В Кроноцком заливе (вблизи Камчатки) наш рыбный флот ловит жупановскую сельдь. Эта сельдь справедливо считается самой лучшей в мире. Она довольно крупна, весит 400–500 г; ее отличает исключительно богатое содержание жира (в среднем около 27 %) и своеобразный, приятный вкус.
"Книга о вкусной и здоровой пище". М. СССР. С. 251. 1964 г.
В бывший рыболовецкий поселок Жупаново мы попали благодаря селедке. Вернее, благодаря алчности советских руководителей рыбной промышленности, которые в начале 80-х “переловили” ее жупановское стадо. В результате численность рыбы катастрофически упала, что привело к закрытию рыболовецких, как сейчас говорят, моно-поселков почти на всем восточном побережье Кроноцкого залива. Нет рыбы - нет работы. Всех жителей поселка буквально авральным порядком самолетами АН-2 вывезли в город, довольно крупный населенный пункт в миг прекратил свое существование. Люди побросали все свое хозяйство: даже спустя 10 лет, когда я разбирал старые дома на дрова, которых всегда был дефицит, там попадались запчасти от мотоциклов, швейные машинки, мебель, посуда, велосипеды и даже детские игрушки.
До своего закрытия поселок мог существовать совершенно автономно - была своя пекарня, школа, почта, большая радиостанция, аэродром, метеостанция, клуб, магазин, свиноферма, пекарня, рыболовецкая инфраструктура - большой холодильный цех, огромные бетонные засолочные емкости, пирс, эллинги для сейнеров. К моменту, когда мы приехали туда в 1987 г., поселок имел вид удручающий, но живописный. В двух словах его можно было охарактеризовать как руины, поросшие травой выше человеческого роста. Нет, все-таки не руины, скорее обломки какого-то масштабного кораблекрушения, когда разом погиб целый флот - тут и там среди кустов одичавшей смородины и высоченной травы торчали почерневшие и посеревшие от времени остовы домов с провалившимися крышами, торчащими, словно бушприты, балками и стропилами, окнами без стекол, словно навсегда оставшимися открытыми в последнем бою пушечными портами.
А еще это место напоминало “зону” из “Сталкера” Стругацких. Но зону именно такую, как показана у Тарковского - когда вырвавшись из черно-белого города с его индустриальным ландшафтом, нагромождением непонятных конструкций из металла, труб, рельсов, промышленных шумов, грохота поездов и непонятных механизмов, вдруг обретаешь тишину, зрению возвращается цвет, а мыслям смысл.
Вроде бы руины человеческой жизни должны как-то угнетать, но мы прожили в Жупаново, среди этих развалин 8 лет и ни разу нас не посещали мысли деструктивные. Пожалуй, кроме одной - о бренности и мимолетности всего сущего. Но это ведь не деструктивная мысль?
Когда поселок закрылся, там осталась только контора заповедника. Кроме сотрудников заповедника там постоянно дислоцировалась погранзастава, рота ПВО (как раз та самая в/ч, которая “проморгала” Южнокорейский Боинг, сбитый над Сахалином) и метеостанция. Потом уже заповеднику построили по тем временам роскошное двухэтажное здание в городе, а в поселке осталось только лесничество и несколько домов научных сотрудников, а также бывший дом директора заповедника. Вот в нем мы и поселились. Вдвоем! В своем доме! На берегу океана! Океан и скалистый мыс с метеостанцией был виден прямо в окно спальни, а шум прибоя врывался в комнату, стоило приоткрыть форточку.
Мы приехали в Жупаново спустя 10 лет после его закрытия, в 1987 г. и были единственными научными сотрудниками заповедника, которые проживали на его территории круглый год, то есть оставались зимовать. Во-первых, потому что не было квартиры в городе, во-вторых, потому что именно этого мы и хотели - погружения в дикую природу, а не в городские джунгли, обретения тишины, цвета и смысла.
