Кладоискатели. рассказ

часть 1

Пётр Кузьмич Тушкин шёл по улице села, воровато озираясь. Он вёл себя в данный момент, как укравший что-то человек, но который воровать не привык, поэтому ему казалось, что каждый односельчанин, встретившийся на его пути, знал, что он, Пётр Кузьмич Тушкин, а проще говоря, Кузьмич, как его обычно звали в селе, а злые языки иногда вслед ему кидали в спину: "Тушканчик, тушканчик...прыг-скок...", что-то стырил.

Кузьмич представил себе в который раз, что кто-то при встрече с ним тыкнет ему в лоб пальцем и скажет: "А ну, верни, украденное, ТушкАн". От таких мыслей сердце у Кузьмича начинало трепыхаться, а пот крупными каплями выступал на лбу. Он снова и снова крутил головой и, не увидев никого, облегчённо вздыхал.

В магазине, где он купил пачку сливочного масла и буханку чёрного хлеба - слава Богу - никого кроме продавщицы не было. Да и она было не местная, а приезжала на работу каждое утро, чтобы торговать в магазине, потому что из местных быть продавцом никто не захотел. То, что в магазине никого не было, обрадовало Кузьмича, хотя руки его предательски дрожали.

"Ничего, - успокаивал он себя, как мог. - Мало ли отчего они дрожат. Может, от волнения, вдруг охватившего его или...или с вечернего перепоя...да мало ли отчего...".               

Тем не менее, Кузьмич так волновался, что когда на него залаяла собачонка возле дома Андрея Кабакова, он едва не упал, стараясь от неё увернуться.

"Чтоб тебя, маленькая гадина, разорвало! - крикнул Кузьмич, а когда увидел выходившего на крыльцо хозяина, добавил, - разведут всякую мерзость...пройти спокойно невозможно!".               

"Сам ты - мерзость! - рыкнул Андрей, - ходют тут всякие...воры!".

Лоб Кузьмича вмиг покрылся потом, а сам он, как потом сам себе признался, здорово струхнул. "Сам ты - вор! - крикнул Кузьмич, - кто бы пасть раскрывал!" - и поспешил дальше.

Вдогонку ему летело; "Фас его, Бобик! Фас!..."
               
Причина волноваться у Кузьмича была серьёзная... После нескольких дождей, прошедших по округе люди стали поговаривать, что вовсю пошли грибы. Грибы Кузьмич любил в любом виде: и жаренные, и солёные, и маринованные, и в пирожках... До ближнего леса от села было не меньше, чем пять-шесть километров. Далековато, да и грибов там было, как выражался Кузьмич, с "гулькин нос".
               
Поэтому уже который год он проторил дорожку в лес за когда-то существовавшим посёлком Овражный, в котором в былые времена был замечательный сад, два чистых и глубоких пруда с огромными карпами, а кругом посёлка, куда не глянь, радовали глаз лесные массивы и зелёные лужайки, переходящие в такие же изумрудные овраги, в которых десятки родников несли замечательную воду жителям посёлка.
      
Жители района называли посёлок Овражный "Курортом местного значения". Особенно жителям района нравился необычайно душистый мёд, который бывал представлен на осенней ярмарке, проводимой ежегодно в райцентре... Только...когда это было... Кузьмич принадлежал к той группе жителей района, которая ещё держала в памяти тот факт, что посёлок Овражный действительно существовал.               

Молодёжь в большинстве своём даже и не слыхивала, что такой населённый пункт имел место быть в районе, в котором они родились и жили. Для них это было что-то из разряда мифологии.

Почти сразу за бывшим когда-то посёлком Овражный, если ехать со стороны села, в котором жил Кузьмич, красовалась замечательная берёзовая роща, в которой грибов бывало, по выражению Кузьмича, "хоть косой коси". Услышав о том, что грибы пошли, он тут же, фигурально выражаясь, навострил лыжи в эту самую рощу.            

Для таких целей у Кузьмича во дворе стоял старенький, видавший виды велосипед. Прихватив корзинку и сумку, он с утра пораньше, пока ещё сохранялась прохлада, отправился в путь. Одолеть ему предстояло восемь-девять километров по оврагам, в которых дорога была обозначена едва заметными колеями.

Красота вокруг была необыкновенная. В чистом небе, купаясь в солнечных лучах, славили наступившее утро журчащими голосами жаворонки, а в оврагах, где туман ещё не растаял, без устали щёлкали соловьи. Улыбка не сходила с лица Кузьмича.  Дышалось ему легко, и он, несмотря на свои перевалившие за шестидесятилетний рубеж годы, ехал легко без какой-либо усталости.               
 
Едва заметная дорога привела его довольно скоро на окраину когда-то существовавшего посёлка. Кузьмич слез с велосипеда и пошёл, разминая ноги, по тому, что называлось в своё время улицей. От посёлка не осталось ничего, если не брать в расчёт торчащие тут и там кусты великолепно чувствующей себя бузины, усыпанных чудесными на вид ягодами.               

Неожиданно Кузьмич остановился. "Надо же, - удивляясь, прошептал он, увидев довольно большой куст вишни. - Господи, смотри, растёт красавица, не сдаётся... А ягоды-то, вишенки...прямо, как рубины, на солнышке горят. Пройдёт какое-то время, и она тоже исчезнет...или одичает, как одичали яблони в когда-то чудесном саду...который возле леса. А какой сад был! Старики рассказывали, что такого другого по всей округе было не найти.

Жаль... сколько сил и пота... Время, однако, безжалостно... А что если попробовать...может, вишенка-то не одичала? Если что, неплохо бы нарвать сколь получится. Зимой пригодится. К тому же, растёт на природе, а? Пользы от неё...".

Положив велосипед в траву, Кузьмич подошёл поближе к вишне и, пытаясь наклонить к себе куст с множеством сочных ягод, уперся в землю и...провалился в какое-то помещение. Отряхнувшись от пыли и почёсывая ушибленный бок, он огляделся. Предмет, о который Кузьмич ударился боком, оказался небольшим сундучком.   

"Ничего себе, - прошептал он, озираясь по сторонам. - Куда это я попал? Может...может, подвал? А сундучок? Я что же, клад что ли нашёл? Ха-ха-хаа!.. Тихо, мерин... Тут такое, а ты ржёшь... Раскудахтался, старый дурень. Сундучок тащить с собой - дело не простое, а вот поглядеть, что в нём находится - дело святое. Ишь ты: стихами, прямо, от радости заговорил.

Не говори "гоп", Кузьмич, раньше времени. Таак-с... Ну чего, а? Открываем или нет? Как же нет...ты что, родимый: вдруг здесь... Открываем... чем только? Ага...вот и нужный предмет: лучше топора в этом деле ничего нет... Ха-ха-хаа... Вот так пиитами и становятся".

Вздох разочарования вырвался из груди Кузьмича, когда он, открыв крышку сундучка, не обнаружил в нём ни золота, ни бриллиантов. На дне сундучка лежала обыкновенная, так называемая, общая тетрадь, в каких он, Петя Тушкин, учась в школе, решал задачи, писал различные формулы...               

"Ну и чего мне с этим делать?", - проворчал Кузьмич, тупо глядя, на содержимое сундучка. Вытащив из сундучка тетрадь, Кузьмич внимательно осмотрел её. Тетрадь была изрядно потрёпана, что указывало на то, что кто-то ей пользовался часто. После того, как Кузьмич обтёр корочку тетради, он смог разобрать на коричневой обложке два слова - "История" и "Клад". "История...х-хее...клад... Ну и что это может значить? История... История чего? Села, страны, того, кто это написал, а может...чёрта лысого?

Тоже мне... Клад... Ещё интересней. Клад для меня - эдакая пустяшная штука известная до коликов в желудке. Чего тут не понять... А может, сама тетрадка и есть клад? Ну да... Оторвал листочек и расплачивайся в магазине за какой-нибудь товар... Ценность же!.. Тихо-тихо... Чего ты, Кузьмич, шумишь... А ведь эта тетрадочка, пожалуй, не просто так оказалась в сундучке. Вечно ты торопишься судить о том, чего не понимаешь... М-даа...            

А может, в ней есть ценные записи, а? То-то, брат Мальволио. Выводы делать, по-крайней мере, рановато. История-история... Ладно, берём домой, а там будет видно, как с этой тетрадочкой поступить, а пока надо всё здесь внимательно осмотреть: вдруг что-то найдётся ценное".

Однако осмотр помещения разочаровал Кузьмича: ничего ценного он так и не нашёл, хотя обшарил каждый уголок и каждую щёлку. Ехать в лес он тоже раздумал. Наполнив корзину вишней, Кузьмич направился домой. С некоторых пор он жил один.         

В один прекрасный день жена заявила ему без каких-либо объяснений, что уходит жить в материн дом: хочу, мол, пожить одна. И всё. Причину её ухода от Кузьмича в селе не знал никто, а она разговоров на эту тему избегала. Кузьмич погоревал-погоревал да и привык тоже жить в одиночку, тем более, что прошло с того случая почти десять лет.
 
"Чудно, - рассуждал Кузьмич, усиленно крутя педали, - поехал за грибами, а везу вишню да ещё эти...историю да клад впридачу, ха-ха-хаа... Кому скажи - лет десять будут напоминать: мол, как там грибочки-то? А тетрадочку-то, пожалуй, надо внимательно почитать. Чёрт меня свалил в эту яму!..думай теперь. Ладно, делать мне всё равно нечего, а в этой тетрадочке вдруг да есть что-то ценное...план какой-нибудь".

Вернувшись домой, Кузьмич первым делом отнёс корзину с вишнями на кухню, переоделся и, прихватив с собой тетрадь и полуторалитровую бутылку с квасом, вышел на крыльцо. Напившись квасу, он внимательно огляделся и, не обнаружив ничего подозрительного, присел на ступеньку крыльца.

- Ну что, милая, - сказал негромко Кузьмич, открывая тетрадь, - рассказывай, какие такие тайны в тебе сокрыты? Таак-с... - раскрыв тетрадь, Кузьмич, на минутку задумавшись, продолжил, - Назар Илларионович Сапожков...Угу... Это, стало быть, как я понимаю, имя хозяина тетрадки...Даа... Ни даты...ничего больше...

Ладно, всё, так сказать,  всё равно сразу не прочитаешь: да и написано так, что чёрт голову сломит в этих каракулях. Назарушка-то явно с почерком не дружил.

Полистав тетрадь, Кузьмич, неожиданно обнаружил интересную страницу. На ней был изображён какой-то чертёж.

- Ага... Вот это...это, что называется, то, что ближе к теме. Историю пусть учёные умы изучают, а вот клад...клад...это уж мы сами с усами. Таак-с... Угу... Как я понимаю, это схема посёлка Овражный. Дороога, получается, проходила посреди села. Так? Так... Агаа...               

А вот и место, где я нашёл вишню. Значит, она росла рядом с первым домом, как указано на схеме, если ехать с нашей стороны. На доме...есть какие-то буквы. Даа... Мало-мало стёрлись со временем: ни черта не видать. Пойду-ка я поищу лупу, а иначе трудно будет разобраться в Захаровых каракулях.

Кузьмич поднялся, попил квасу и отправился в дом. Через некоторое время он вернулся на крыльцо, держа в руках лупу.

- Ну вот... Теперь дело веселее пойдёт. Таак-с... Ага... На доме стоят буквы Н.И.С... Ну и что это может означать?

На несколько минут Кузьмич затих, о чём-то усиленно размышляя.
               
- Фу ты, чёрт меня подери: это же инициалы хозяина тетради...Ну?.. Назар Илларионович Сапожков...Йес!.. Тсс... Ну...я...ну, Кузьмич!.. Хорошо. С этим мы разобрались. Что у нас дальше? Думаю, речка. Угу... А это что будет, обозначенное буквами С.З? Бууквами-буквамии... Может...может, спиртзавод, а? Кажется, старики рассказывали, что спиртзавод здесь был. Ну?.. Чего "ну"?.. И речка рядом. Точно.

Значит, можно твёрдо сказать, что это спиртзавод. Идём дальше. От него в нашу сторону указывает стрелка. И куда она указывает? Куда-нибудь да указывает, не зря же её здесь нарисовали. Агаа... Крестик на схеме тоже не зря прилеплен. Стрелка, вроде, на него и показывает. А крестик - место, где находится клад. Так, вроде, получается. С ума сойти. Господи, оказывается всё так просто. Осталось...забрать его, и вся дела, ха-ха-хаа...               

Здесь, кстати, и расстояние указано. Видно, правда, плоховато, но мы потерпим. Ай, да Захарушка...молодец: всё разложил по полочкам. Таак-с...На стрелочке указано...щас-щас-щас...ни черта не видно... Ага... Цифра - двести...Э-э-э? Двести чего?.. Метров, сантиметров или этих, как их...раньше что-то ещё было...этих - локтей или фунтов. Стоп-стоп-стоп...фунты - это, вроде, вес. Чтоб тебе. Чего двести-то? Ну, Захар: зря я тебя похвалил. Вот чего, скажи, людей путать? Написал бы, как положено: там-то, мол, и там-то, нуу? Ох уж эти барья...любили людЯм головы морочить. Ставим знак вопроса...               

Идём дальше. Таак-с... На крестике тоже стоит какая-то цифирь. Щас-щас-щас...ну-ну...ага: двести. Опять двести. Ну...буржуины. Чтоб вас. Чего двести-то? Ты чего, Захар, за дураков нас что ли держишь? Ох, уж мне эти шарады... Ааа...может, сантиметров?.. Сколько это в метрах получится? Ну...в самый раз. Такое вполне возможно.               

Ну, слава Богу, хотя бы с этим, кажется, разобрались. Разобрались, разобрались, в гости к бабушке собрались... Даа... Одному мне такую ...эээ...околесицу ни за что не свернуть...в смысле...ладно. Нужен компаньон, однако. Думай, Кузьмич, кого можно в помощники взять. Ежель, скажем, взять с моральной стороны - нелёгкая это задача.

Наговоришь, наобещаешь, а там, понимаешь, может оказаться шиш с маслом. Тогда что? О-ё-ёй!.. Может нехорошо получиться. Но рискнуть всё равно придётся: тут уж, как говорится, мама не горюй. Ну...я со своей стороны объясню, так сказать, компаньону, что мы будем всё решать и осуществлять задуманное исключительно совместными...значит...усилиями. Правильно? Верно. Чтоб, значит, общее: и радости, так сказать, и неудачи. А что? Была не была...               

Мой лучший друг Степан для этого дела подойдёт в самый раз. Мы же с ним...считай, ещё в школу не ходили, а дружбу наладили. В школе за одной партой восемь лет отсидели. А поскольку мы с ним одногодки, то и на пенсию в один год вышли. Правда, он на полтора месяца раньше прошмыгнул на заслуженный отдых...шельмец. С ним мы, пожалуй, это дело потянем.               

