Автор: Рыскин Сергей Фёдорович
– (2 (14) октября 1860 года – 10 (22) августа 1895 года) – русский писатель
и журналист, оставивший после себя несколько сборников стихов и
юмористических рассказов.
Родился в купеческой семье в с. Писцово Нерехтского уезда Костромской губернии. Его отец был владельцем ситценабивной фабрики в селе Писцово, которую продал в 1867 году; впоследствии он служил управляющим на ситценабивной фабрике в Иваново-Вознесенске. В 1873–1878 гг. учился во Владимирской гимназии, не окончив её в связи с нервным расстройством. В 1879-1881 гг. учился в Ковровском техническом железнодорожном училище при Московско-Нижегородской железной дороге. Живя в Москве, полгода отработал машинистом на той же железной дороге. В конце 1881 года начал литературную работу в «Русском сатирическом листке» (издание Н.А. Полушина), будучи принят туда секретарём редакции. В дальнейшем работал (в разное время) в «Московской газете» Погодина, в «Московском листке» и журнале «Развлечение», а с августа 1891 года и вплоть до своей кончины – в «Русском листке». Несколько сборников стихов. Некоторые стихи положены на музыку. Наиболее известна песня «Живёт моя отрада» (на стихотворение «Удалец»). Скончался от чахотки. Похоронен на кладбище Андроникова монастыря.
За стеной
(Иллюстрация к семейной жизни)
Какой-то сапожник живёт за стеной
Каморки моей неприглядной, –
Он вечно бранится с детьми и с женой, –
Зовёт их «аравою жадной»;
И часто я слышу удары ремня
И трепетный шёпот: «Не трогай меня!..»,
И страшную брань, и угрозы;
Я слышу подавленный, сдержанный плач
И хохот безумный: сапожник-палач
Смеётся на женские слёзы…
Я слышу мольбы и рыданья детей:
«Папаша, голубчик папаша,
Не бей нашу маму!.. Родимый, не бей!..»
Горька их житейская чаша!..
О, Господи Боже, зачем же она
Малюткам невинным Тобою дана?!
Тяжка и плачевна их доля:
Нет ласки и мира для юных сердец!..
За что их карает, небесный Творец,
Твоя всемогущая воля?!..
Сегодня там тихо… Сапожник-палач
Ушёл спозаранку куда-то…
Затихли рыданья и сдержанный плач, –
И миром наполнилась хата.
И слышу я шёпот: «Подите ко мне,
Родные малютки!..» Звучат в тишине
Шаги босоногих малюток,
Звучит поцелуй, а потом и другой…
Послал им сегодня Творец Всеблагой
Немного отрадных минуток…
Чу!.. Там за стеной началася возня,
Забегали бойко ребятки,
Серебряным смехом приятно звеня…
Играют, должно быть, «в лошадки»…
Чу!.. Слышится робкая детская речь:
«Послушай-ка, Вася, – а будет ли сечь
Сегодня папаша мамашу?..»
– Не знаю; чай, будет!.. – О, дети, мне жаль,
Что эти слова навевают печаль
На резвость невинную вашу…
И – чу!.. – удалося мне ухом поймать
Подавленный вздох за стеною:
Глубоко вздохнула скорбящая мать
Избитою грудью больною…
Чу!.. – дети лепечут: «Нам хочется есть!»
– Вот корочка хлебца вчерашнего есть, –
Возьмите и скушайте, детки…
– А ты?.. – Не хочу я… Болит голова!..–
И мертвенно глухо звучали слова
Моей многоскорбной соседки…
Минута прошла… Тишина за стеной…
Чуть слышит пытливое ухо
Убогих часишек надтреснутый бой:
Звучит он уныло и глухо…
Чу!.. Шепчет малютка: – Мамаша бледна…
И глазки закрыла!.. Как лёд холодна!..
– Мамаша, должно быть, уснула!.. –
Несчастные дети!.. Не могут понять,
Что н;век уснула страдалица-мать,
Что смерть ей в глаза заглянула…
Ввалился сапожник… «Гей, ведьма!.. Я пьян!..
Дай денег, каналья, на водку!
Чего растянулась?!.. – бормочет буян, –
Подайте ременную плётку!..
Вставай!..» Раздаются удары ремня…
И волосы дыбом встают у меня:
Жену бездыханную хлещет
Ременною плетью сапожник-злодей…
И слышатся крики несчастных детей,
И изверг зубами скрежещет…
1888 год