Когда мы, окончив биофак МГУ, уезжали на Камчатку, все, даже родители, крутили пальцем у виска (мамы просто плакали), сочувственно говорили, что, ну, ничего, поживете, через годик вернетесь... Кто-то говорил, что через три года я сопьюсь там от тоски. Но мы были молоды, не верили абсолютно в эти дурные предсказания и смело и весело смотрели в будущее. Нас ждали тундра и вулканы, орланы и медведи, океан, черный вулканический песок камчатских пляжей, свой собственный дом на княженичной поляне и селедка с сахаром! Круче этого не могло быть ничего!
Мы не вернулись на материк ни через год, ни через три. Через четыре года у нас родилась дочь, которая прожила с нами на Камчатке еще 4 года, там, в домике на княженичной поляне. Потом появилась в планах вторая дочь. Мы остались на Камчатке почти на 10 лет. А в сердце - навсегда.
Домик рыбаков на внешней подвеске
В середине 90-х в нашем “заповедном” поселке появились рыбаки. Нет, так-то мы все там были рыбаками. Но то была промысловая бригада ставного невода. Профессионалы. На рыбе эти люди зарабатывали. В отличие от нас.
Приезд рыбаков был впечатляющ. С деньгами тогда у все коммерческих ребят было неплохо, тем более, они “сидели” на красной рыбе и икре. Вертолеты к ним летали один за другим. Первый вертолет рыбаков, ознаменовавший новую эру в истории Жупаново, нес на внешней подвеске коптильню - огромное сооружение из бруса, обшитого рубероидом, высотой метров семь.
Ставные невода - распространенное, но довольно непростое по своему устройству приспособление для лова лососей. Да и не только лосося. И не совсем приспособление. Скорее, сооружение. Ставной невод, в отличие от обычного, соответственно, не заводится, а ставится. В море. На три-четыре месяца. Длиной эта штука примерно с километр. Так что его конструкция должна быть прочной, выдерживать шторма, волнение, приливы и отливы. Если невод, как рыбаки говорили, “завернуло” во время шторма, то есть сдвинуло с места или вообще выбросило на берег, то все, бригада осталась без заработка, восстановить его уже невозможно, потому что постановка такого сооружения занимает месяц, а то и больше.
Невод начинали готовить еще в апреле. Тогда на берегу царила суета - помимо приведения в рабочее состояние самого “шмурдяка” (сетей, тросов, концов, буев и т.п.), надо было накопать около двух тысяч мешков с песком для оттяжек, которыми в море закрепляется вся конструкция невода… Делалось все это вручную. Мешки надо было погрузить в баржу (она называлась плашкоут), вывезти в море и затопить их «пучками». Однажды лодку перегрузили песком и она перевернулась. Хорошо, что случилось это прямо у берега и все отделались легким насморком, водичка в мае еще прохладная, градусов 8…
Сам невод нужно не только установить, но еще и настроить, почти как музыкальный инструмент – отрегулировать габариты, высоту и размеры “крыла”, вдоль которого движется рыба и ловчих карманов, в которые она заходит, а выйти уже не может. И все это в море. Настройка невода требует навыка и опыта, вот тут без бригадира и не обойтись. Хорошие бригадиры, знающие, как правильно поставить и настроить невод, ну оооочень высоко ценятся.
Бригадир рыбаков Владимир Винник был корейцем. Но с примесью русской крови. Был он высоким, крепким мужиком лет сорока, с огромными загорелыми жилистыми руками, чертами лица действительно восточными, с раскосыми глазами и прямыми черными волосами. Винник почти все время улыбался, когда не орал на своих работяг, конечно. А орал он почти все время. Ну, что с него взять, бригадир...
Всю жизнь он был в море, при СССР это называлось Камчаттралфлот - ходил ловить ту самуй жупановскую селедку на МРС, потом на СРТ, работал на плавбазах - БМРТ. Потом, когда началась перестройка, решил попробовать завести свое дело. Конечно, рыбное. Тралфлот развалился, а рыбку-то кушать все хотят - появилось много мелких фирмочек, которые в прямом смысле ловили рыбку в мутной воде экономической и правовой неразберихи тех лет.
Поначалу Винник получил лицензию на лов лосося значительно южнее поселка - около большой рыбной реки. Но оттуда его вытеснили более влиятельные конкуренты, имевшие “ресурс” в администрации области. Чем ближе к устью реки, тем больше рыбы, так что Винника подвинули на 30 километров подальше. Так он и попал в Жупаново. И наша “зона” его настолько очаровала, что у Винника, как и у героев “Сталкера”, появилась мечта. Он решил возродить поселок.