Жизнь у нас с ним к концу не больно удалась: от меня моя сбежала, а у него сроду настоящей бабы и не было...так вертихвостки разные. Сейчас он, конечно, как и я, ведёт, как говорится, одинокий образ жизни. Но мы друг другу скучать не даём: встречаемся почти каждый день то у него, то у меня. Так и живём. А теперь вот ещё и развлечение нам жизнь подбросила...мне, конечно, но...чего тут делить-то? Ну чего? На сегодня всё. Степан так Степан. На том и порешим.

Степан, друг Кузьмича, сидел на лавочке возле своего дома и курил очередную самокрутку. Встал он по обыкновению рано и долго растирал ноющие мышцы и поясницу. Накануне, когда Кузьмич посетил бывший посёлок Овражный, Степан целый день посвятил приведению в порядок изгороди, которой был обнесён огород. Сама работа по ремонту изгороди была для него делом обыденным, тем более, всё это происходило на свежем воздухе, а тут ещё и результат труда радовал его: изгородь, фигурально выражаясь, оживала на глазах.   

Одного Степан не предусмотрел, когда затевал это дело - возраст. Как результат - гарантированная ломота во всём теле на весь следующий день.

- Дорвался, - выпустив клубок дыма, проворчал Степан, - как будто живу последний день.  Мог бы и на сегодня немного оставить, чем рвать себя незнамо зачем. Э-хе-хее... Дурная, однако, привычка - сделать всё и сразу. Когда молоденьким был, ладно...Но сейчас, старый дурень, когда себя надо беречь, ты изображаешь из себя пацана. Вот и терпи: ни согнуться путём, ни разогнуться...хорошо? Эх, бестолочь!..               

Ладно... Фуу... Покувыркаюсь денёк, и всё пройдёт. О-хо-хоо... Что-то Кузьмич ко мне вчера не заглянул, хотя, вроде, обещал зайти, когда вернётся из леса. Сходить что ли к нему?

Скрутив новую самокрутку, Степан закурил, пуская клубы сизого дыма.

- Вот так... Щас покурю и, пожалуй, схожу... Ооо!.. А вот и мой друг любезный сам ко мне пожаловал! - воскликнул он, увидев сквозь дымовую завесу приближающегося к нему Кузьмича. - А я, прям, уже забеспокоился: чего это, мол, моего друга целый день не было. Собрался было идти, а у самого всё тело закостенело после вчерашнего "субботника"... Ухх...               

Вчера цельный день изгородь ремонтировал, вот и надорвался самую малость. Нет бы с перекурами да дремотой, а я, как дурак...валял да валял. Теперь, вон, всё тело ноет.

- Мог бы и меня подождать.

- Так...вроде, не тяжело было. Короче говоря, увлёкся и забыл и про годы и про...ладно... Рад, Петя, тебя видеть. Присаживайся. Курево не предлагаю: знаю, не любишь...ну...и сам, пожалуй, хватит дымить. Рассказывай, чего там в лесу. Грибов, поди... А у меня изгородь-то теперь, как новая! ха-ха-хаа!.. Не зря, выходит, мучился.

- Натура у тебя, Стёпа, такая: всё и сразу. Здорово были. Ничего, к вечеру полегчает. Годы, дорогой мой, годы... Я сегодня в магазин, прямо, к открытию сходил, купил маслица да хлебушка и...сразу к тебе. Чуть меня Андреева Моська не закусала. Маленькая, а злобы в ней...ухх...

- Х-хее... Недаром говорят, мал клоп да вонюч. Меня тоже, если прохожу мимо, обязательно облает...да...да ещё и за пятку цапнуть, зараза, старается. Я уж ему сколь раз высказывал: мол, привяжи ты эту тварь. чтоб на людей не бросалась, а он смеётся да и только. Дурень, прости Господи.

- Ну и я ему тоже... Да ему хоть кол на голове теши, ничего не добьёшься... А я к тебе, Степан, по очень серьёзному делу.

- Да ну?..ха-ха-хаа... Какие в наши годы могут быть серьёзные дела? Хотя...случаи всякие бывают. Давай, выкладывай: чем могу, как говорится, помогу.

- Я вчера в Овражный мотался, - начал осторожно, взвешивая каждое слово, Кузьмич... Ну...ты и сам знаешь...за грибами.

- И?

- Интересная штука из поездки нарисовалась.

Степан, прищурив глаза, внимательно слушал Кузьмича, совершенно ничего не понимая, что явно читалось в его глазах. В какой-то момент лёгкая улыбка шевельнула его губы, но зная характер Кузьмича, он посерьёзнел.

- Когда доехал до Овражного, я обратил внимание на растущую недалеко от дороги замечательную вишню. Вишенки-то на ней, как рубины горели на солнце... Дай, думаю, попробую... И попробовал.

- Ну...что же... Новость...эээ...вполне серьёзная. Ну и?

Кузьмич осмотрелся и приставив палец к губам призвал Степана к тишине.

- Вот, смотри, - сказал Кузьмич, вытаскивая из-за пазухи тетрадь, не забывая крутить головой в разные стороны.

- Петь, ты больно сильно головой крутишь... Не дай Бог, какой-нибудь позвонок заклинит. Чего ты? Здесь никого кроме нас нет. И что за тетрадь?

- Это, Стёпа, прямо...баххх!.. - Ещё раз покрутив головой, он продолжил, - я тебе сейчас всё, что произошло со мной расскажу. От нашего с тобой молчания зависит, можем ли мы совершить то, что я тебе предложу.

Кузьмич сразу решил ничего от Степана не скрывать, поэтому начал с того момента, когда его нога ступила на улицу, практически исчезнувшего посёлка Овражный, и закончил своими рассуждениями относительно схемы, нарисованной в тетради. Степан во всё время, пока Кузьмич рассказывал о своём посещении Овражного, смотрел на своего друга, как на инопланетянина: столь фантастично звучало всё произнесённое Кузьмичом. Долгая тишина наступила после того, как Кузьмич закончил рассказ.

- Фуу...- наконец выдохнул Степан. - Ну ты, Петенька, даёшь... И как теперь всё это понимать? Больше на сказку похоже, если, значит, подходить  с одной стороны, а...а с другой...ну...не знаю: тетрадочка-то - вот она, а в ней - схема расположения клада. От всего этого может запросто крыша поехать: это же клааад...

Мне понравились твои рассуждения, но ведь это только рассуждения и ничего больше...предположения, правильно? Пока, как мне кажется, мы на месте не осмотрим расположение...хотя...чего там можно осмотреть, когда от посёлка остались рожки да ножки?

- Но ведь где был первый дом, мы знаем точно: зря что ли я свалился в подвал? От него, думаю, и нужно танцевать.

- И делать это надо на месте, сравнивая действительность со схемой, которая нарисована в тетради... В любом случае надо ехать в посёлок.

- Я тоже так думаю. Велосипеды у нас есть. Возьмём по корзиночке и едем, вроде, за грибками. Никого это не удивит, потому что я за грибами езжу, можно сказать,  постоянно в сторону Овражного: в селе это, наверное, каждый знает...ну...ну а ты, получается, за компанию. Нормально?

- Нормально... Только велосипед у меня на приколе.

- Здрасти-мордасти... Чего так?

- Переднее колесо совсем развалилось. Пока новое не куплю...

- И всё?

- А что, мало что ли?

- Колесо я, так и быть, тебе одолжу. У меня в сарае на гвоздике висят и переднее колесо и заднее. Держу их на всякий случай в качестве запчастей. Бери, чего с тобой делать-то? Вернёшь, когда разбогатеем.

- Ну да. Завтра поедем, выкопаем клад и..."гуляй, рванина от рубля и выше...". Сочтёмся, Петь.  Сегодня забираю у тебя колесо, ставлю велосипед на ноги, а завтра с утра пораньше едем в Овражный. Проведём, как говорят военные, рекогносцировку местности.               
 
Привяжемся к вишне и...посмотрим, короче. Для начала надо найти место, где мог быть спиртзавод. От него, понятное дело, с тех пор мало что осталось, но...понимаешь?..но фундамент - это другое дело. Вряд ли его кто выковыривал из земли.               
 
У нас есть схема и, если она нарисована верно, то вполне возможно определить, хотя бы примерно, где надо искать фундамент. Найдём фундамент, считай, половина клада у нас в кармане. Крестик тоже, вроде, находится в пределах посёлка или...где-то совсем-совсем рядом. Значит, цифра двести может означать, что расстояние от фундамента до крестика не составляет более двухсот метров, сечёшь?

- А вдруг это в верстах?

- В каких верстах? Ты что, Петь, с дуба что ли свалился: я же говорю, что крестик находится в пределах села, ну?

- Извини, Стёп. Чего-то я не то ляпнул. Хотел что-то другое сказать, но...

- Ладно... Значит, если хорошенько мозги напрячь, можно расстояние определить, хотя я пока не знаю как... В одну из следующих поездок надо незаметно...скрытно, переправить в Овражный какой-то инструмент. Сколько придётся копать - никто не знает, а может, и долбить...так что. И сделать это надо, чтобы ни один посторонний глаз...сам, поди, понимаешь. Не хватало нам ещё обратить на себя внимание, потому что тогда за нами люди будут всё примечать, понял?.. Каждый шаг будет отслежен, вот...

- Ну вот, - сказал Кузьмич после затянувшегося молчания, - кажется, всё разъяснилось. План на первый случай есть...а...а я, Стёпа, весь в сомнениях.

- В каких таких сомнениях? Петь, ты чего это удумал? Разве не ты пришёл агитировать меня на поиски клада? "Ну, даёшь, ядрёна вошь...". Шутишь что ль?

- Нет, не шучу. Далеко больно наш клад лежит. Это ведь не один раз в месяц съездить, а...а сколь раз - никто не знает. Туда и обратно, считай, почти двадцать км. Осилим ли мы с тобой? А там ещё и копать придётся. Боюсь, что мы загнёмся на этом поприще.

- Не боись, Петь. Такие дела силы прибавляют немерено. Интерес-то, вон, какой! И потом...нас ведь с тобой никто не гонит: устали - не поедем; тяжело стало копать - отдохнём сколь надо. Да, как только первый результат появится, мы...мы, как рысаки галопом пойдём!               
 
Ясное дело, что такие дела так просто не осуществляются. Но ведь и премиальные не так просты. Найдём какой-нибудь горшочек с блестящими, жёлтенькими монетками...красота! Ты только представь: высыпаешь из горшочка целую кучу золота...зо-ло-та, понимаешь? И уже умереть не жалко за такое зрелище.

- И куда ты их денешь? Золотом-то осторожно надо владеть.

- Не боись, Петя. По крайней мере, я лично буду любоваться им перед сном и говорить: вот, мол, какой я богач! Только дураки лезут с золотом к людям. Времена меняются...кто знает, что нас ждёт впереди? Главное сохранить горшочек, в котором монетки нашли укрытие. Ну...и не болтать лишнего.


часть 2

На следующий день Кузьмич проснулся по известному выражению "ни свет, ни заря". Едва первый лучик солнца выполз из-за горизонта Кузьмич уже сидел на постели и вовсю размышлял над тем, что ему необходимо взять с собой в предстоящую поездку. Растирая поясницу, он вёл сам с собой дискуссию.

- Копать, пожалуй придётся много. Как думаешь, надо взять лопату или нет? Наверное надо. А что если черенок из лопаты вытащить, а? Точно. Умница, Кузьмич. Засуну её в сумку и определю на багажник. И не мешает и внимание, случай чего, не привлечёт. Правильно? Ещё бы!..               
 
Таак-с... Бинокль и рулетку я с вечера положил в корзину, чтобы случайно не забыть. А блокнотик с карандашом забыл? Забыл. Как встану, надо сразу положить в корзину. Верное замечание: вдруг чего-то придётся записать или нарисовать...там ведь магазинов нету. И жратву как бы не забыть: без еды  - это не работа...и воды тоже. Ну чего, Кузьмич, кажется, всё... Вот, дураки старые. Э-хе-хее... Не сидится нам дома... Ладно, пойду умываться да в путь дорогу собираться. Ишь ты!.. Валяю виршами, как энтот...пиит...

Степан встретил Кузьмича, сидя на лавочке возле своего дома в клубах едкого, сизого дыма. Рядом с ним стоял прислонённый к изгороди велосипед по внешнему виду - готового к поездке.

- Ну ты и спать, Петруша! Я тебя, считай, цельный час дожидаюсь. Третью цигарку смолю... Здорово были.

- Здоров. Чего шумишь? Час назад темень была, хоть глаз выколи. Всё приготовил, смотрю.

- Чего больно брать-то? Пожрать взял да попить. Лопату, вон, прихватил...совковую. Черенок снял, в сумку засунул и определил на багажник, красота!

- Я тоже взял. Инструмент завозить всё равно придётся.

- Дай, угадаю: лопату ты взял штыковую. Точно?

- Да. А откуда ты знаешь?

- Откуда?..ха-ха-хаа!.. Такой хитрец-молодец, как ты всегда берёт, что полегче. Поэтому я и взял совковую. Ну, Петяя... Чего? Поехали что ли, пока селяне слюни в подушку пускают. Нам свидетели ни к чему.

- Не волнуйся, Стёп: мы же, вроде, за грибами едем.

- "Мы - грибники...заблудились в лесу", ха-ха-хаа!..

- Чего-то ты всё утро ржёшь, как сивый мерин? Дело серьёзное, а ты...

- Ничего, Петь: "Нам песня строить и жить помогает", помнишь?

- Помню-помню...

- "Он сказал - поехали!"...- пропел Степан.

- Стёпа-Стёпа, - сказал Кузьмич и покачал головой.

Утро выдалось таким же прекрасным, как и в предыдущую поездку, совершённую Кузьмичом в бывший посёлок Овражный. Шутя и переговариваясь, мужчины незаметно  для себя преодолели совсем немалое расстояние до намеченной цели.

- Стоп, - сказал Кузьмич, слезая с велосипеда, - приехали. Надо велосипеды в сторонку подальше убрать, а потом уж...

Отведя велосипеды на десяток метров от дороги, мужчины положили их в подвернувшуюся ямку. Корзины поставили тут же.

- Ну вот, красота. Пусть себе лежат. Идём, Стёпа, к нашему объекту внимания. Любуйся. Вот она, дыра, в которую я провалился. От дороги, считай, метров пять будет. Как тебе зрелище?

- Ммм... Пока никак. Значит так: ты, Петь, уже был в подземном сооружении, так что подошла и моя очередь. Посмотрю, что там и как свежим, незамыленным взглядом, как говорят спецы. Может, замечу что-нибудь, что ты, когда был под эффектом, мог не заметить.

- Валяй, Стёпа, как говорится, с Богом.

Не успел Кузьмич и глазом моргнуть, как Степан уже оказался возле дыры.

- Пока, Петь, "жди меня, и я вернусь...".

- Вот, балабол...и откуда только всего набрался? - проворчал Кузьмич, провожая взглядом исчезнувшего в дыре друга.

