядели чисто вымытыми - красота, да и только!
Красота красотой, но, главное, можно было, не спотыкаясь, не крадучись в темноте, подняться к своей квартире.
Жильцы привыкли к едва заметному светлому пятнышку под потолком, не замечали его.
Они уходили, возвращались, а лампочка оставалась на своём месте, провожая и встречая их робким свечением.
Однажды майской грозовой ночью лампочка на миг засветилась ярче яркого, и с треском разлетелась на мелкие стекляшки. Подъезд погрузился во тьму. Возвращавшиеся домой жильцы, были неприятно удивлены: О-па! Лампочка перегорела! Сам этот факт казался невероятным, настолько все привыкли за столько лет к её уютному мягкому свечению, что казалось, так будет всегда. И вот...
Утром уборщица смела осколки в совок, выбросила в мусорку.
К концу дня электрик из ЖКХ починил выключатель, вкрутил новую энергосберегающую лампочку. Ночами она так ярко освещала подъезд , что были видны трещины на стенах и потолке, облупленная краска на двери и панелях. По утрам свет выключал первый выходящий из подъезда. Все были довольны. Через неделю лампочку кто-то украл.