В статуе женщины читаю
её постылую всегрешность.
Её как будто понимаю -
вошла в неверованья внешность.
И одинокая грустинка
застыла в ней унылым взгляде.
Души невольная сурдинка
любви нештатной в непригляде.
Вся в безнадёге истомленья
и без мужского восхищенья.
И нет земного изумденья.
Вся в грусти женского стремленья.
А одиночество есть карма
за всё что было с ней когда то.
Уж нет любви светлого шарма.
В ней не остался и остаток.
И нечем ей отдать задаток.
Ей не всучить судьбе и взяток.
Так доживёт жизни остаток
Не отмечая с мужем святок.
Стала она как та статУя,
что излепили, грусть рисуя.
Стоит безвольна ног не чуя,
как бы поделка с древа туя.
Её и жалко и нежалко.
Живёт безвольно чёрной галкой.
Судьба избила грусти скалкой
или шипастой блуда палкой.
Прими бессилье как награду.
Готовься с бабьему параду,
живущих без людей догляду
по безнадёжности раскладу.