Глубоко вздохнув, он стал шагать взад и вперёд по дороге напротив дыры, внимательно всматриваясь в обе стороны дороги. Иногда Кузьмич останавливался, прикладывал ладонь к уху и слушал, нет ли где посторонних звуков. Время шло, а Степан вылезать из подземного сооружения явно не торопился. Тем временем Кузьмич начинал нервничать:

- И чего он там никак не насмотрится? Чего там можно полдня смотреть? Господи. Дождёмся чего-нибудь.

Состояние Кузьмича приближалось к панике. Наконец он увидел вылезающего из подземелья Степана. В руках он держал топор и ножовку.

- Вот, прихватил. Держи, давай. Ну вот, - радостно сказал Степан, - так-то оно лучше. Хороший подвальчик, - продолжал он, отряхиваясь от пыли. - Он нам, Петенька, очень-очень пригодится, когда найдём горшочек с золотым наполнением. Дыру эту кроме нас видеть никому никак нельзя, поэтому мы должны эту дыру так замаскировать, чтоб ни одна собака её не нашла. Понял?

- Понял-понял.

- Ну, а если понял...тогда арбайтен, май френд.

- Болтаешь, Стёп, чего не попадя.

- Попадя, Петь, попадя. Я тебе всё объясню чуть позже, а сейчас нам надо поработать, так сказать: "надо нам, ребята".

Кузьмич только покачал головой и пошёл помогать Степану реализовывать его план. Через час место, где в земле зияла огромная дыра, всё координально переменилось. Даже Кузьмич, известный нытик, и тот не мог не сказать, что процесс маскировки прошёл потрясающе. Он даже заметил:

- Как бы, Стёпа, нам самим не пришлось дыру искать, - и засмеялся.

- Не боись. Вишня на месте, значит, найдём, - успокоил Кузьмича компаньон. - Получилось, конечно...я и сам такого не ожидал. Молодцы мы с тобой, Петенька. Сейчас самую малость подкрепимся и начнём рекогносцировку местности. Сверимся по схеме и...вперёд на мины... Как же здесь красиво, - без всякого перехода сказал Степан. - Такое место люди бросили. Значит была на то серьёзная причина... Давай, Петь, чего Бог послал, поедим, попьём и будем напрягать мозги. Приятного аппетита, друг мой Петя...

После трапезы мужчины решили немного полежать на бархатной травке.

- Эх, хорошо-то как?.. Стёп, ты обещал мне про какой-то план рассказать.

- План, Петя, у нас один - найти клад, а остальное...побочный материал.

- А если ничего не найдём?

- Типун тебе на язык за такие рассуждения. Как это не найдём?..хотя всякое может быть... Вот скажи: что думает петух, когда бежит за курицей?

- Кто ж этого не знает?


- Воот. У петуха своя дума, а у курицы - своя. Ежель мы с тобой ничего не найдём - не беда: зато сколь всего интересного испытаем. Это же...можно сказать - ромаантика, понимаешь? Ну а если найдём, то курочка, фигурально выражаясь, снесёт нам золотое яичко. Понял, к чему я клоню?

- Твоими бы... Ладно... С чего начнём-то?

- Вытаскивай схему. Прикинем хотя бы примерно, где мог находиться спиртзавод. Таак-с... Ага... Согласно схемее...так...спиртзавод находился...

- Тихо, Стёп... Слышишь: машина где-то недалеко гудит. Кого это интересно чёрт припёр сюда в ненужный час?

- Да уж...припёрло кого-то... Но ты, поди, помнишь: мы - грибники...ну...отдыхаем, ага? Главное не дёргаться. Этих я беру на себя, а ты помалкивай, уловил?

Степан и Кузьмич, затаив дыхание, слушали приближение звука мотора. Довольно скоро из-за поворота показался автомобиль. Степан, строго глядя на Кузьмича, поднёс палец к губам. "Слава Богу, что машина так себе - не крутая", - отметили друзья. Прятаться было бессмысленно, поэтому они вышли из своей замечательной ямки к дороге.               
 
Из машины "выкатился" мужчина-колобок с аккуратной бородкой, опушённой сединой, на лице. На его мясистом красном носу сидели очки с тёмными стёклами, а на голове красиво разместилась шляпа: ни дать ни взять - иностранный турист. Стоя возле открытой дверцы автомобиля, незнакомец осмотрелся и обратился к Степану, так как он стоял к нему ближе, чем Кузьмич.

- Здравствуйте... Мы...

- Грибники?

- Что?

- Грибники, заблудившиеся в лесу.

- Неет, что вы, - поняв Степанову шутку, хохотнул незнакомец. - Просто мы сбились с дороги. На карте здесь обозначена деревня, а тут... Наверное мы заехали совсем не туда, куда намечали... Я - Николай Степаныч.

- Очень приятно. А я - просто Степан.

- Ха-ха-хаа!.. Удачно мы с вами встретились, папочка, - в свою очередь пошутил Николай Степаныч... Вот...уважаемый Степан, едем, а куда - уже и сами не знаем.

- А можно я гляну на вашу карту одним глазком?

- Конечно-конечно... Какой вопрос... Сейчас-сейчас... Машенька, подай, пожалуйста, карту, по которой мы ехали... Вот, смотрите. - Николай Степаныч с нескрываемой надеждой в глазах смотрел на Степана, - передавая ему карту.

- Таак-с... Ваша карта, Николай Степаныч - уж извините - устарела лет сто назад. Надо же... Посмотри, Петь: здесь указаны сёла и посёлки, которые давным-давно исчезли с карты нашего района. О-хо-хоо... В каком архиве вы её добыли?

- Друг одолжил. Он когда-то, ещё в детстве, приезжал к своей бабушке в деревню...как её? Машенька, как село называлось, в которое Максим Сергеич приезжал в детстве?.. Как?.. Гудок?.. Вот, уважаемый Степан: называлось Гудок.

- Понятно. Село это и сейчас есть. Вы просто на развилке свернули не на ту дорогу. Я вам сейчас, как говорится, объясню на пальцах, как вам ехать. А карта... На ней, я смотрю дороги указаны...совсем запутаетесь. С тех пор, когда её рисовали, всё изменилось.

Несколько минут Степан объяснял Николаю Степанычу, как тому без проблем доехать до село Гудок. Когда машина скрылась за поворотом, Степан потёр руки и вытащил из кармана карту, которую незаметно во время объяснений, туда сунул.

- Понял? Учись, пока я жив, сказал Степан. - Карта нам поможет разобраться с руслом реки, которое, наверняка, за годы претерпело изменения. Ну...а, если нет, то и хорошо.

- Стёп, - возмутился Кузьмич, - ты чего это творишь?

- А чего такого стряслось-то?

- Здрасте!.. Ты хоть понимаешь, в какое время мы живём!?. Глянет Машенька, а карты нет. Где, мол, Колюшка наша карта? Вернётся, шмальнёт в нас из какой-нибудь базуки!.. Додумался... Ну...Стёпа.

- Ты чего, Петь, паникуешь? Никто в тебя шмалять, как ты выражаешься, не станет. У меня, чай, голова на плечах, а не чурбак берёзовый...как у некоторых. Прежде чем её, карту эту...я всё до мелочей продумал. Так что - можешь не волноваться.

Мы эту карту положим на дорогу и подождём немного. Вернётся- - вон, она, карта, валяется на дороге: выпала, стало быть, нечаянно. А мы этого даже и не заметили. .. Ну и всё. Как говорится, инцидент исчерпан. А если не вернётся, тогда и карта в руки. Давай, схему. Ты внимательно прислушивайся, а я сверю русла рек на карте и на схеме. Таак-с... У карты, конечно, масштаб... Но...но сразу видно, что русла разные. Вот так.               

Правда, на таких картах всё рисуют, мне кажется иногда, приблизительно. Щас бы на военную карту глянуть. Там-то всё до мелочей обозначено... Ну чего? Слышно чего-нибудь или нет?

- Вроде, нет.

- Вроде-вроде...вырос хрен на огороде... Короче, пусть карта на дороге полежит, а мы с тобой по нашему плану поработаем, а то время-то идёт.

- Я и говорю: далеко ездить-то. Приедешь, а уже пора домой собираться.

- Что ты, Петенька, всё ворчишь и ворчишь. Давай, иди в сторону реки, а я буду твоё движение координировать. Проходишь метров двадцать, останавливаешься и оборачиваешься. Я буду тебе сигналы подавать: правильно ты идёшь или нет. Путь твой должен быть перпендикулярен дороге. Чтоб потом маршрут не потерять, надо через каждые двадцать метров забивать колышек. Всё ясно?

- Даа...ясно-ясно. Ну чего? Пойду нарублю колышков.

- Колышков надо наделать, а не нарубить, дерёвня.

- О-ё-ёй, какие мы городские... Что-то, Стёпа, на меня слабость напала. Давай, немного посидим...минут хотя бы десять... Вот, скажи мне, Стёпа, куда ты будешь золотишко девать?

- Было бы золото, а уж как с ним поступить, я бы придумал.

- Ты со мной поделись: глядишь, и сил мне прибавится.

- А я разве тебе не говорил?

- Не...не помню что-то...

- Ежели найдём горшок с золотишком, всё решим просто и ясно. Многое зависит от того сколько его там будет. Ежель монет будет много, то часть из них...скажем, третью или четвёртую - в зависимости от количества - можно поделить между нами.

- Оригинальная, однако, мысль... А остальные?

- А остальные...назад в горшок. Затем идём к замаскированной дыре, приводим её в состояние, в котором она была до реставрации, и всё. Для этого придётся тебе, Петенька, ещё разок парашютироваться в подземное сооружение с названием, как мне кажется, подвал. Вылезаешь...

- А горшок?

- Горшок уже дома будет у меня или у тебя.

- Чего-то я не догоняю?

- Это потому, что ты, дорогой мой, обыкновенный тормоз, как сейчас нередко выражаются, когда дело касается бестолковых... Те монеты. которые мы с тобой разделим, надо будет спрятать так, чтобы нельзя было их найти семью собаками. Знаешь такое выражение?

- Знаю-знаю... А дальше?

- А дальше... Берём горшок с монетами и дуем в полицию.

- Да нас же сразу загребут.

- Что ты всё паникуешь. Скажем: вот, мол, ездили за грибами в бывший посёлок Овражный...

- И заблудились в лесу...

- Петь, "там" не шутят... Смотрим, возле дороги вишня растёт, а на ней вишенки, прямо, в рот просятся. Кто же откажется вишенки отведать? Ну...и этот вот балбес, которого зовут Петей, провалился куда-то под землю. Сечёшь?  Я, конечно, тоже залез в этот...ну...подвал, наверно...

- А ты зачем залез, спросят?

- Интересно же. А нам от этого польза: я в подвале этом был, следы оставил, а значит, моё пребывание в нём надо обосновать. Верно?

- Логично, шеф. Тебе бы жуликом быть - в жисть не поймали бы, ха-ха-хаа...

- Ха-ха-хаа...- передразнил друга Степан. - Слушай лучше сюда... Осмотрели мы, значит, этот подвал и нашли вот этот горшок... Составят, наверное, какой-нибудь акт и привезут нас с тобой сюда, чтоб, значит, на месте убедиться, что так всё и было, как мы рассказали. Наше дело показывать вид, что мы люди эдакие недалёкие, хотя тебе, пожалуй... Ладно. Больно не умничать, понял?.. Провалились, нашли, и всё. Растерялись, конечно: мы же не каждый день такие штуки находим. Можно показать, как нас слегка трясёт...да испугались, вроде, понял?

- Понял, Степа, понял. Хороший бы из тебя аферист получился, родись ты в городских трущобах.
 
- Шутить, Петя, будем, когда всё закончится. Подробностей я не знаю, честно говорю, но нам с тобой, хочу заметить, положено двадцать пять процентов от стоимости клада. Если в горшке окажется золото...это же...это же, прямо, о-го-гоо!.. Думаю, что нам на хлеб с маслом до конца нашего хватит, если, конечно, сам, поди, понимаешь...какие-нибудь бандюки не кокнут.

- Кху-кху-кху... чтоб тебя, Стёпа-недотёпа...

- Это тебе за афериста. Не бойсь, всё будет о-кей, как говорят буржуи.

- А как же наше золото?

- Пусть лежит. Жрать же не просит. А там что-нибудь придумаем.

- Придумывать ты, конечно, горазд.

- А то!.. Но...но лет пять о нём даже вспоминать не советую ни себе, ни тебе... Золото, оно всегда в цене. Жаль, что молодость нельзя купить или...хотя бы кучу здоровья.

- Ладно, помечтали, пора и поработать. Пошли...спиртзавод искать. Ты пока ориентируйся, а я с десяток колышков заготовлю... Ну, Стёпа...голова. А колобок-то, похоже, и правда не приедет.

Вернулись мужчины домой ближе к вечеру, когда одна половина солнца уже закатилась за горизонт. Остановившись возле дома Степана, они решили немного посидеть и обсудить проделанное за день.

- Ты, наверно, Стёпушка, закури и так весь день, поди-ка, промаялся без курева, а я так и быть, чего уж там, потерплю.

- Спасибо, Петь. Вот что значит настоящий друг... Даже ценой своего здоровья готов выручить. Пожалуй, закурю. Уж прости, пожалуйста, дорогой друг.

Скоро друзья оказались внутри едкого и сизого дымового облака. Кузьмич кряхтел и покашливал, но терпел. дожидаясь момента, когда огонёк дойдёт до пальцев Степана. Наконец Степан, поплевав на огонёк, который стал жечь ему пальцы, бросил остатки самокрутки под ноги и старательно их затоптал. Затем он глубоко вздохнул и, глянув на съёжившегося Кузьмича, улыбнулся и сказал:

- Всё, Петь, пытка закончена. Дурная привычка голове покоя не даёт. Сколь раз пытался бросить...никак не получается. Уж извини... Потрудились мы с тобой сегодня, как мне кажется, совсем неплохо. Дыру замаскировали так, что сам "энтот" не найдёт... Колышков ты забил...сколько?..десяток, наверно?               

Завтра, Бог даст, сделаем прикидку...ну...попробуем хотя бы примерно определить, где мог находиться спиртзавод. Черенки к лопатам возьмём с собой, чтобы время зря не тратить на их изготовление: привяжем к раме...и, в общем, порядок. Я, Петь сегодняшним днём удовлетворён: не знаю, как ты?

- У меня, Стёпа, в отличие от тебя, мозги враскоряку: сегодняшний день показал, что любой дурак может заехать в посёлок. И что тогда? Чем мы будем объяснять своё ковыряние в земле?

- Ежели, Петенька. захотеть, объяснить можно хоть што. " Коль захотеть, всё можно объяснить, так говорил всегда пастух Тимоша...". У тебя удочка есть?

- Удочка? Есть. А чего?

- Ничего. Всегда можно, находясь возле речки, сказать, что копаем червей. Мы - рыбаки, копаем червей!

- Ха-ха-хаа!.. Ты...ты что!?. С...с-серьёзно что ль?..

- Зря смеёшься, май френд. Копанием червей запросто можно объяснить, как ты выразился, ковыряние. Копаем и копаем: кому какое дело? В крайнем случае можно послать куда подальше, и всё.

