По роману Майн Рида «Перст судьбы». Часть 8.
Первая часть. Картина.
Продвинуться, чтоб к министерству,
Обоим пришлось проходить,
Мимо лавок, где продавали,
Картины с старой мебелью.
Вдруг старый генерал увидел,
Одну картину. Вскрикнул аж:
«Боже мой! Видите, картину?
Это же поразительно!»
Адвокат думал: «Гардинг спятил…
Обыкновенная же та,
Картина. Новичок как видно,
Мастер, С талантом, правда тот»
В сюжете: один мальчик держит,
Нож в руке, и там хочет он,
Ударить им собаку. Рядом,
Другой же – защищает ту
И генерал узнал в картине,
Своих детей. Тот случай был…
Нигель с Генри тут нарисован,
На заднем плане – егерь их.
(Нож держал Нигель, а собаку защищал Генри.
Егерь же – Догги Дик, которого выгнали)
У продавщицы те спросили,
Откуда же достала та,
Эту картину. Объяснила:
«Художник ей её продал.
Художников, мол, двое было,
Оба молодых. Хороши.
Один, как будто, итальянец,
Был англичанином, другой.
«У меня есть несколько их картин»
«Эту картину покупаю.
Хотел бы заказать ещё ж.
Скажите адрес людей этих,
Мы к ним направимся сейчас»
В волнении сказал всё это,
Генерал Гардинг женщине.
«Да это рядом. Дам вам адрес,
Но вряд ли там найдёте их»
«А адвокат с непониманием глядел на все эти
действия генерала, который был в страшном возбуждении»
И они дом тот отыскали.
Художника не было в нём.
Сказали, что давно уехал,
Картины свои распродав.
Уехал и второй там тоже.
Что англичанином там был.
«Бедный мой мальчик! - вскрикнул Гардинг, -
Он жил тут в такой конуре.
А я считал, что он транжирит,
Деньги свои… Ах, Лаусон,
Я кажется, к нему был очень,
Несправедливым всё же там»
«Ещё ж не поздно вам исправить.
Вашу ошибку, генерал».
«Надеюсь… Так пойдём скорее ж,
К министру!» - вскричал генерал.
«Министр обещал сделать всё возможное
С его стороны, чтобы вырвать человека
Из рук разбойников»
Генерал в замок возвратился.
С теснённым сердцем. Он желал,
Заплатить любой уже выкуп,
Если бы знал – куда послать.
Дома застал два письма с датой,
Разной. Но из Италии.
На одном узнал подчерк Генри,
И он поспешил его вскрыть.
«Слава богу! – вскричал, закончив, -
Его читать, - он жив, здоров!»
Другое с марками там было,
Взяв в руки – вздрогнул генерал.
Почувствовал в этом конверте,
Генерал, что –то твёрдое…
Он разорвал рукой дрожащей,
И вынул маленький пакет.
И из него предмет там выпал,
Маленький мёртво – бледного,
Цвета, длиной в два дюйма,
То – палец человека был.
«Отсечённого на втором суставе, и носивший
на себе следы продолговатого, давно зажившего шрама»
Болезненный вырвался стон тут,
Из груди генерала. Он,
Узнал палец своего сына…
И его сердце защемит.
Вторая часть. Страшная угроза.
Страдания и дикий ужас,
Были написаны в тот миг,
На лице того генерала,
Глядевшего на палец тот.
Собравшись с силами, он взялся,
Всё ж за прочтение письма,
И вскоре понял – от бандитов,
Направлено было к нему:
«Синьор, вы найдёте здесь палец вашего сына, который вы узнаете
По шраму. Если вы будете продолжать сомневаться и через 10 дней
Мы не получим вашего ответа и 30 тысяч лир, то следующей почтой
Вы получите уже руку. Если же и тогда вы не захотите раскрыть ваш
Кошелёк, мы вынуждены будем заключить, что у вас нет сердца, и что
Вы предпочитаете деньги вашему сыну.
Не обвиняйте поэтому нас в жестокости, кого несправедливые законы
Заставили объявить войну всему человечеству и которые, преследуемые,
как дикие звери принуждены прибегнуть к крайним мерам, чтобы
Добыть себе пропитание.
Одним словом, если вы откажетесь выслать деньги, мы обещаем вам,
Что похороним вашего сына по – христиански. Только в доказательство
Вашей бесчеловечности вам будет прислана отрубленная голова, причём
за пересылку платить придётся вам.
Повторяем, не принимайте наших слов за пустую угрозу и будьте уверены,
Что в случае вашего отказа уплатить выкуп ваш сын будет предан смерти.
Н. Саро (за себя и за товарищей)
«Не советуем выдавать нас. Это ни к чему не приведёт»
(Далее шли реквизиты обратного адреса Рима)
«Боже мой! Боже мой! – стонал уж,
Чуть не в слезах тот генерал.
И он больше не сомневался,
Пред ним образец истины…
«С запекшейся кровью»
И он срочно позвал Нигеля,
Ему посылку показав.
«Не узнаёшь?» спросил он сына.
