Фрукты так возбуждающе сочны, что хочется впиться
в виноградную мякоть и в спелую грушу зубами.
Я смотрю на картину в резной позолоченной раме
и я будто бы этой картины живая частица.
На столе натюрмортном в кашпо красно-жёлтые маки
и на блюде там груши огрызок, и тёмные сливы...
Я смотрю и мечтаю о мире блаженном, счастливом,
а в квартире мерцают огни разрушительных магий.
Я в огне этих магий, и я не успела укрыться.
Пленена, околдована броским, фруктовым пейзажем,
извлекаю картину из рамки в больном эпатаже,
и шепчу заклинания, будто верховная жрица.
Дрогнул призрачный мир... Всё случилось всего за минуту:
я внутри полотна и взбираюсь на круглое блюдо.
И такая я мелкая, мельче кухонной посуды,
и растеряна я, и раздета совсем, и разута.
И неведомо мне, где живут натюрмортные души,
только чувствую, грубо берут за согбенную спину
и грызут мою плоть, и кладут к перепуганной сливе,
и лежу я на блюде огрызком чернеющей груши.