- Ладно, Стёп, уговорил... Поеду я, наверно.

- Давай, Петь, отдыхай. Не проспи, смотри.

Проводив взглядом Кузьмича, Степан закурил самокрутку.

- Эх, Петя-Петя... Наивный, добрый человек. Пожалуй, не надо его напрягать всякой ерундой. Многие умные люди чрезмерно наивны... Что-то и ужинать не хочется. Устал что ли? Ай-я-яй, Стёпушка... Тогда - спать. Вон, и темнеет, а значит, время позднее.

Кузьмич тоже ужинать не стал. Разделся, попил водички и лёг спать.

Под утро ему приснился странный сон. Кузьмичу снилось, что он идёт ориентируясь на колышки, к реке. Возле последнего колышка он остановился, пытаясь вспомнить зачем он сюда пришёл, но это у него никак не получалось.

Внимательно оглядев окрестности, он перевёл взгляд к ногам и буквально остолбенел. У его ног стала расти красная стрелка шириной не менее десяти сантиметров. Когда стрелка выросла до примерно метра, она начала движение от ног Кузьмича. Оценив действие стрелки, он бросился её догонять. Пот градом катился с его лица. Больше всего Кузьмича привлекало острие стрелки. Когда он почти настиг это острие, стрелка внезапно исчезла.               

Кузьмич чертыхнулся, закрыл глаза и мысленно перекрестился. Когда же он открыл глаза, то увидел, что на месте, где остановилось острие стрелки, сидела на камушке, сверкая золотым отливом, маленькая ящерка. Она смотрела Кузьмичу прямо в глаза, отчего он едва не лишился чувств. "Бери лопату и копай", - вдруг услышал он голос за своей спиной.               

Он резко обернулся и увидел Степана, протягивающего ему лопату. "Чтоб вас всех!", - чувствуя какой-то подвох, выругался Кузьмич. Тем не менее, взяв лопату, он обернулся к тому месту, где сидела ящерка, но ни камешка, ни ящерки на том месте не оказалось. Кузьмич обернулся, чтобы сказать что-то Степану, но и тот тоже куда-то исчез. "Ладно, - решил Кузьмич, - копать так копать", - и попытался воткнуть лопату в то место, где сидела ящерка, но только у него ничего не получилось: лопата никак не хотела входить в землю.   

Кузьмич рассердился и попробовал это сделать с размаху, но руки его чудесным образом перестали ему подчиняться: на них, словно повесили пудовые гири. Кузьмич в отчаянии закричал и...проснулся.      

За окном светило яркое солнце, кудахтали куры и голосил, как оглашенный петух."Проспал, - подумал Кузьмич. - Хорошо, что курей не надо кормить. Захотят - сами чего-нибудь найдут. Попадёт мне от Степана", - закончил мысль Кузьмич и сидя на постели, свесил ноги на пол.


часть 3

К Степану, сидевшему на лавочке и смолившему, по его же выражению, очередную самокрутку, Кузьмич подошёл с весьма задумчивым видом на лице. Степан это сразу заметил и поспешил избавиться от самокрутки и, махая энергично руками, пытался разогнать едкий дым.

- Доброе утро, Петенька! Погода-то, а? Так, прямо, и шепчет: займи, но выпей, ха-ха-хаа!.. Присаживайся, мой дорогой друг, расскажи какие такие думы омрачают ваше чело?

Кузьмич, тяжело вздохнув, присел на краешек лавочки.

- Сон мне приснился. Кстати, касается наших с тобой кладоискательных дел.

- Ух ты!.. Давай, выкладывай, чего это тебе там приснилось? Вместе и покумекаем, а то на тебя смотреть больно.

В течение десяти-пятнадцати минут Кузьмич поведал Степану всё о том, что ему приснилось и что он думает об этом.

- Погоди, Петь, - сказал Степан, выслушав друга. - Кучно как-то получилось. Давай-ка, друг мой, по порядку. Шёл ты, значит, по колышкам и дошёл до последнего из них. Правильно я понимаю?

- Правильно.

- Ты остановился, глянул под ноги, а там - стрелка, которая начала от тебя удаляться. Так?

- Так.

- Когда она остановилась, то перед тобой оказалась золотая ящерка...

- Позолоченная...

- Ладно-ладно...позолоченная. Я тебе, вроде, сказал, чтоб ты начал копать, а потом и ящерка и я исчезли. Верно?

- Верно.

- Сколько ты мог пройти за стрелкой: десять...двадцать или...метров? Этого ты определить точно не можешь. Но...но всё равно не больно далеко. Цифра двести говорит об этом же. Осталось копнуть возле последнего колышка. А вдруг повезёт: дуракам и пьяницам всегда везёт, хотя мы к ним имеем слабое отношение... Ну чего? Поехали что ли? Опереться есть на что, а остальное просто лирика. Поехали, дорогой.

- Ну вот, - сказал Степан, когда он и Кузьмич слезли с велосипедов напротив вишни, - скоро посёлок Овражный станет нам роднее своего села: к себе-то мы только спать ездим... Гляди, карта так и валяется на дороге.

- А кому она здесь нужна. Мы с тобой поступили, как собака на сене: нам она из-за масштаба не подошла, а колобку придётся объясняться с приятелем, как это он умудрился её потерять.

- Даа... Нехорошо получилось. Некрасиво. Дурь какая-то в башку ударила... Ну чего теперь? Пусть лежит.

- Лежать, Стёпа, по разному можно. Положу-ка я её на, вон, тот камешек, а то вся размокнет и придёт в негодность. Жалко, однако.

- Положи... Сейчас спустимся к речке, соберём лопаты и, наверное, осмотрим берег... Э-э-э... Петь?

- Чего?

- Глянь туда. Видишь? Оказывается, мы здесь не одни. Кто-то нас опередил. Рыбаки, наверно. Дай-ка бинокль.

Взяв из рук Кузьмича бинокль, Степан долго осматривал берег речки. В одном месте между кустов стояли двое: старик и юноша. Оба они были с удочками, а между ними устроилось что-то похожее на ведёрко. Сколько Степан не старался, больше никого не приметил.

- Точно, - сказал он, - старик с пацаном рыбу удят.

- Ну-ка, дай-ка и мне на них глянуть. И чего это они сюда припёрлись? А главное, откуда и на чём? Старику, поди, сто лет в обед. Чудно.

- Ладно, Петь, сейчас спустимся к речке. У нас с тобой тоже удочки есть. Хорошо, что додумались их взять: глядишь, пригодятся. Расположимся и сходим узнать, как у них с уловом...ну и всё остальное, так сказать, по списку. Ну что, пошли? Петь, а где колышки-то?

- Я их забил почти до конца, чтоб никто посторонний не пялился на них, а мы их в любом случае найдём.

- Молодец, Петь! Правильно сообразил. Тут каждая мелочь может привлечь нездоровое внимание.

Положив велосипеды под ольху, растущую на берегу, они черенки припрятали в высокой траве.

- Ну чего, Петь, пойдём навестим собратьев-рыбаков?.. Даа... Поляна перед речкой, конечно, шикарная. Разместить на ней спиртзавод - мило дело. Главное, и подвезти и отвезти что-то можно. Мы с тобой спустились с посёлка, а если внимательно глянуть, то получается: если ехать вдоль речки окажешься на дороге, по которой мы сюда приехали. Вот так, май френд...               

Эээ... А где же старик с пацаном? Куда это они подевались? Только что тут были, а теперь тю-тю... Дальше, вдоль берега такие  кусты, что вряд ли пройдёшь, и на поляне мы их не видели. Ты, Петь, чего думаешь?

- Я?.. Мистика какая-то. Мы же оба видели их... Одному запросто может показаться, а двоим никогда. У меня, Стёп, объяснений нет. Жуть какая-то.

- И у меня объяснений нет... Эй, старик, где ты! - крикнул Степан и прислушался. - Деед!.. Где ты!.. - снова крикнул Степан.

- Зря кричишь, - сказал Кузьмич. - Нет их здесь.

- То есть, как нет?

- Так и нет. Этот дед, возможно, охраняет клад.

- Клад? А ведь ты, Петь, пожалуй, прав. Ты постой на месте, а я внимательно осмотрю место, где они стояли, когда мы их увидели. Ежели старик с мальцом действительно здесь были, то не могли не оставить следов.

То, что увидел Степан, озадачило его: сразу стало ясно, что на траву не ступала нога человека. Как бывший пограничник, Степан понял: никого здесь не было. Тогда остаётся вопрос: кого они видели?.

Степан и Кузьмич явно приуныли.Азарт, загоревшийся в их глазах, когда они подъезжали к посёлку, погас.

- Петь, ты как?

- Стёпа-Стёпа... Ощущение, что мы с тобой вляпались во что-то неприятное. Связываться с нечистой силой...извини, но я не согласен.

- Подожди, Петь. Мы живём в двадцать первом веке, понимаешь? Я, как вполне разумный человек, не верю ни в какие потусторонние силы.

- И чего делать? Скажешь, думать?

- А что? Это, пожалуй, неплохая мысль. Что-то мне подсказывает, друг мой Петя, что мы с тобой попали к кому-то на заметку.

- Как это на заметку?

- Пока не знаю, но то, что это никакие не фантомы - даю голову на отсечение...или...хотя бы - руку.

- Ххе...руку... А копать я что ли за тебя буду?

- Да ты же, Петя, вроде бы, уже в штаны наклал и, наверняка, собрался домой драпать.

- Не дождёшься. Драпать... Драпать всегда успеется. Значит...значится: шпионы к нам пожаловали? Так что ли?

- Вполне возможно.

- Столетний старик - шпион? Не смеши мои галоши, Стёпа.

- А кто сказал, что перед нами гарцевал старик. Может, кто-то хотел, чтобы мы в случае чего увидели старого-престарого человека. То-то, Петюнюшка. Бороду приклеить ничего не стоит, а я и вовсе полагаю - для отвода глаз. Замечательный дуэт: старик, которому не счесть сколь лет и пацан. Это же, милый мой, классика. Пока мы сюда спускались да с вещами копошились, они скрылись и замели следы. Я уверен, что они подготовились заранее и весьма профессионально. Я же, вроде, всё осмотрел, а найти ничего не смог.

- Может, ещё разок посмотришь в свете, так сказать, новых данных?

- А если спугнём? Зная намерения противника, необходимо поступать умнО. Плохо, если они видели, как мы латали дыру. Соперника надо разуверить. Идти же ещё раз туда, где они стояли, когда мы их увидели, ни в коем случае нельзя.

- Почему это?

- Потому, Петя. Вдруг у них лодка резиновая была. Пока мы копошились, они... фьютть, и ищи-свищи. Вполне могут наблюдать за нами с другого берега. Затаились в кустах и смотрят, что мы предпримем в ответ на их исчезновение. Поэтому надо сделать вид, что мы удивились, но предпринимать ничего не собираемся. Сделаем так: заготовь десятка два колышков, и мы займёмся некой разметкой. Ну...типа, скажем, для постройки какого-нибудь сооружения.

- Есть, товарищ командир. Я с тобой полностью согласен... А как на счёт того, чтобы за ними понаблюдать?

- Успеем, Петь. Сделать это лучше всего рано-рано утром. Для этого мы должны прибыть сюда затемно. Не думаю, что они здесь ночуют. Смысла особенного нет. Приедем мы или нет, никто не знает...даже мы. И потом...они о наших планах, думаю, ничего не знают, а значит, им остаётся за нами следить. Из какого такого интереса эта парочка действует...увы, мы тоже не знаем.

Около часа Степан и Кузьмич занимались планировочными работами: Степан руководил,  а Кузьмич забивал колышки.

- Петь, ты колышки пока глубоко не забивай.

- Эт почему?

- Успеется. Наше дело - потянуть время. Давай, отмеряй пару шагов от крайнего и забивай новый. Короче, забивай все через каждые два шага друг от друга. Отсюда у нас будет...будет, значит, длина... Так...раз, два...шесть штук, а потом поворачивай, понял?

- Понял. Чего тут не понять-то?

Степан чувствовал себя так, как будто он вернулся в далёкие армейские будни. Давая указания Кузьмичу, он внимательно, но незаметно, следил за противоположным берегом речки. Через некоторое время Степан сделал удивительное открытие.

- Петь, я пойду принесу рулетку. Шаги, оно, конечно, замечательно, но измерение рулеткой, наверно, куда точнее. Она где у тебя?

- В корзине. И водички принеси: пить хочется, прям, как с похмелья.

Не спеша и зорко вглядываясь в кусты противоположного берега, Степан дошёл до корзины, отыскал рулетку и, прихватив бутылку с водой, вернулся к месту, где Кузьмич увлечённо измерял расстояния от колышка к колышку. И всё-таки наблюдения Степана не прошли даром. Наклонившись к одному из колышков, он вдруг ощутил, как в глаза ему ударила яркая вспышка света. "Зайчик от стекла бинокля", - враз догадался он.

Проведя некоторые манипуляции с колышком, Степан снова незаметно глянул в сторону речки. Из кустов противоположного берега ему в глаза опять попала некая вспышка. Степан несколько раз прошёлся от колышка к колышку, вроде, что-то уточняя, но в определённом месте зайчик снова попадал ему в глаза.

"Следят, - сделал вывод Степан. - Ну и чего они высматривают?"

- Петь, шабаш, - сказал он. - Пора отдохнуть да и домой собираться надо.

Кузьмич недоумённо пожал плечами: чего, мол, вдруг? Когда же он подошёл к Степану, тот шёпотом объяснил ему коротко в чем собственно дело.

- Подробности позже, - сказал Кузьмичу Степан и стал собирать рулетку. Глянув ещё разок на противоположный берег, зайчика он не увидел.

"Однако. Что же вы, братцы кролики, замышляете? Зачем было прятаться? Ну...подошли бы мы, поздоровались, поинтересовались бы, как рыбалка, и всё. Нам же от них ничего особенного не нужно было. Тогда что? Значит, не хотели, чтобы мы  их увидели вблизи? Знакомые, получается? Надо по карте глянуть, какие здесь ближние сёла есть.

А может, они - нашенские? Если так, то они запросто могут быть конкурирующей фирмой? Но тогда наши манипуляции с колышками - тьфу и растереть. Ну чего? Будем думать".

- Стёп!.. Вдруг услышал он крик.

- Ты...ты чего орёшь, как оглашенный? - возмутился Степан, тревожно сверкнув глазами в сторону речки. - Нуу?..

- Хотел забить колышек поглубже, а он что-то не идёт. Стал следующий забивать - тот тоже не хочет. Ты что-нибудь понимаешь?

- А как же? Фун-да-мент... Ах ты, чёрт побери... Наблюдатели, похоже, вовремя ретировались. Так-так-так...

- Чего делать-то?

- Надо найти край фундамента, если, конечно, это он. Для этого забивай другой колышек ближе примерно на полметра не доходя до того, который не забивается. Нуу?..

- Не идёт.

