Однажды давно, в пустыне огромной
Там жили все люди большою семьёй,
Там жили цветы, на дюне просторной,
И у каждого где-то, хозяин был свой.
Когда-то они семена посадили,
И каждый день поливать их ходили.
Давали им воду, давали им почву.
Другими словами - их очень любили.
И был там цветок один необычный,
Как и другие, без глаз, языка.
Но видит он все, понимает отлично,
Сказать лишь не может наверняка.
Но у него хозяин был строгий,
И если вдруг листик неверно растет,
То капнет он яду, вот так, наперед,
Но никогда, никогда не убьет.
И думает он: "Ну он же цветок!
Что сделает мне? Так мал и убог,
Ведь я же его научить все пытаюсь.
Воспитаю! Желаний его не касаясь."
А цветок все живет вырастая,
Но не помнит ни почву, ни воду.
Он помнит лишь яд, словно тая,
Разжигает болезненной бури погоду.
Иногда, и хозяев он видит других,
Как они, объясняя на пальцах,
Разбирают поступки хороших, плохих.
Приносят цветам своим счастье.
День за днём, время все пролетает,
Вновь опять замечает огрехи хозяин,
А цветок, все так же послушно весь яд поглощает,
Сквозь слезы и боль, он терпел все отчаянно.
Вот и время пришло - вырастают цветы,
Да так, что хозяева ниже уж стали,
С любовью те смотрят на них с высоты
Прикрывая от солнца хозяев - устали.
Не станут они умирать,
В безводной пустыне сухой,
Будут жажду всегда унимать
Цветы, что богаты водой.
Но один лишь хозяин никак не доволен,
Не как он хотел, все не так, и не то,
И хлещет он яду, и прямо на корни,
Под толстый стебель цветка своего.
Незаметно в покорной натуре,
Что внутри иногда вырастает.
Может счастье, а может лишь горе.
Но сознание всегда увядает.
Смеясь про себя, изнутри, словно воя,
Цветок жадно пьет, и выждав мгновенье,
Обвивает хозяина огромной листвою.
И теперь от него нет спасенья.
Из стеблей вдруг шипы показались,
Что темнотою годами скрывались,
И спазмами мускулы грянули роком!
Дождавшись расплатного, сладкого срока!
Предстал человек, перед яростным оком!
И весь яд, бесконечным потоком...
Излился во внутрь. Истории строки,
Окрасились в красный, в кровавые строки.
Цветок не сдержал, всё сразу отдал.
И каждую каплю, и каждый удар,
И каждое слово, и каждый злой крик,
Пока тот хозяин, совсем не поник.
Совесть пришла слишком поздно.
Ведь теперь, он без почвы, воды,
Без возможной отцовской любви,
Смысла нет ему, выглядеть грозно.
И теперь, с грустью в душе,
В жгучих слезах скоро сдаться,
Загнить, умереть, и позже
В конце, бесконечному яду отдаться…