Ворчит рассерженная белка.
Взлетел кулик – и был таков.
Светила медная тарелка
Прикрыта ширмой облаков.
Полураздетые лозины
Стыдливо стынут у воды,
А рядом робкие осины
Дрожат в предчувствии беды.
Осенний лес увяз в тумане,
Просыпал пёструю листву.
И паутины на поляне
Обвили бурую траву.
Вода осела и остыла,
Спокойна сонная река.
В верховьях пусто и уныло:
Ни хайрюзочка, ни ленка…
Увы! Ни выхода, ни хватки,
Ни даже всплеска невзначай…
Костёр пылает у палатки,
Там сын заваривает чай.
Он не поймёт моей печали:
Что может юность огорчать?
Он юн, и жизнь его в начале,
Когда не принято скучать.
Его топор стучит задорно,
Он не знаком с моей тоской,
А я устало и покорно,
Бреду пустеющей рекой.