- Ещё отступай...буквально сантиметров на десять. Нуу?..

- Пошёл!..

- Что ж ты всё орёшь и орёшь?..

- Так ведь...

- Думаем, Петя, думаем... Этот колышек ты забей почти до конца, а остальные надо вытащить.

- Зачем?

- Затем... Переколотишь их на другую сторону.

Кузьмич опять пожал плечами, перестав окончательно понимать придумки друга.

- Ладно, Петь, - решил объяснить свои мысли Степан. - Тот, кто за нами следил, думаю, обязательно поинтересуется результатами нашего с тобой героического труда. Вот и пусть смотрит. Не на фундамент же его наводить? Так он что-то подозревает, а...фундамент...фиг ему с маслом.

- Понятно: перебить так перебить. После того, как Кузьмич определил колышки по новому плану, Степан предложил присесть, как говорится, на дорожку.

- Лопаты придётся оставить, - сказал Степан. - И...и ещё хочу спросить тебя Петя, если ты, конечно, в курсе: кто в нашем селе самый подозрительный тип? Я прикидывал, прикидывал своими скудными знаниями и пришёл к выводу, что людишки-то были нашенские.

- Не понял?

- Чего понимать-то? Наши, значит, сельские... Одного не пойму...лодка...она-то, как, сюда попала?

- Ха-ха-хаа!..

- Чего ржёшь?

- Речка, на которой мы имеем счастье быть, течёт за моим огородом. Ты что, Стёп, с Луны что ли свалился?

- Ёёё!.. Ха-ха-хаа!.. Обалдеть!.. Ухх... Дуралей я дуралей. До Штирлица мне пока рановато. В башке, прямо, затмение какое-то. Ну...ладно. С этим всё понятно: и с речкой и с лодкой... А раз так, то моё заключение правильное: сельские за нами следили... Петь, а кто у нас в селе самый ненадёжный товарищ?

- Так...этот...Федька Крюк...в смысле, Крючков. Он из тюрьмы только что демобилизовался.

- Федька, говоришь? А лодка у него откуда?

- У дядьки его лодка есть...у Кольки Михалыча.

- Хм...Понятно... Завтра, как договорились, поедем пораньше... Федька, говоришь? Ну что ж, если надо, и с Федькой побалакаем.

- Так...может, он вправду рыбачил здесь?

- А чего тогда следил за нами?

- Так...вор же. Воров, как и волков, ноги кормят. Увидел, значит...ну...чего это, мол, они?.. Вор же...

- Если так, то он вряд ли ещё раз приплывёт сюда. Что он мог увидеть? Мы, вроде, для чего-то готовим площадку для какой-то постройки. Правильно? Для этого выкупили участок земли на берегу речки.

- Так...вроде, возле речки никак нельзя?

- Мы же готовим место не для свинарника, а так...для отдыхающих.
 
- Головастый ты мужик, Стёп... А фундамент-то мы с тобой, похоже, нашли. Ты. помню, сказал: "Найдём фундамент - половина клада у нас в кармане".

- Моими бы словами... Завтра, Петь, на участок "наш" ни ногой.

- А как же?..

- Приедем, как задумали, и посмотрим за обстановкой. Нам даже нечаянные свидетели не нужны. Вдруг повезёт - может любая мелочь выйти боком. Если Федька не появится в течение дня, послезавтра мы приступим к изысканиям.

- Слова ты иногда, Стёпа, такие говоришь, что прям...

- Таак... Всё, пожалуй, обсудили, поехали домой... Ты, кстати, далеко от Федьки живёшь?

- Далеко. Он же с другого конца села. Да я его и на лицо-то, можно сказать, не помню: он же всё по тюрьмам да каторгам. Вор...чего с него взять. Ему, поди, и бороду не надо приклеивать. Да и на счёт слежения... Поди, выпивали с пареньком, а бутылка или стакан отсвечивали тебе в глаза.

- Всё возможно... Но расслабляться не стоит, как и недооценивать таких... Поехали?

- Поехали.

Степан и Кузьмич вернулись на этот раз домой гораздо раньше, чем а предыдущие дни. Кузьмич у Степана задерживаться не стал.

- Стёп, я, пожалуй, рвану в магазин, пока ещё, может быть, не закрыт: хлебушка надо купить да и ещё чего-нибудь.

- Петь, тогда и мне хлеба купи, а завтра утром завезёшь по пути. А я тоже, пожалуй, займусь хозяйством. Надо что-то из жратвы приготовить, а то завтра утром умыкаемся...график у нас с тобой сложный. Я думаю, что ехать в слишком рано не обязательно. Судя по тому, что ты рассказал, нам ничто не угрожает. Ну всё, езжай, а то опоздаешь.

Оставив дома корзину, Кузьмич взял кошелёк и сумку. Велосипед он поставил во двор, а в магазин решил отправиться пешком. Глянув на часы, он понял, что времени у него вполне достаточно. Магазин встретил его отсутствием покупателей. Подумав немного, Кузьмич решил купить бутылку водки, чтобы сбить напряжение, возникшее в его организме в последние дни. Расплатившись с продавщицей, он довольный собой вышел на улицу. Закрыв глаза, он глубоко вздохнул и...вдруг услышал:

- Здорово были, дядь Петь.

Кузьмич, вздрогнув от неожиданности, обернулся и ахнул: перед ним стоял Федька Крюк собственной персоной, заросший растительностью в виде волос, как леший.

- Дядь Петь, ты что, не узнаёшь меня что ли? Извини, если испугал.

- Федь...ты что ли?

- Ну, а кто же ещё? Хожу людей своим обликом пугаю.

- Слышал я, что ты, как вы выражаетесь, откинулся, но...но, извини... Господи... Ей Богу, не узнал.

- Ха-ха-хаа!.. Заржавели вы тут в деревне...захрясли. Пора бы уже немного вас всколыхнуть.

- Ещё раз всколыхнёшь, и я, наверно, ласты склею.

- Извини, дядь Петь, не хотел тебя пугать. Мужик ты был всегда мировой, выручал сколь раз...извини. А я тебя сегодня видел. Ты с каким-то мужиком был, но тебя я сразу узнал.

- Уж не во сне ли?

- Ха-ха-хаа!.. В каком, дядь Петь, сне? На рыбалку я сегодня ни свет, ни заря собрался. С вечера всё заготовил. Дядька мне лодку спонсировал во временное пользование. Я в неё удочки положил...ну...бухалова, конечно, и пацана соседского, чтоб скучно одному не было. Ну...и поплыли чёрт те куда.

Доплыли, значит, до какого-то места и давай удить...Конееешно!.. Вся рыба наша!.. Ага!.. Хоть бы раз какая-нибудь дрянь клюнула!.. Смотрю, какие-то мужики на лисапедах приканали.               

Я мальцу говорю: "Давай на ту сторону : нехай ловят, ха-ха-хаа!".   

Переплыли, значит. Я пузырь открыл, сальца нарезал - красота!               
 
Малец говорит: "У меня, дядь Федь, бинокль есть".               

"А ну, - говорю, - давай над чемуродными похохочем".

Смотрю: ёлки-палки...да это же дядя Петя. Ну чего...я кричать что ли буду?

"Ладно, - говорю, - после покалякаем".               

Потом смотрю: вы чего-то замеряете. Ну, думаю, не иначе часть реки выкупили пер...пардон, старики. Это, как говорится, дело не наше. А кто, дядь Петь, с тобой был-то?

- Здрасте... Степан с краю села.

- Ааа... А я смотрю, мужик, вроде, знакомый, а кто такой, хоть убей - не мог вспомнить. Пусть извиняет. Степан тоже мужик хороший. Увидишь, передай огромный привет от меня. Скажи, Крюк его уважает. Ну...и сами, поди, здесь, у магазина, встретимся не раз.

- Одичал ты, Федь... Уж прости. Ну...по виду... Побрейся, постригись... Ты же парень был всегда симпатичный: девки по тебе, можно сказать, с ума сходили.

- Да, дядь Петь, было время... Сам вижу - дикобраз какой-то... Ладно, пойду я...кореша, поди, заждались. Кто обидит - только скажи... Бывай.

- Бывай, Федь.

Как бы там ни было, но встреча с Федькой Крюком весьма воодушевила Кузьмича. Стало понятно, что Федьке, как иногда выражаются, до лампочки, чем там занимаются на речке Кузьмич и Степан. У Кузьмича с плеч, словно гора свалилась.      

"Слава Богу", - прошептал он и перекрестился. - А что? Пойду-ка я к Стёпе. Повод есть. Раскатаем с ним бутылочку, утопим в рюмочке отягчающие нас эмоции. Скажу ему, что Федьке мы на фиг не нужны. Господи...красота. А заодно и хлеб ему отнесу. Правильно? Правильно.               
 
Чёртов Крюк... Это хорошо, что он на нашей стороне: рот кто-нибудь в магазине или где ещё разинет, он им глотку мигом заткнёт... С ним не больно поговоришь. Это всё на нашу мельницу... Ухх ты!.. прям, от сердца отлегло.

Степан сидел на лавочке и, как положено, докуривал очередную самокрутку. Увидев подходившего Кузьмича, он поплевал на окурок и, размяв его для верности пальцами, пару раз махнул рукой, разгоняя дым.

- Ты чего это, Петь, надумал, на ночь глядя, принести мне хлеб?

- Почему хлеб? Не только... - и выдержав определённую паузу, Кузьмич вытаскивая из сумки бутылку водки, сказал, - Вот... А это - хлеб, - передавая сумку Степану, - добавил он.

Степан недоумённо осмотрелся.

- Не понял? Мы что, праздник что ли какой-то пропустили?

- Можно сказать и так, хотя...почему пропустили? Ничего подобного. Всё соответствует датам. Фундамент нашли - вот те и праздник; половина клада по твоим словам у нас в кармане - тоже праздник. Так выпьем за то, чтобы половинки воссоединились...как и должно быть.

- Молодец, Петь. Как захочу выпить, позову тебя озвучить какой-нибудь тост. Сразу видно, что ты в этом деле настоящий мастер... Присаживайся на крылечке, а я сейчас закусочку организую: на лавочке-то, - оглядываясь по сторонам, сказал Степан, - не очень-то уютно.

Взяв у Кузьмича сумку Степан скрылся в доме, а Кузьмич в свою очередь присел на скамью, пристроенную вдоль стеночки крылечка. Скоро на крылечко вышел Степан, он катил перед собой журнальный столик.

- Я щас, Петь, потерпи ещё пару минут, - сказал он и снова скрылся в доме.

На столике чудесным образом оказалась ещё одна бутылка водки и привычная в таких ситуациях немудрёная закуска. Степан наполнил хрустальные рюмки, и Кузьмич, как гость, законно получил право на первый тост.

- Давай, Стёпа, за наши археологические успехи!

- Давай...архелог, - согласился Степан и, проследив за тем, как Кузьмич опустошал рюмку, причмокнул губами и выпил.

- Ухх...хорошо пошло, - крякая сказал Кузьмич, хотя никакого удовольствия на его лице не отобразилось. Лицо Кузьмича начало приобретать кирпичный оттенок, а все морщины на его лице значительно углубились.

Глядя на мучения друга, Степан поспешил предложить Кузьмичу закусить.

- Петь, ты закусывай, давай. Сальцо, смотри, домашнее и грибочки, которые ты очень любишь и...закусывай всем, что на тебя смотрит.

Через некоторое время Кузьмич приобрёл прежний вид. Он явно за взгляд Степана повеселел и даже улыбнулся.

- Сегодняшние наши переживания, - сказал Кузьмич после очередной рюмки, - можно сдать в архив. Как оказалось, Федька Крюк на дядькиной лодке приплыл на рыбалку туда, где мы с тобой, - Кузьмич внимательно огляделся, - ищем клад. Чтобы скучно не было он прихватил с собой соседского парнишку. Вот и всё.

- А...а чего же это он от нас сбежал-то? - спросил Степан, наполняя рюмки новой порцией водки.

- Так...эээ...он нас сначала не узнал, поэтому решил над нами посмеяться: сам-то он ни фига не поймал, думал...и мы, значит, так. Когда Федька на другом берегу в кустах бухал, как он выразился, решил на нас глянуть в бинокль, который оказался у паренька. Тут-то он меня и узнал, а...а тебя - нет. Я, говорит, сразу тебя, дядь Петь узнал. Вот. Ноо...но когда я сказал, кто ты такой, Федька сказал, что очень тебя уважает. Так и сказал. Передай, говорит, ему огромный привет. Короче, в этом плане вопрос закрыт.

- Ну чего? - сказал Степан, - предлагаю выпить за фундамент.

- Точно! - выкрикнул Кузьмич и выпил. - Ухх!.. Мерзость какая... А про фундамент ты правильно сказал. Одно не пойму: нашли фундамент - половина клада наша, а...чья же тогда вторая половина?

Глаза Кузьмича стали белеть, и скоро он уже похрапывал на диване, куда его определил Степан.

- Ну вот...один готов. А кто меня потащит?.. Даа... Ещё рюмашку и пойду тоже спать.

На ночное небо наползали тучи. Всё говорило о том, что на смену солнечным денькам приходит пасмурная погода с дождями и грозами.


часть 4

Просыпался Кузьмич тяжело. Ему казалось, что в голове у него вместо мозга устроился огромный свинцовый шар, который имел возможность кататься внутри черепной коробки, следуя каждому движению обладателя головы. Кузьмич зажал голову двумя руками и, так удерживая её, как ему казалось, в устойчивом положении, присел на диван.               

Когда он огляделся, то здорово удивился. "Где это я нахожусь?", - прошептал он пересохшими губами. В какой-то момент комната закружилась перед его глазами. Кузьмич тряхнул головой, отчего изображение нормализовалось, но голова при этом начала всё больше и больше наливаться болью.

В дверь заглянул Степан, вид которого даже у испытывающего невероятные неудобства от головной боли, вызвал у Кузьмича подобие улыбки.

- Живой? - еле слышным голосом спросил Степан, глядя на катастрофическое состояние друга.

- Не знаю, - прошептал Кузьмич, - а ты как?

- Никак. Чокнутые старики. Надо, наверное, подлечиться. Ты как?

- Надо так надо, - грустно улыбаясь, прошептал Кузьмич.

- Тогда я щас, Петюнюшка...

- А я готов...Степанюшка...

Хорошо, что никто не слышал, их смех, который более походил на кудахтанье кур.

- Выползай, Петь, на крыльцо. Там попрохладней, чем здесь. Кстати, дождик вовсю моросит, а значит, для нас с тобой выпал выходной. Иди, я щас подгребу.
   
Народная мудрость, гласящая: "Не за то отец сына бил, что пил, а за то, что опохмелялся", нисколько друзей не смутила, если даже они о ней помнили. У них на этот случай было другое выражение - "Клин клином вышибают". Через несколько минут после приёма "клина", процесс пошёл в нужном для друзей направлении. Вид друзей медленно, но верно стал приобретать надлежащий вид.

