Город пожаром грезил, ему грозила,
В небе гроза, как дородный, тупой верзила
Лезет к очкарику, чтоб порезвиться всласть,
Молний блестящие зубы, разинув пасть,
Словно зевая, гроза во тьме показала,
Всё накрывая, от крепости до вокзала.
Городу плечи домов, рукава проспектов
Стали тесны, из десятка его проектов,
Этот казался страннее и хуже всех,
И в темноте вызывал он железный смех
Старых ворон и новых автомобилей,
Что одинаково серый асфальт дробили.
Город страдал заторами, как запором,
Ни самолётом, ни поездом самым скорым
Не подобраться и не подлететь к нему,
Город дрожал, не привязанный ни к кому,
Просто мечтая сгореть, как уже сгорели
Рим и Москва, а хохочущая гроза
Всё приближалась, и плотно закрыв глаза,
Громко играла на ржавой своей свирели.
Город сгорел бы, но набережной приперло
Воды реки, и грязнулю схватив за горло,
Громко рычала, плевалась его река,
И поднималась всё выше, не видя края,
Как с погремушкой тяжёлой легко играя,
Страшно трясла сумасшедшего старика.
Что там пожар – ни огня, ни единой искры
Не было… город умылся грозою быстрой,
И ничего до конца не успев понять,
Так и остался стоять по колени в лужах,
Картами спрятан, как ты, никому не нужен,
И повторяя: «Теперь-то не будет хуже…»
Принялся медленно память свою жевать.