«А что могу я тут узнать…»
«Я лишь вижу кусок пальца… Но чей он, и как попал к вам?» -
Спросил Нигель.
Допытываться отец начал,
«Ты что палец не узнаёшь?»
Нигель, узнав, побледнел сразу ж,
Но делал вид, что не узнал.
И генерал подтолкнул сына,
К тому, чтоб тот палец узнал,
С рубцом. Мизинца Генри,
В притворстве удивлялся тот.
Прочесть письма, отец ему дал.
Нигель их оба прочитал.
«Видишь, всё правда это, правда!»-
Взволнованно вскричал отец.
«Предчувствовал же я всё это, -
Читая первое письмо,
От Генри. Бедное дитя он!
Но ты, Нигель, ты - как же мог…
«Кто же мог бы поверить подобной вещи?
Она мне кажется и теперь невозможной» -
Неискренне ответил отцу Нигель.
«Что? Невозможной! - тут с упрёком,
Нигелю крикнул генерал, -
Взгляни на это… Пред тобою,
Истина… Бедный Генри мой!
Что думает о своём отце!..
Бесчеловечном… Боже мой!»
Старик вскочил и заметался,
По кабинету своему.
«Терзаемый угрызениями совести»
«Какой ответ послать нам нужно?» -
Небрежно тут спросил Нигель.
«Какой? Единственно здесь верный -
Это срочно деньги послать!»
«Тридцать тысяч... большая сумма…» -
Пробормотал тихо Нигель.
«Большая? Да, хоть и сто тысяч!
Разве жизнь брата не ценна?
Разве его жизнь столь не стоит?
Да ведь одна его рука,
Стоит больше! Мой бедный Генри!
Моё дорогое дитя!
«Нигель доказывал, что получив деньги, ь\бандиты
Могли не вернуть Генри? Что с ними надо быть
Осторожными»
Нам десять дней дали, те, сроку.
Не до осторожности тут.
Время не терпит». Взглянув в штемпель,
Вскрикнул: «Осталось только шесть»
Велел закладывать карету.
Срочно поехал генерал,
В Лондон к Лаусону. «Скорее!» -
Извозчика он торопил.
А в это время по дороге,
К коттеджу вдовы Мейноринг,
Нигель шёл. Посещал который,
Тот дом там втайне от отца.
Третья часть. Анонимное письмо.
После той операции, что,
Генри, лишила пальца там,
Два дня в ужасном заточенье,
Он пробыл с болью в той руке.
Он, больше в нравственном страданье,
Там пребывал. Отказ отца,
Дать выкуп, терзал ещё больше,
Нигель всё мрачно описал.
Выставил в самых мрачных красках,
Отказ отца. Генри ж решил:
Что потерял отца навечно,
Терзала и другая мысль.
Страх за судьбу, сестры Луиджи.
Не зря Корвино там шептал.
Прислушивался он всё время,
К бандитским разговорам там.
«Он бы пожертвовал другим пальцем, или даже
Рукой, чтобы иметь возможность предупредить
Её о грозящей опасности»
Генри осматривал темницу,
Стараясь найти способ, чтоб,
Как - ни будь выбраться отсюда,
И вот что – то придумал он.
Над потолком, чердак был, явно,
Неплотно прилегавшие,
Балки местами совсем сгнили,
Под удар ножа б поддались.
В ночь перед сном, что – то упало,
На лоб его, когда лежал.
Увидел он листок бумаги,
Сложенный был в несколько раз.
А из него предмет же выпал,
То нож, в футляре кожаном.
Кто- то в окно это всё кинул,
Такой был у бандитов тех.
При первых лучах солнца Генри,
Быстро прочитал то письмо.
Написано, по – италььянски,
В нём он такое прочитал:
«Вы можете бежать только через потолок, нож вам поможет пробить
Отверстие. Спускайтесь по задней стене дома, так как часовой находится
У переднего фасада. Затем идите к ущелью, по которому пришли. Можете
Ориентироваться по Полярной звезде. Спрячьтесь в пещеру до утра. Утром,
когда часовой пройдёт мимо, бегите без оглядки в ту деревню, где
были до этого. Спасайте свою голову, спасайте Лючетту Торреани»
(Если не хотите погубить написавшего, письмо – проглотите его)
Прочитав письмо это, Генри,
Немедленно исполнил тот,
Совет. И давясь, глотал его,
Чтоб никого не подвести.
Побег.
Сначала думал он: «Ловушка»,
Со стороны Корвино, чтоб,
Воспользоваться же побегом,
И пленника тогда ж убить.
«Но пленника он мог убить и без предлога»
Потом подумал, что Томассо,
Мог это сделать, чтоб помочь.
Но времени не было думать,
Необходимо действовать.
И потолок осмотрел Генри.
Одно место, вроде нашёл.
Но с пола его не достанешь,
Нет ничего там под рукой.
План привести чтоб в исполненье,
И думать нечего теперь.
А тот, кто нож прислал, наверно,
Об этом не подумал там.
«Нужда – мать изобретательности» - гласит
старая поговорка.