- Мы, Петь, как чуяли, что дождь сорвёт нам поездку. Хочешь не хочешь, придётся сделать перерыв в нашем благородном деле. Вот найдём горшочек с золотишком и построим в селе...эээ... Петь, что можно здесь построить?

- Ничего, - ответил, блаженно улыбаясь, Кузьмич. - В нашем селе всё есть, кроме людей. Скоро мы с тобой да ещё несколько старцев останемся в наличии, а остальные... кто разъедется, кто поумирает. О-хо-хоо... Так что... Думаю, тратить валюту ни на что, кроме похорон, не придётся.               
 
"А я такоой, - запел Кузьмич, - старик не очень-то простоой...". Наливай, но имей в виду, что похмелье - вторая пьянка. Значит, надо сделать перекур. Народную мудрость не обойдёшь ни с какой стороны.

- Ты, Петь, прав. По последней, пожалуй, на сей момент, и я готов раскочегарить самокрутку. Ты как, не против?

- Валяй, я сейчас...ну да...смоли, чего уж там, но раз дождик кончился, пойдём на лавочку, а здесь, дорогой мой, нечего потолки коптить.

- Какие потолки? На крылечке никаких потолков нет, если что и есть - это крыша.

- Я и говорю.

Уже после того, как друзья приняли ещё по одной порции и присели на лавочку у изгороди, Кузьмич решил поднять тему, рвущуюся из него наружу несколько дней. Будь он совершенно трезвым, наверное, промолчал бы о волнующих его естество мечтах, но сейчас приняв на грудь несколько рюмок да ещё на старые, как иногда выражаются, дрожжи, когда он вконец расслабился и умом и сердцем, ему захотелось узнать, что думает его друг Степан о том, что волнует его, Кузьмича.
      
- Стёп, хочу спросить тебя, но, понимаешь, стесняюсь.

- Ты что ли стесняешься? ха-ха-хаа!.. Тоже мне - скромник нашёлся.

- Любишь ты, Стёпа, поржать, когда делать этого совсем не следует. Я...может, что-то...серьёзное с тобой обсудить, а ты всё хаханьки... Неунывающий, так сказать, тип, но за это я тебя и уважаю.

- А я тебя - за глубокое уныние, ха-ха-хаа... Извини, шучу, конечно, по дурацки. Нуу?.. Чего там такое сурьёзное?

- Вот скажи, Стёпа...хотел бы ты быть богатым?.. Не так, чтоб машина и дача, а...эдаким, как какой-нибудь фон-барон? Чтоб денег у тебя было, как говорится, куры не клюют?

- Они у меня и так их не клюют.

- Ну, это выражение такое, пони...

- Понимаю... Что ж я - чурка что ли безмозглая? Конечно, понимаю. Говоришь, чтоб куча денег и всего?

- Ну да. Дворец там...челядь всякая...эти...как их...швицарцы, которые любят господ охранять от всякой пакости. Хотел бы?

- Даже, Петь, не знаю. Я представить-то такое не в силах. Богатым, конечно, хотелось бы побыть, но таким, как ты сказал - не знаю... Скажи, Петь, а на шута мне нужен какой-то замок? Мне и своего дома девать некуда... Хотя... Ну не знаю... Ты же ахнул сразу такое: слуги, швицарцы какие-то, а ещё, поди, скажешь, чтоб каждую ночь новую девицу... Запросы у тебя, Петюнюшкаа...

- Э-э-э...стоп-стоп-стоп... Какие такие запросы: не надо за меня додумывать. Эк тебя попёрло... Не знаю...не знаю... Хитреец...всё ты знаешь. Решил мне лапшу на уши подвесить, а сам весь в мыслях, как бы падишахом стать? Девиц, видишь ли, ему подавай...икстримист, Степюнюшка, ты - вот кто!

- Т-ты...чего, Петь разошёлся. Я же вслед за тобой малость пофантазировал...и всё...

- Ладно, все обвинения в твой адрес, как говорят энти, отзываю... А вот представь: заходишь ты в какую-то комнату, а на стенах краны, краны...много кранов разных цветов. Подходишь к одному и читаешь - "водка"...эээ...и по порядку дальше: "вино", "пиво", "самогон" и так далее. Красота же!? Открывай любой кран и...сам понимаешь. Вот где лафа-то! Ладно, Стёп, шутю я... До богатства нам с тобой, мой дорогой, как до Парижа пешком.

- Пошли, Петь, на крылечко: опять дождь заморосил. Заметь: собрались на лавочке посидеть, дождь прекратился, а сейчас он нам как-то, вроде, подсказывает, что надо ещё по рюмашке пропустить.

После того, как под шум дождя друзья опрокинули по рюмашке и закусили, Степан вдруг как-то посерьёзнел и выдал, что называется, на горА:

- Петь, день идёт, а от нас толку нет никакого. Дождь никак не желает выпустить нас из дома, а значит, день для нас пройдёт совершенно впустую. А ведь нам расслабляться, думаю, нельзя...можно сказать - преступно. Может, нам стоит хотя бы теоретически рассмотреть наше нынешнее положение. Фундамент мы нашли, а что дальше? Всю поляну на глубину в два метра не раскопаешь...

- А что делать?

- У тебя тетрадка где?

- В пиджаке...в кармане. Я его, пиджак, утром положил на диван. Принести что ли?
 
- Неси, Петь. Мысли у меня некоторые возникли.

Кузьмич долго уговаривать себя не стал, и через пару минут Степан уже держал в руках тетрадь.

- Тетрадочка-то весьма любопытная, а мы с тобой, Петь, к ней ноль внимания. Увидели схему и рады до смерти. А что вокруг схемы написано за нас читать, наверно, Федька Крюк будет. Может, в записях-то вся соль и собрана, а мы...

- А ведь правда, многое мы упустили из вида: тут уж мама не горюй... Зачем это вдруг Захару свет Илларионычу рисовать такую, казалось бы, подробную схему? Приходите, мол, и копайте на здоровье: тут он, клад-то, здесь...

- Подожди... Ты, вроде, говорил, что Назар, а не Захар вовсе?

- Даа?.. Чёрт меня подери! Извини, Стёп...не хотел тебя путать.

- Пуутать. Два слова запомнить не можешь, старый алкаш. Я что ли должен всё теперь помнить, а ты только наслаждаться результатами?

- Ну, Стёп, бес попутал. Давай лучше забудем.

- Уговорил... Чего мы там про записи?

- Про записи мы с тобой хотели решить, но что решить я не знаю...

- Почитать их надо, Петенька. А вдруг твой Захар-Назар решил своей схемой тех, кто её найдёт...тетрадь...ну...поводить за нос? Любой дурак на схему враз клюнет, как мы с тобой. Я мноого книг прочитал за свою жизнь. Среди них попадались и такие, в которых авантюристы занимались поисками кладов.

- Стёп, ты что!? Какие мы с тобой авантюристы!? Тоже мне - любитель приключений!

- Тихо-тихо, успокойся: я, конечно же, не про нас. Писатели любят писать романы об авантюристах всех мастей, среди которых полно и кладоискателей. Даа...истории-то всё сплошь хитроумные... Хозяин тетради, я думаю, решил повести нас по ложному пути: нате, мол, добрые люди, пользуйтесь моей добротой. А сам клад-то пристроил совсем в другом месте. Сечёшь?

- Конечно, секу. И что дальше?

- Возможно, в записях он разместил подсказки, как этот чёртов клад найти. Имея на руках схему, ни один дурак не станет читать его кривули. Назар скорее всего это тоже имел ввиду. Решил с нами, понимаешь, поиграть в кошки-мышки. Коварный товарищ.

- Умный. А как же, Стёпа, теперь с обещанной тобой половиной? Ты же ведь сам сказал, что как только найдём фундамент - половина клада нашаа... Значит, ты дал задний ход? Или как?

- Не знаю я, Петь, но и на сто процентов быть уверенным, что клад отмечен на схеме, нет как нет. Только зря копать будем да...да и место-то ещё пока не определено. Есть цифра двести, а что она обозначает, никто нам сказать не сможет...ни, так сказать, ни Бог, ни царь и не герой.

- Шиш с дырой... Плесни-ка лучше, чтоб в башке чего-нибудь сварилось.

- Согласен... И начнём с записей, которые тусуются рядом со схемой.
 
- Не-не-не... Читать надо с самого начала, а то он, может, как Ныс...ныстр...мус, в разных местах по капельке данные о кладе раскидал.

- Ха-ха-хаа... - беззлобно рассмеялся Степан. - Тыр-пыр, говоришь...эх - горе. Давным-давно на белом свете жил еврей-предсказатель Нострадамус. Он столько всего напредсказывал, но записал их, предсказания, так, что до сих пор никто ничего не понял. Будем надеяться, что твой Назар не такой выдумщик.

- Короче, будем читать с самого начала и выискивать подозрительные слова, цифры и выражения. А чтобы всё это записывать, у меня блокнотик с карандашом имеются.

- Х-хее... Недооценил я тебя, Петя. Воон, ты какой оказывается башковитый... мужичок, - наполняя рюмки, сказал Степан. - Держи, мыслитель. Только не забывай закусывать, а то толку от тебя будет, как от старой метёлки.

Пока друзья прочищали водкой мозги, незаметно для них прекратился дождик, а небо постепенно стало освобождаться от туч, из-за которых выглянуло яркое солнышко, лучи которого совершенно случайно попали в глаза Кузьмича.

- Ухх, ты! Смотри, Петь. а!? - воскликнул Кузьмич и запел: "Солнышко наше ясное, здравствуй, страна прекрасная...". Урраа!

- Ты чё, Петь, опупел что ли? Чё орёшь-то? Щас вся деревня сбежится на нас, придурков, посмотреть.

Кузьмич, улыбаясь, поднёс указательный палец к губам и многозначительно издал шипящий звук:

- Тшш...Стёпа. Эврика...понял?

- Чего-чего?

- Ничего. Н-нужна лупа, а у тебя её нет. Я у тебя на прошлой неделе, когда здесь у тебя занозу пальцем поймал, просил дать лупу...ну, чтоб лучше рассмотреть, а ты сказал, что лупы у тебя нет. Помнишь, чего ты сказал?

- А чего я мог сказать, если лупы у меня нет. А сейчас она тебе зачем?

- Записи в тетради читать. Без лупы и трёх слов невозможно прочесть...Захар...тьфу ты...Назар постарался. Сейчас когда дождик закончился, я мигом её принесу, и мы с тобой начнём вершить историю кладоискания. Короче, я побежал, а ты не скучай: я скоро-скоро.

Степан осоловевшими глазами глянул вслед убегающему другу, покрутил пальцем у виска и, не долго думая, прилёг на полу крылечка. Через пару минут могучий храп нарушил тишину, наступившую после дождя. Спать ему долго не пришлось: прибежавший  с лупой в руках Кузьмич, увидев, как его друг устроился на крылечке почивать, долго не раздумывая дал Степану пару пинков в мягкое место.

- Хватит дрыхнуть. На минуту тебя нельзя оставить. Вставай, давай. Дел полно, а он пузыри пускает. Вставай-вставай, - помогая Степану подняться повторял в который раз Кузьмич. - Ну воот...садись. Проснулся?

- Всё нормально, Петь. Чего-то я...Нуу...принёс что ль?

- А то! Вот она, милая!.. Стёп, ты в Бога веришь?

- Чего? В какого Бога?

- Ну ты, Стёп... Просыпайся, зараза, - проворчал Кузьмич. - Прежде, чем открыть тетрадь, надо хотя бы перекреститься, а я...у меня и крестика - нет.

- А у меня, Петь, есть. Во, смотри, - сказал Степан, вытаскивая из под рубахи висевший на шее крестик.

- Ну вот. Давай, перекрестись и скажи: "Господи, помоги нам грешным", а потом открывай тетрадь.

Тупо глядя на друга, Степан сделал всё, как ему посоветовал Кузьмич.

- Ну, Стёпа...теперь мы с тобой!.. - воскликнул Кузьмич.

- Думаешь, поможет.

- А то как же!? Конечно, поможет. Открывай осторожно-осторожно... Ну чего? Читать будем?

- Наверное... Для чего же я её открыл? Даа...читать, конечно... Давай, Петь, ты...я что-то ско-сконцентр-ваться...никак не могу.

- Ладно, читаю: "Я..." Так, так..."прожил на белом свете столько, сколько нормальные люди не живут. Всю жизнь прожил в посёлке Овражный, а в девичестве - Троекурово". - Ххее, понял? Вот так: оказывается, что раньше посёлок Овражный назывался селом Троекуровым. Обалдеть...а мы сроду и не знали. Таак... Здесь многое из его биографии...

А вот это интересно: "Село в совецкое время превратилось в невзрачный посёлок, что вполне объяснимо". Не понял: чего объяснимо-то? Ладно...спишем, так сказать, на возраст. Таак... идём дальше. "Оставшаяся от села улица, ставшая единственной в посёлке, проходила посреди посёлка в направлении с Севера на Юг". Это нам на фиг не нужно. Мы что, географию что ли писать будем?.. Так... Шла-шла... Дальше... Так-так-так...

- Чёрт бы тебя, Петя, побрал...

- Ты...ты чего это богохульствуешь, раб Божий?.. Ну, Стёёпа...

- Чего, Стёпа? Ты же сам сказал, что читать надо всё подряд, а сам...там дёрнешь, там дёрнешь, ну?

- Гну, - съехидничал Кузьмич. - Здесь двадцать четыре страницы, и на всех что-то написано... А написано - чёрт голову сломит.

- Ну вот...и сам богохульствуешь. Так мы никогда ничего не найдём.  Чего-то ты, Петя, про спиртзавод ни слова не сказал.

- Про спиртзавод?.. Щас-щас-щас... Агаа... Вот оно..." На берегу речки когда-то был спиртзавод, который за ненадобностью подвергся разрушению, хотя располагался очень удобно на прибрежной поляне, имея размеры двенадцать на двадцать метров. Принадлежал он изначально моим пращурам".

Воот... Всё понял? Оказывается спиртзавод действительно существовал, так что... Его, конечно, разобрали для каких-то нужд какого-нибудь партийного функционера. Но фундаамент...слава Богу, сохранился. Таак-с... Я, Стёпа, стараюсь выявить полезную для нас информацию.

- Выявляй-выявляй - кто же против?

- Вот ещё: "Жить мне осталось совсем-совсем немного. Родственников у меня не осталось вовсе. Те накопления, которые остались мне от предков в виде золота, я не хочу отдать просто так государству. Пусть лучше кто-нибудь найдёт их в кувшине, который я хорошо устроил в укромном месте. Но если внимательно прочесть то, что я написал в этой тетради, клад найти можно.

К тому же, в помощь кладоискателям я представляю схему, которая может сослужить им хорошую службу. Посёлок Овражный. Год тысяча девятьсот семьдесят второй. Желаю успеха". Всё. Как мы и предполагали, искать надо в писанине и схеме. Семьдесят второй год... Если ему около, скажем, ста, то родился он где-то в тысяча восемьсот семьдесят втором году...ну...конечно, плюс-минус. Ладно. Что думаешь, Стёп?