Вообще, оно того стоило! Во-первых, всегда немного грустно (но не деструктивно для внутреннего мироощущения) созерцать место, где жизнь и деятельность человеческая угасла - заброшенные дома, где каких-то десять лет назад кипела жизнь, люди трудились, любили, рождались и умирали (в Жупаново было свое кладбище на самом краю обрыва над океаном, прекрасное место, вот бы где лежать...). Во-вторых, Жупаново - одно из самых живописных мест Камчатки, а мне довелось объехать и облететь ее на вертолете почти всю, знаю, о чем говорю. Со скалистого мыса, на котором расположена вертолетная площадка, открывается просто фантастический вид на север - на территорию заповедника и на юг - на мыс Шипунский. С этого места глаз человеческий способен охватить пространство в 250 километров! Не говоря уже о картинах величественной природы, которые открывались отсюда - цепь знаменитых “заповедных” вулканов - Семячик, Зубчатка с ледником Кропоткина, Кихпиныч, кальдера вулкана Крашенинникова, конус Кроноцкой сопки, Железнодорожный хребет… Дух захватывало! Просто сидеть на обрыве и созерцать это зрелище уже было полным счастьем. Ну, не для всех, может быть, а для тех, кого “зона” приворотила…
Винника она приворотила. Горячим сторонником идеи возродить поселок был, конечно, Валера Карбышев. Немудрено, ибо он другой жизни в другом месте себе просто не представлял. Но возрождение это пошло как-то туго...
Ставной невод не может просто стоять, его надо обслуживать и забирать из него рыбу. Эта процедура называется “переборка” - в крылья невода на глубине попадает рыба, которая выйти из него уже не может, но ее нужно переместить в специальный карман, откуда подошедший сейнер будет ее вычерпывать. На переборку рыбаки ездили каждый вечер на длинной, специально для этого приспособленной лодке. 5-6 человек вставали с одного борта и перебирали дель невода, перегоняя рыбу в отстойник. На переборку ездили каждый день, в любую погоду - дождь, туман, волнение, ветер.
Невод, само собой, работал неизбирательно: любая тварь - акулы, селедка, лососи, керчаки Стеллера, морские лисички, дельфины, нерпы - попадала в ловчие карманы. Дельфины и нерпы, конечно, в нем не гибли и не путались, потому что ячея невода была очень мелкой, а нитка толстой, они просто перепрыгивали или переваливались через край ловчего кармана, чего рыба, конечно, сделать не могла.
Во время шторма рыба в неводе, как говорили рыбаки, укачивалась, засыпала, ложилась на дно кармана и становилась некондиционной для продажи. Поэтому приходилось бдительно следить за прогнозом погоды и выбирать рыбу перед штормом в авральном порядке. Иногда это было несколько тонн и это была тяжелая работа - вручную, на большом волнении, перечерпать живую, бьющуюся рыбу в лодку, а потом на берегу перетаскать ее в бетонные емкости со льдом. Да, лед, как и песок для оттяжек невода, рыбаки заготавливали вручную, прямо как в мультфильме “Холодное сердце”. Лед нужен был пресный - он дольше хранился. На тракторе ездили на реку и пилили его бензопилами, привозили на берег и укладывали огромными глыбами в бетонные емкости, заглубленные прямо в песок на берегу. Лед укрывали сверху сухой травой и мешковиной, и он хранился до августа - все-таки на Камчатке не жарко летом. Лед нужен был для свежей рыбы, которую сейнерами отправляли в город - его засыпали прямо в трюм сверху, через люк, вместе с рыбой.
С приходом рыбаков жизнь в Жупаново действительно переменилась. Стало как-то веселее. Это был все-таки какой-то осмысленный, хотя и тяжелый, человеческий труд. Труд, естественный для этого места, пришедшийся к месту: Жупаново, рыбаки...