Ему ж хворост служил постелью,
И если в кучу тот собрать,
Получится то возвышенье,
С которого можно достать.
«Это место на потолке темницы. А работы Генри
Отложил до ночи»
Как только получил он ужин,
Тот, кто принёс его ушёл.
Генри принялся за работу,
И хворост в кучу он собрал.
Прогнившее дерево точно,
Поддалось острому ножу.
Но хворост начал рассыпаться,
Несколько раз тот он сбирал.
Потом обвязал своим платьем,
И стало лучше в много раз.
И к полуночи Генри сделал,
Эту дыру, чтобы пролезть.
Надев платье, он подтянулся,
Очутившись на чердаке.
В окно без стёкол он пробрался,
К задней стороне дома шёл.
За перекладину он взялся,
И повис в воздухе… как тут,
Доска, не выдержав, сломалась,
И он на землю рухнул там.
«Его спасло то, что дом был не высокий, и что
Он упал в какую – то яму»
Охранники тут прибежали,
И начали гадать про шум,
Что от падения раздался,
Но в темноте не поняли.
«А пленник вскоре, как те ушли, выбрался из ямы
И спокойно добрался до намеченного прикрытия»
Четвёртая часть. Граф Гвардиоли.
С тех пор прошло уж две недели,
Как папские солдаты те,
В деревне Валь д* Орно жили,
Пугая местных жителей.
Начальник же сидел в гостиной,
Синдика, рассыпаясь там,
В любезностях, перед красивой,
Дочерью. То – Лючеттой той.
Речь о разбойниках держали,
И тут Лючетта вспомнила,
Об этом пленном, что забрали,
Разбойники в логово к ним.
Девушка интересовалась,
Отпустят ли пленника те?
Синдик сказал, что нужен выкуп,
«А сколько нужно?» - спросит дочь.
«Вы, я вижу, сами готовы заплатить за пленника?» -
спросил граф Гвардиоли. «О, охотно, если бы могла!» -
ответила Лючетта.
Граф ей внушал, что вот какой – то,
Художник, так волнует ту,
Бедный совсем. На то Лючетта,
Про брата скажет там ему:
«Мой брат тоже бедный художник и очень
Гордится этим званием, как и я, его сестра».
«Может и хорошо, что пленник,
К разбойникам этим попал,
А был бы если он шпионом,
Тогда расправился б я с ним»
«А у Лючетты побледнели от этих слов щёки и засверкали глаза»
А тут стук тихий в дверь раздался,
И в дверь в эту вошёл сержант:
«Пленника привели». «Бандита?»
«Нет, сказал, что от них сбежал»
«Что из себя он представляет?» -
Спросил его граф – капитан.
«Молодой человек. Измучен.
Кажется англичанин он»
«Но говорит хорошо по – итальянски»
Лючетта вскрикнула, услышав.
Видно поняла, кем тот был.
Капитан решил удалиться,
Чтобы пленника допросить.
«Но синдик с Лючеттой разрешили того привести к ним»
И вскоре сержант ввёл там Генри.
Это был он. Был удивлён:
«Что, вырвавшись из рук бандитов,
Он снова в плен попал к другим»
В девушке Генри узнал сразу,
Сестру брата, Лючетту ту.
И девушка его узнала,
Когда видела в первый раз.
«Несмотря на лохмотья, молодая девушка узнала
прекрасное, мужественное лицо Генри, горевшее
в этот момент негодованием»
Допрос.
Тут капитан – граф Гвардиоли,
Уловил взгляд, которым там,
Лючетта с Генри обменялись,
Понял об их симпатиях.
(Взаимную симпатию)
И это графа подзадорит,
Желанье выказать свою,
Власть тут над этим человеком,
Молодым англичанином.
Допрашивать пленника начал,
Капитан. Дознаваясь там,
Как он сбежал? Кем он являлся?
Не верил, что художник тот.
И капитан давить тут начал,
Что пленник этот всё ж шпион.
И почему вдруг оказался,
В этих местах. С целью, какой?
И Генри тут решил открыться:
Сказав, что может удивить,
Он синдика своим ответом,
И милую же дочь его.
«И он назвал их имена»
«И те вскрикнули оба разом:
«Откуда знаете вы нас?»
«От вашего родного сына,
И моего друга теперь!»
«От моего сына? Позвольте,
Он что, впредь в Лондоне живёт?» -
С волнением тут синдик вскрикнул, -
И вы Луиджу знаете?»
«Так хорошо, как может знать человек, проживший
С ним целый год под одним кровом» - сказал Генри.
«Спасший его кошелёк, может,
И жизнь» - прервал синдик его, -
К Генри подойдя, и дав руку,
Чтобы пожать, Генри обнять.
«Вы тот молодой человек, кто,
Вырвал из рук разбойников,
И убийц, моего же сына?
О вас писал в письмах мой сын?»
«О да! – вскрикнула тут Лючетта, -
Внимательно уже глядя,
На Генри, - да, вы так похожи,
На портрет, что Луиджи дал»
Продолжение следует.