- Чего я думаю?.. Откровенно говоря, сегодня делать выводы рановато. Старика давным-давно нет, а клад, как я понимаю, ждёт своего удачливого кладоискателя...или...кладоискателей. Неплохо бы нам быть в их числе... Хватит, наверно, на сегодня. Может, ещё ночку у меня перекантуешься? Диван в полном твоём распоряжении. Щас, что осталось, добьём и приляжем маленько поспать, а вечерком ещё посидим да покумекаем.

Друзья добили то, что оставалось в бутылке, и скоро их могучий храп наполнил внутреннее пространство дома.

Напрасно Степан надеялся посидеть да покумекать вечерком. Друзья проспали сладким сном до утра следующего дня. Когда Кузьмич проснулся и открыл глаза, часы на противоположной к нему стене показывали ровно шесть часов.
 
- Ххе, скоро темнеть начнёт, а мы и не думаем вставать. Ну, Стёпа: поболтаем-помечтаем... Надо вставать, а то потом всю ночь не уснёшь. Ладно, пойду-ка я на крылечко выйду.

Выйдя на крыльцо, ничего не подозревающий Кузьмич запел: "Хорошии вечераа на Обиии!.."

- Чего орёшь с утра пораньше, как петух Гамбургский? - выходя на крыльцо, сказал Степан. - Всех соседей разбудишь своим громогласным голосом.

- До утра ещё дожить надо. чего в двери торчишь? Выходи, подлый трус! - гаркнул Кузьмич.

- Господи. Ты ещё и, вон, какой... Зря я тебя ночевать оставил.

- Не понял? Чего-то ты, Стёпа...

- Петя, друг мой ситный, ты, похоже, утро с вечером попутал. Глянь, где солнышко, и всё сразу поймёшь.

- Ёёё-моёё... Мы с тобой...

- Представь себе, всё проспали: и вечер и ночь...

- Даа...ладно, Петь... Ну не может быть...

- Может, Петя, может. Я сначала тоже подумал, что вечер, а радио болтануло, что утро: вот так, дорогой. Придётся смириться.

- Ха-ха-хаа... А я, Стёп, точно подумал, что сейчас шесть вечера, ха-ха-хаа... Вот так алкаши и живут: им что утро, что вечер...пьют да пьют, не замечая времени.

- Ну чего, пойдём немного пожуём или хотя бы кофе попьём. День, вон, какой выдался. Я думаю, что нам с тобой сегодня надо в Овражный наведаться. Возьмём тетрадку и там, на месте, почитаем и сравним кое-что. Огородим колышками фундамент.

- Огородим, Стёпушка, непременно огородим. Не знаю, как ты, а я завтракать не буду в такую рань. Сделай лучше кофе, а пока ты делаешь его, я сбегаю за велосипедом. Вода у тебя закипит, и я тут как тут. Корзина у меня всегда в сборе.

- Петь, из жратвы ничего не бери: я со стола сейчас в пакет всё, что на завтрак приготовил сложу, и будет порядок. Ты главное не забудь эти...ну...рулетку, блокнотик с карандашом...короче...ты меня понял, ага?

- Понял-понял, чем старик старуху донял... Убежал, короче, я...

Овражный встретил друзей душистым воздухом, настоянным после дождя на самых различных травах, пением птиц разного калибра, вершиной которого были необыкновенные трели соловьёв. Над низинами стелилась лёгкая дымка. Тишина стояла необыкновенная.

- Вот, Петь, а?. Живи не хочу. Только из-за этого можно ежедневно сюда приезжать. Столько организм здоровья наберётся, что на сто лет хватит.

- Точно. Назар-то по его словам, вон, сколь прожил.

- Вот и я говорю... Здравствуй, вишенка - хранитель наших секретов... Ооо... Смотри, Петь, карта лежит себе полёживает да нас дожидается. Теперь за ней колобок точно не приедет. Положу-ка я её в сумку, а на досуге, как перекусим да приляжем отдохнуть, посмотрю, какие такие села ещё были в нашем околотке.

"Гладко было на бумаге, да забыли про овраги", - так можно было сказать о положении, в которое попали Степан и Кузьмич. С фундаментом спиртзавода оказалось не так просто разобраться, как они думали. Кузьмич быстро отыскал колышек, который он забил, как думали мужчины, в самый угол фундамента. Развернув рулетку, Степан и Кузьмич, посмеиваясь и подшучивая друг над другом, приступили к измерениям. Они знали теперь, что ширина фундамента должна составлять двенадцать метров.

Раскрутив рулетку, длина ленты которой равнялась десяти метрам, Степан забил приготовленный заранее колышек в землю, где получилась отметка в десять метров. Кузьмич за действиями Степана следил внимательно, удерживая корпус рулетки на краю фундамента. Как только Степан забил колышек, Кузьмич поспешил к нему, сворачивая рулетку. Отмерив ещё два метра от забитого колышка, Степан спросил:

- Ну чего, Петь, забиваю?

- Валяй. По идее, это тоже должен быть угол фундамента, если мы, конечно, не ошиблись с "пиндикуляром", как говорил один пацанёнок.

- Потом проверим, - сказал Степан, забивая новый колышек. - Ну чего, Петь? Бери колышек, и будем проверять, где он, этот фундамент, заканчивается.

К удивлению друзей в метре от мнимого угла колышек в землю забиваться не захотел.

Как говорится, здрасти-мордасти. Стена не заканчивалась, а значит, где-то произошла ошибка. И всё же через три метра фундамент наконец-то закончился.

- Всё, - сказал Степан, - кажется дошли до поворота. Слава Богу. Вот так даа... Петь, что бы это значило? Где это мы лоханулись?

- Я думаю, что фундамент тоже подвергся определённым разрушениям. Мы, короче говоря, случайно попали в такое место, где в фундаменте оказался некий разрыв.

- Что значит - разрыв?

- Ну...может, были из здания выведены какие-то трубы в сторону речки...ну...или что-то в этом роде.

- Ладно, я думаю, мы это дело подкорректируем. Ну...а чего? Без трудностей никак не получится.

Несмотря на досадные трудности в определении фундамента, к обеду друзья все же нашли место расположения спиртзавода.

- "Терпение и труд всё перетрут", правильно Петь, - продекламировал Степан.

- Верно, Стёп. Чтобы мы с тобой да не нашли какой-то там фундамент...да ни в жисть, ха-ха-хаа...

А сначала, надо сказать, крепко промахнулись. К сожалению, без ошибок никуда не денешься. Подумаешь - три метра...ерунда... Стёп, может, поедим да отдохнём самую малость, а потом уж...потом - видно будет.

- Я только "за", Петь, ответил Степан, направляясь в сторону раскидистой ольхи.
Уже после того, как друзья подкрепились и прилегли в тенёчке, а Кузьмич уже и захрапел, Степан вспомнил про карту.


часть 5

Разложив перед собой карту, Степан стал внимательно её осматривать.

- Надо же, - прошептал он, - сколь сёл и деревень исчезло за последние несколько десятилетий. Э-хе-хее... Собственно, и наше село висит на волоске: людей-то почти совсем не осталось. Таак... А вот...вот и Овражный собственной персоной и речка, на берегу которой мы с Петей лежим.

Вдруг Степана словно обожгло.
 
- Шьёрт побьери, - чуть не закричал он. - Петя-Петя... Тоже мне - знаток... Это нам не интересно-это нам не интересно... Эх, Пеетя-Пеетя... Вот тебе и неинтересно... Даа... Назар написал, что улица посёлка Овражный единственная на сей момент пересекает сей населённый пункт с севера на юг...ну...или наоборот. Речка, протекающая, можно сказать, рядом с посёлком, имеет тоже направление, что и улица. А по карте-то...

На любой карте север всегда наверху. Так? Так точно. Согласно тому, что нарисовано на карте, речка течёт на заапаад, а это значит, что и улица пересекала посёлок с востока на запад...или наоборот, то есть, с запада на восток. Для нас никакой разницы нет. Может, это случайность, а может... Неет... Назар, скорее всего, таким образом даёт кладоискателям подсказку. По другому это понять невозможно.

Разве он, проживший здесь всю жизнь, не мог определить, где север с югом, а где запад с востоком? Как же мы сразу не обратили внимания на это. А как обратишь? Хорошо, что на карту глянул, а так, кто ж знает, где здесь юга да севера, чёрт бы их побрал. Точно... Получается, не зря я карту у колобка стибрил, ха-ха-хаа...

Ну, Петя... Вставлю я тебе пистон в одно место... Хотя, вроде, не за что. Ишь, как заливается. Удивиится... Уулица, уулица, уулица широокаяя... Значится, так: улица каким-то Макаром связана со спиртзаводом. А вот каким - мы и должны с Петей догадаться, иначе нам клада не видать, а он, теперь я даже и не сомневаюсь, су-ще-ству-ет, точка. Сегодня мы здесь хорошо потрудились, пора и честь знать.

Надо будить компаньона, а то он может и до следующего утра проспать. Петя...Петя, пора в школу идти, а то опоздаешь.

- Ааа... Не...не опаздаю...Марь Фёдрывна в угол поставит... Ааа... Тьфу ты... Стёп, - продрав глаза, взмолился Кузьмич. - Ну...Стёпа. Что же ты меня бедного старца изводишь своими дурацкими шутками. Как тебе не стыдно... Сколь время?

- Время - пора домой ехать. Сегодня здесь больше делать нечего. Доедем до меня, я тебе кое-что расскажу интересное.

- А чё щас?

- Сейчас у тебя башка пустая.

- Ладно-ладно, я потерплю. Надо попить - умираю, прямо... Хорошо-то как...

- Странно, - сказал Степан, когда мужчины остановились напротив вишни, - но мне, Петь, кажется, что разгадка не там на берегу, а где-то здесь...совсем рядом.

- Всё может быть, хотя...схема говорит, что искать надо, отталкиваясь от фундамента спиртзавода.

- Если бы я на карту не глянул, мы с тобой ни в жисть не догадались, что улица расположена вовсе не так, как нарисовал Назар. Чувствуешь момент? Мне даже кажется, что улица с кладом связана больше, чем спиртзавод. Не дай Бог нам, Петь, бегать по кругу.

- Стёп, у меня такое ощущение, что ты сделал какое-то открытие, а я нисколечко не в курсе этого. Чего ты там про карту да про улицу? Может, объяснишь мне, какие события проходят мимо меня.

- Поехали. Приедем, и я тебе всё на пальцах объясню. Нам ещё придётся себя наизнанку вывернуть, чтобы разобраться во всех хитросплетениях Назара.

До села мужчины доехали, когда солнышко было далеко от горизонта. Степан предложил Кузьмичу посидеть на крылечке и пообсуждать последние новости, возникшие в результате поездки.

Выслушав Степана, Кузьмич был явно обескуражен.

- Как же это я?.. Чуть всё дело не завалил. Ах, Назар-Назар...что же ты, дружок, нас путаешь да путаешь? Твоё дело, я, конечно, понимаю, запутать всё как можно больше, а наше - распутать. Ты уж прости меня, Стёпа, виноват я по самое не хочу. Да на такую несущественную деталь, пожалуй, никто не обратил бы внимания.

Правильно ты сказал: находясь в посёлке, трудно определить без приборов, где они эти, стороны света...запады да востоки...ну и...севера да юга. На небе же не написано. И чего теперь? От схемы же всё равно нельзя отказаться. Слишком жирно будет с нашей стороны... Ничего... Фундамент мы нашли... Всё равно, как мне кажется, танцевать придётся от него.

- Я, Петь, тоже так думаю. Только теперь к нему, к фундаменту, стала иметь отношение улица: обозначилась "сладкая парочка", как иногда в нынешнее время выражаются. Они закручены в один клубок, который нам предстоит распутать. Завтра на месте попробуем определиться со стрелкой с цифрой двести на борту. Надеюсь, что ты, Петь, проявишь чудеса мышления...

Как бы то ни было, сегодня нас, дорогой товарищ, посетила удача. Обнаружить в тетради среди всякой тарабарщины два нужных слова - это тебе не фунт изюма слопать. Такое, на мой взгляд, бывает один раз в жизни... Ты, Петь, посиди, а я щас.

Глядя на скрывшегося в доме друга, Кузьмич только пожал плечами. Через некоторое время на крылечко вышел Степан. Перед собой он катил журнальный столик, на котором в центре стояла бутылка красного вина и лежало что-то из закуски.

- Вот, Петь, осталась бутылочка от праздника. Давай отметим наш сегодняшний успех.

- Отметить, Стёп, оно совсем неплохо, если знаешь, что отмечаешь. Ты, вроде, упомянул какие-то два слова, которые, как мне показалось, должны нас осчастливить. Колись.

- Долго что-то до тебя, Петь, стало доходить. Так и быть, порадую тебя: это же - север и юг.

- И всё? Мне уже радостно на душе. Щас, прям, растаю от счастья. Опять шутишь надо мной?

- Нисколько. Улица водила одних поселян с севера на юг, а других с юга на север. Но это нам подкинул Назар, а я его раскусил. Это очень-очень серьёзна вещь. Думаю, что до тебя скоро дойдёт... Так выпьем за то, чтобы улица подружилась с фундаментом спиртзавода, а мы со своей стороны разгадали бы, в чём состоит связь улицы и спиртзавода. Разгадаем, и клад упадёт к нашим ногам. Примерно, значит, так. Нуу...побудем, мой славный компаньон!

- Побудем, Стёп.

Мужчины засиделись допоздна. Им было о чём поговорить и помечтать. Домой Кузьмич отправился, когда было уже совсем темно.

Поставив велосипед во дворе, Кузьмич отнёс корзину в сени и, выйдя на крыльцо, присел на ступеньку.

- Ну вот, и ещё один день прошёл, - прошептал он. - У Степана-то голова оказывается варит, прямо, о-ёй! Чувствуется в нём настоящий вожак. Ему, как мне кажется, даже нравится, что я того или иного не понимаю. В такие моменты он явно ощущает своё величие. Ну что ж... Меня это вполне устраивает. Принимать решение в таком деле, как наше, не так просто, как может показаться, да и вообще, штука довольно неблагодарная.

Я же сам понимаю, что у меня жилки мелковаты на серьёзные дела. Стёпа...просто молодец! С этим кладом он, прямо, раскрылся: полководец - чего тут говорить... Хорошо мы с ним катаемся. Утром-то воздух, прямо, как нектар. А красота кругом... Даа... Правильно Стёпа сказал: клад не найдём, а уж здоровья точно накопим для дальнейшего житья... Устал я, правда, сегодня не в меру. Ладно, надо идти спать, а то скоро уже подниматься.

Оставив ботинки в сенях, Кузьмич, не раздеваясь, повалился на постель и почти тут же уснул. Проснулся он около трёх утра, зевнул, потянулся и, поднявшись с постели, сходил попить водички. Прежде, чем снова лечь, Кузьмич, глянув на часы, висевшие на противоположной от кровати стене, наметил во сколько ему надо проснуться. Зевнув и потянувшись, он лёг на кровать.
 