Остатки поселкового кладбища на берегу моря в Жупаново
С Винником пришла цивилизация - раньше ждать вертолет в Жупаново можно было неделями, теперь, особенно в самую горячую путину, они прилетали чуть не через день. Наладилась радиосвязь, Винник поставил на берегу огромную антенну. С рыбаками можно было ездить на переборку и забирать рыбы сколько хочешь и какой хочешь. Хочешь акульи плавники - да пожалуйста! У Винника была техника - трактор, баржа и хорошие морские лодочные моторы. Он был надежный человек и никогда никому ни в чем не отказывал - с ним можно было улететь из города и в город, отправить груз на сейнере, взять лодку с мотором, кто-то из лесников даже брал большие деньги взаймы.
Но целиком осуществить свою мечту Винник не сумел. Его убили зимой в городе. Зарезали. В буквальном смысле слова. В подъезде дома, где он жил, уже в середине 2000-х. Может случайно какие-нибудь бичи, а говорили, что конкуренты. Может, кого-то из своих рыбаков обидел при расчёте, бригадиром был он жёстким. И конечно, был он, как тогда говорили, коммерсом. То есть стремился к выгоде. Но вот его мечта возродить Поселок - она была красивая. Может и неосуществимая, но на то она и мечта.
Винник научил нас солить селедку. С сахаром! Оказалось, это целая наука. Какую рыбу можно брать, какую уже бесполезно и солить. Какую брать соль - тоже важно. Обязательно сахар! Обязательно. Без него вообще ничего не выйдет. Он придает мясу особую консистенцию, идет процесс ферментизации и мякоть просаливается постепенно. Если брать только соль, без сахара, то мясо селедки получается серым, как у нас сейчас в магазинах продается. А с сахаром - оно становится розовым, отливает перламутром. Когда кожицу с нее снимаешь, вдоль спинки и по брюшку у жупановской селедки видны прожилки жира, он тоже розовый, но уже без радужного отлива, скорее прозрачный. Вот он самый вкусный, когда чистишь, отделяешь эту полоску, и прямо в рот, и языком к небу, раз - и он будто там тает. Селедку надо бы есть только с черным хлебом, но у нас его там, в Жупаново, не было, мы сами пекли только белый, дрожжевой, в печке. Но с белым селедку - не тО, он сам такой вкусный и духовитый, что пропадают вкусовые нюансы. Поэтому просто с картошечкой корейской, с родины бригадира Володи Винника, на вилку этот розовый брусок, да и руками ничего, можно, и туда же, за кусочками прозрачного жира. А вот лук к жупановской селедке, который у нас принято укладывать колечками - ни-ни! Пропадают вкусовые нюансы...
Так, а какую пропорцию брать сахара и соли? Соль мелкую или крупного помола брать? Йодированную можно? ... А вам это - зачем? Все равно у вас нет и никогда не будет жупановской селедки. А эту, из магазина и солить нет смысла - не тО… Нет никаких вкусовых нюансов... Лучше с тем сахаром чаю попить, из пакетика, устроиться поудобнее на диване и приготовиться читать следующий рецепт, блюдо от шефа...\\\\\\Вн7изу катер под прозвищем-ЖУЧОК.
То есть железный.Двигатель дизельный 150 л\сил. Это замечатещьный1
ОЛгромные мореходные качества, особенно плавучести. Он вообще
непотопляемый, катер. Если не
онструктор его женщина бежавшая в Америкуж.
И скорее всего я на нём и работа капитаном.
Если поднятьразгильдяй какой-либо на нём-капитан.
Скорее всего я на нём и работал перед закрытием
Жупановского рыбозавода. Весь флот
базировался на реке Семлячики. Это возле долины гейзеров .
Там же и буквально в трёх
километрах и единствееная в мире очень древняя
Гилёвская пихта. Это очень бархатные и нежные как у ёлки веточки\Живёт очень долго,сколько не помню.Но очень долго.
Чтьобы дорасти до метра высотой нужно жить ей лет двадцать
Этот крайнастоящее чудо природы. Буквально рядом Вуркан-Шевелуч. писал
Девятков Владтимир Прокопьевич. На этом Жучке я работал капитаном
Жил в этом селе с семь1ёй из
шести человек. Вове младшему
было 6 лет. Он там впервые произнёс буквуРРРР и потом часто теё
стал говоритьт. Пишу торопливо, плохое зрение.
рабочий на зиму