Ковёр золотого приволья,
борцовской победной мечты
не просто красивая доля,
а сгусток мужской чистоты.
Выходит на схватку открыто,
на честь и на славу испытан,
вступает борец на ковёр,
сверкает победою взор.
Уверен в себе – непременно
на высший взойдёт пьедестал.
Ковёр, превращаясь в овал,
становится круглым мгновенно,
как только победная речь
повиснет. Подобием свеч
зажгутся юпитеры, светом
заполнится ветреный зал.
И тренер поможет советом,
судья, как седой генерал,
объявит безудержность схватки,
ковёр неустойчиво шаткий
становится льдиной морской,
наполнен ковровой тоской.
Моё поражение часто
звучит над ковром как набат.
Сиреневый вижу закат,
а золото – звонкое счастье,
ковёр – золотая медаль.
Стоящая в зале вуаль
скрывает порой пораженье
на взлёте ковровой мечты,
и словно идёт отторженье
душевной его пустоты.
Ликует ковровое счастье,
проходят суровые страсти.
И вновь золотится ковёр.
Такой вот у нас разговор
сложился в тумане рассвета.
По золоту славы ковра
шагает, взлетает игра
упругости мышц без ответа
на стойкость пределов борца.
Не сходит улыбка с лица,
в броске суетливых движений
ковровая удаль чиста.
Накатов, вертушек круженье
вокруг позолот пятачка,
судейский свисток оглашает
начало – по полю шагают
навстречу друг другу борцы,
их руки – тугие венцы,
а мышцы – упругость стальная,
пружиной сжимается в них,
строфой под Онегина стих,
звенит безглагольно-шальная
в броске, в напряженье Душа,
к победе идёт не спеша,
ковёр замирает на время,
сереет поверхность ковра.
Тяжёлое, всё-таки бремя,
тяжёлая, всё же игра
стихийных захватов, накатов,
бросков и уходов в атаках,
борцы – напряженье само.
Победа пьянит, как вино.
Ковёр компромиссов не любит.
Всё честно – сильнейшим почёт.
А время ручьями течёт.
Борцовское счастье не блудит –
врывается в юную жизнь
и манит вас в звёздную высь.