Перечитывая "Подорожники" Рубцова
40. "Привет, Россия - родина моя!"
Чувство очень личное, интимное в стихотворении Рубцова «Привет, Россия…» Свиридов вынес на всеобщее обозрение, причастив к нему всех. Имел право. Из дружеского рукопожатия поэта, из его камерного обращения к Родине, он вылепил в музыке одическое, возносящее лирическое к горним вершинам.
Итак, Свиридов написал всего одно музыкальное переложение Николая Рубцова и выбрал для него именно это стихотворение. Конечно, не случайно. Композитор-гений «видел то, что видеть не дано» другим.
Во-первых, думаю я, он абсолютным слухом ухватил ключевое «незримых певчих пенье хоровое». Сам преданный хорам, вокалу, он зорко выцепил щемящие душу рубцовские хоры, как в этом, так и в другом стихотворении. Кроме того, в чудящихся поэту хорах таилась та степень простоты, глубины и тайны, перед которыми он сам остановился в некотором смущении.
Во-вторых, предполагаю я, он не мог пройти мимо музыкальной стихии ветра в творчестве Николая Рубцова. «Я сильный был, но ветер был сильней…». Это уже ветер пространств России необозримых, «сёл и столиц», нечто характеризующее родину и объединяющее, цементирующее её. Символическое, что-то блоковское, в стихии ветра у Рубцова остро почувствовал и Свиридов.
И вот это смыкание движением, ветром, героем (уподобленному «гонимому ветром страннику») великого пространства России и взял за основу композитор, возвысив «миротворное» чувство до торжественного.
И конечно, он прекрасно передал в музыке силу любви поэта к Родине, что «сильнее бурь, сильнее всякой воли»!
Тем самым, музыка Свиридова открыла нам нечто ранее не замечаемое в шедевре поэта. Открыла глаза на большее. Так мне думается сейчас…
Привет, Россия — родина моя!
Как под твоей мне радостно листвою!
И пенья нет, но ясно слышу я
Незримых певчих пенье хоровое…
Как будто ветер гнал меня по ней,
По всей земле — по селам и столицам!
Я сильный был, но ветер был сильней,
И я нигде не мог остановиться.
Привет, Россия — родина моя!
Сильнее бурь, сильнее всякой воли
Любовь к твоим овинам у жнивья,
Любовь к тебе, изба в лазурном поле.
За все хоромы я не отдаю
Свой низкий дом с крапивой под оконцем.
Как миротворно в горницу мою
По вечерам закатывалось солнце!
Как весь простор, небесный и земной,
Дышал в оконце счастьем и покоем,
И достославной веял стариной,
И ликовал под ливнями и зноем!..
1960 г.