Понимаешь, ведь никто на самом деле не знает, как правильно жить
Я сижу напротив, ты, зачем-то, усердно точишь мои ножи.
Мне бы научиться вставать утром рано, с тобой перестать дружить.
Взять тебя крепко за руку и в танце любви закружить.
А потом на рассвете ступеньками считывать этажи.
А потом смотреть, как ветер чешет поле моей души.
Я не знаю в чем такая большая наука о жизни и бытие.
Мы все мудры в небесной теории, но дураки на земле.
Говорим о высоком, о смыслах и эпистолярно
давно, научились скрывать неприятные нам изъяны,
А на деле мы дети во взрослых таких оболочках,
Гладко выбритых щеках и подобранных в тон чулочках.
Ждем любви бескорыстной, и конечно же не за что-то,
Ждем уместного повода нужным стать для кого-то.
А все прозаично и просто, как молоко в стекле:
Просто найди человека, с грифом «твой» на земле,
Посто поговори, расскажи в чем суть, да соль,
Просто договорись не молчать, коль накатит боль.
Не закрываться, сбегая, сгорая в обидах ночами,
Да просто поговорить напротив за чашкой чая,
Китайского или цейлонского, в общем-то это не суть.
Просто поговори и рядом со мной побудь.
Я ведь такая же перепуганная и одинокая.
Вроде бы независимая сильная и свободная.
Вроде бы в чем-то и умная, не по годам мудра.
Но кто же тебе вбил голову, что все я могу одна.
Да и ты хорохоришься, словно тот волк без стаи.
Будто и дела вовсе нет, кто по кому скучает.
Мы привычно ведем беседы за чашкой китайского,
черт, сегодня цейлонского.
Впрочем в 4 утра по Лондонскому. Это нет так и важно,
и речь уже не о чае.
и я, к моему сожалению, все давно понимаю.
Что мною сказанное нас приведет в тупик,
и что к моим нелогичностям ты так давно привык.
Кажется все, приехали, вот долгожданный финал.
Я немного на нервах, да и ты порядком устал.
У меня внутри все ломается, взгляд твой меня прижал.
Я меняю свой патерн и впервые не бегу на вокзал.
Ты спокойно отложил ножи в сторону и крепко меня обнял.