Снова Кузьмичу приснился любопытный сон. Ему снилось, что он идёт мимо дома Андрея Кабакова. Вдруг ему в ноги бросилась собачонка и гавкнула: "Дай, ТушкАн, колбасу!". Только теперь Кузьмич обратил внимание на то, что в руках у него сумка, в которой что-то было.

Сунув руку в сумку, он вытащил коляску краковской колбасы. Собачонка, облизываясь и пуская слюни, жадно смотрела на то, как он, Кузьмич, начал отламывать от коляски небольшой кусочек, чтобы бросить его ненавистной "гадкой зверушке", как он назвал про себя собачонку, которая постоянно его терроризировала.

Собачка между тем не стала ждать, когда Кузьмич расчленит колбасу. Подпрыгнув она схватила коляску колбасы и скрылась под крыльцом.

- Отдай мою колбасу, дрянная сявка! - крикнул Кузьмич, весь дрожа от возмущения.
Но из под крыльца слышалось только чавканье.

- Верни колбасу, чёртова тварь! - продолжал кричать Кузьмич.

- Чего орёшь, мразь, - рыкнул, появившийся на крыльце Андрей Кабаков, у которого почему-то вместо собственной головы на шее устроилась кабанья башка.

Кузьмич ахнув, закрыл от страха глаза и потряс головой, чтобы по его пониманию видение исчезло.

Когда же он глаза открыл, то понял, что чудесным образом оказался на берегу речки рядом с фундаментом бывшего спиртзавода, на котором сидел, скрестив ноги, седой, как лунь, старик одетый во всё белое.

В руках старик держал сундучок, такой же, какой Кузьмич нашёл в непонятном помещении, когда провалился под землю. При виде такого невиданного зрелища Кузьмич задрожал всем телом. Глядя на то, как трепещет Кузьмич, старик твёрдо, но ласково сказал:

- Успокойся, Петя. Я не собираюсь причинить тебе зла. Только знай, что клада здесь, на берегу, нет. Искать его надо в другом месте.

- В каком? - всё ещё дрожа, спросил Кузьмич.

- В тетрадке всё написано. Главное - хорошо читать и правильно понимать прочитанное.

- Ну...хоть капельку подскажи...жалко что ли тебе? - взмолился Кузьмич.

- Ишь чего захотел... Мечтаешь по лёгкому золотишко срубить? Не получится, ха-ха-хаа!.. - захохотал старик и испарился на глазах ошарашенного Кузьмича.

Проснувшись, Кузьмич не менее получаса не открывал глаза. Он пытался объяснить самому себе, что это вдруг ему приснилось и что считать заслуживающим внимания, а что просто заполнением неприятными эпизодами его сновидений.

Собачку и Андрея Кабакова с кабаньей башкой он оставил на "пока": пусть, мол, с этим разбирается Степан, он - любитель таких странных событий, а он, Кузьмич, должен поразмыслить над тем, почему ему приснился старик, он же - Назар Илларионович Сапожков.

- Ладно,- прошептал Кузьмич, - это мы ещё со Стёпой обсудим, а сейчас надо собираться.

Он быстро поднялся, заправил постель, умылся, но бриться не стал, хотя у него на щеках всерьёз обосновалась щетина. Выходя из дома, он прихватил оставленную вечером в сенях корзину, закрыл дверь, ведущую в сени на замок и, перекрестившись, сел на велосипед. Степан ждал Кузьмича на лавочке и чему-то улыбался. Увидев подъезжающего друга, он поднялся ему навстречу, распахнув широко объятия.

- А вот и мой лучший друг! Смотри, Петь, красота-то какая, а!? Я, прямо, обалдеваю!

- А где твоя трубка мира?

- Представляешь: не хочу больше курить. Сам себе не верю. Не зря я, видно, тебе сказал, что если не найдём, то здоровья нам так или иначе добавится. Вот такая у меня для тебя новость: всё, больше не курю!

- Рад за тебя, дорогой друг... У меня. кстати, для тебя тоже есть новость. Уж не знаю только какая...хорошая или...

- Стоп-стоп-стоп... Ты скажи, а уж мы решим, какой ей статус присвоить.

- Сон мне опять приснился.

- Сон? Новость так новость. Тебе иногда такие сны снятся, что никаких предсказателей не надо. Ну чего? Валяй, рассказывай.

- Начало так себе...какое-то не очень...

- Не-не-не, Петь, ты давай рассказывай с самого начала, а потом мы с тобой увиденное обсудим: заслуживает ли нашего внимания тот или иной эпизод.

- Ладно... Тогда слушай.

- Давай-давай, не стесняйся. Я, Петь, слушаю внимательно.

- Ну вот... Иду я будто мимо Андрея Кабакова, а его сопля на ножках, как гавкнет на меня и...и вырвала из моих рук коляску краковской колбасы. Прямо, из рук...представляешь?

- Ты что, колбасу купил и нёс её в руках? Мог бы и в сумку положить, тогда никто у тебя её и не вырвал.

- Да я хотел её угостить, а она...

- Ясно: лопухнулся. Но ты, поди, отобрал у неё свою колбасу?

- Ага, отберёшь... Эта козявка шмыгнула вместе с колбасой под крыльцо: попробуй... отбери.

- Интересно. Очень интересно. Мне кажется, что здесь скрыто что-то важное. Потом обсудим, чтобы сейчас время не терять. Нуу...а что ещё тебе приснилось? Неужто клад нашёл?

- Нет, что ты. Но на месте, где мы нашли фундамент, побывал.

- Ухх ты... Ну и?

- Меня Андрей, гад эдакий, напугал, когда вышел из дома с кабаньей башкой вместо своей головы...ну...я тогда от страха глаза закрыл, а когда открыл, то оказался уже возле фундамента бывшего спиртзавода.

- Таак... Ну?

- Смотрю, а на фундаменте сидит седой, как лунь, старик...

- Неужто - Назар?

- Мне кажется...да.

- Хозяин, стало быть, клада. Он что-нибудь сказал?

- Сказал... Сказал, что на берегу клада нет.

- А где есть?

- Я спросил, конечно, но он только рассмеялся и растаял в воздухе... А потом...потом я проснулся.

- Понятно. Ты, Петь, когда не надо, спишь, как суслик. Неужели ты не мог поспать подольше?

- А толку? Он же всё, что надо сказал.

- Ну да... Поехали что ли? На месте ещё всё обсудим. Такие дела, я думаю, не только копанием решаются, но и применением ума. А уж когда поймём что да где, раскопаем.

- Вишенка наша скоро уйдёт на зимний покой, - сказал Степан, когда мужчины слезли с велосипедов на первой остановке в посёлке Овражный, которую с лёгкой руки Кузьмич определил и назвал "Вишнёвой". - Не успеешь оглянуться, как осень отнимет у неё всю листву...

Мы с тобой, Петь, появляемся здесь далеко не первый раз, а значит, может появиться человек, который заинтересуется нашими вояжами. Ни грибов, ни ягод мы домой не привозим - значит, дело не чисто. Подозреваю, что первая часть твоего сна, Петенька, посвящена этой проблеме. Такое чувство, что нас кто-то стал пасти. Ты как? Ничего не заметил?

- Нет, вроде...но рассуждения твои мне нравятся. Осторожнее нам надо быть. Может...может, надо через день сюда приезжать?

- Неет, Петь. Темп снижать никак нельзя. Мы, я думаю, на пороге какого-то полезного для нас открытия. Пошли к фундаменту, там всё видится немного по другому...объёмней что ли?..

- Загадочное место... А после того, как мне старик...Назар, значит, привиделся...Он ведь сказал, что клада на берегу нет. А это значит, что он, клад-то, по-настоящему существует на самом деле, а не только в наших мечтах.

- Конечно. Если бы он сказал, что клада нет и не было: зря, мол, ищете... А поскольку старик сказал, что его здесь нет...клад, стало быть, есть, но находится не здесь на берегу, а где-то в другом месте. Мы с тобой, Петь, на верном пути. Я вот думаю: может двести - это радиус круга, в котором Назар и закопал горшочек с золотом? А что?

Вполне возможно. Следуя из этого - все наши с тобой, Петя. интересы находятся не далее, чем в двухстах метров вот от этой самой точки, на которой мы стоим. Стрелка ведёт от середины фундамента завода, а значит, и отсчёт идёт от точки, из которой уходит стрелка. Ты, Петь, как в математике?

- Никак. Я и когда учился, этого не понимал, а сейчас тем более.

- Понятно. Знаешь, сколько нам предстоит перелопатить земли? Жуть! Поэтому нам надо найти ту точку на периметре круга, где Назар и закопал своё нажитое непосильным трудом богатство. Придётся нам, Петенька, снова штудировать корявую писанину из тетрадки и искать, искать подсказку, оставленную коварным Назаром.

"Нелёгкая это работа из болота тащить бегемота". Бегемота-бегемота... С бегемотом-то хоть что-то...хоть чтоо-тоо... А тут...ничего пока. Отрывочные сведения от Назара да твои, Петь, сны - не самый достоверный материал, чтобы тут же начать раскопки. Перекопать землю в круге в почти полкилометра диаметром... Даа...

Задачка не для слабоумных... Может, Петь, по кофейку? Я сегодня термос в столе обнаружил. Не пользовался им даже и не знаю сколь лет. Дай, думаю, кофе заварю. Приедем с другом на развалины спиртзавода и врежем по кофейку. Красота-то, прямо...прямо, слов нет! Летом здесь можно чудесно время проводить, а вот зимой...зимой тут, поди, одни волки рыскают. Диковато, однако, если хорошо представить. Ну чего, Петь, попьём?

- Конечно. Я никогда от таких предложений не отказываюсь. Заслушался я тебя. Горазд ты, Стёпушка, болтать. Нарисовал ты картину, на которой я лично ничего приятного для нас не вижу.

- Почему же? - прихлёбывая кофе, возразил Степан. - Берём круг радиусом двести метров. Мы с тобой находимся от речки метрах, наверное, в двадцати. Старик сказал, что клада здесь нет. Если так оно и есть, площадь наших изысканий значительно снижается. Таким образом, можно сказать, почти половина круга из нашего внимания исключается.

- И что это значит? - рука Кузьмича, которой он держал кофе, замерла в воздухе. - Ну, Стёп, ты и голова! А может поиски вообще перенести за дорогу...ну...за улицу? Но для этого нужны точные измерения.

- Соображаешь, Петь, когда надо! Молодец!.. Вот и займёмся этим. Только рулеткой много не намеряешь. Давай, допивай, и мы поедем с тобой назад домой.

- Как домой?

- Вот так.

- Ну...домой так домой. Надеюсь, что на это есть серьёзная причина.

- Причина, говоришь? Нет, Петь, никакой особенной причины. Просто нам нужно найти какую-нибудь крепкую нитку или...или шнур тонкий, а здесь их ни в жисть не найдёшь.

- Ха-ха-хаа... Стёп, ты чего это, а? Уже приговор нам вынес?

- Какой приговор?

- Лишить нас жизни путём повешения.

- Петь...слов нет. Брякнешь, ей Богу... всё бы тебе похохмить...

Всю дорогу до дома друзья шутили да смеялись. Часть пути они прошли пешком, чем были весьма довольны. Время едва подошло к обеду, когда мужчины уже слезли с велосипедов напротив дома Степана.

- Ну вот и наш революционный штаб, - сказал, перекрестившись, Кузьмич.

- У тебя, Петь, башню совсем снесло. Какой к чёрту штаб?

- Как какой? Я же говорю - революционный. Мы последнее время почти все решения принимаем на этом вот крылечке. Чем тебе не штаб, а? И решения все сплошь революционные. Можешь даже не спорить.

- А я и не спорю. Ты, пожалуй, прав. Присядь пока на крылечке, а я столик припру. Рисовать будем. Ты как на счёт рисования?

- Никак. Ещё хуже, чем по арихметике.

- Дал мне Бог помощничка: ничего не умеет. Ладно, сам нарисую. Ты иди садись...и прихвати с собой блокнотик с карандашом.

Через несколько минут Степан выкатил на крыльцо журнальный столик.

- Ну вот, и рабочее место есть... Может, кваску хлебнёшь?

- Не откажусь, коли предлагаешь.

- Щас я. Минутку подожди.

Степан снова скрылся в доме, но скоро вернулся, держа в руках полуторалитровую бутылку с квасом.

- Держи, Петь...пей на здоровье... А я, пожалуй, начну рисовать. Ты, кстати, тоже давай вникай.

- Ну а как же? Куда я денусь. Валяй, изображай.

- Итак... Это у нас речка, - прокомментировал Степан, нарисованную кривую линию.

- Ухх ты, - улыбаясь, сказал Кузьмич, - прямо, можно сказать, Шишкин.

- Параллельно ей, рисуем улицу бывшего посёлка Овражный, - не обращая внимание на критическое замечание друга, продолжал Степан. - А это...это, значит, фундамент бывшего спиртзавода. От него до речки...речки...метров, наверное, двадцать. Так?

- Так, - подтвердил Кузьмич.

- Теперь рисуем пунктирную линию тоже параллельно речке и улице через точку, откуда выходит стрелка...то бишь - от середины торца фундамента. Йесс?..

- Обэхэесс...

- Теперь...теперь, Петь, смотри. Если эту точку взять за центр круга, радиус которого равен двустам метров, то всю эту половину, в которую попадает всё, что за речкой, и часть берега, следует исключить из возможного места, где мог бы находиться наш незабвенный клад.

- Стёп, извини, но я ничего не понял из твоих объяснений.

- Ладно. Главное, чтобы я сам понимал. Нам нужен шнур или крепкая нитка длиной двести метров.

- Это я, Стёпа, понял, когда мы с тобой у вишни торчали. Могу тебя порадовать. Есть у меня то, что нам необходимо в данный момент иметь... Нитка кордовая тебя устроит? И её у меня...чёрт те сколько...

- Да ты что!?

- Митька Хромой на старости лет учил меня сети вязать: "Умру, - говорит, - хоть кто-то да уметь будет". Из меня вязальщик, как...как...ну ладно... Митьки-то уже сто лет, как нет, а нитки у меня до сих пор нетронутые валяются где-то... Только объясни мне: зачем нам нитки?

- Эхх, Петя-Петя... Смотри и слушай. Я, значит, стою возле фундамента в точке, откуда начинает свой путь стрелка, и держу один конец нитки. Ты берёшь второй конец и идёшь, пока нитка не натянется. Это значит, что ты дошёл до отметки в двести метров, понял? Надо колышков побольше заготовить... Короче, забиваешь колышек и двигаешь дальше... Главное, чтобы нитка была всегда натянута.

- Это я враз понял. А идти-то куда?


- Горе, прям, с тобой. В сторону улицы...у-ли-цы...ферштеен? Через каждые десять шагов забиваешь колышек... Смотри, что получается: это примерно, как циферблат на часах. Сечёшь? Когда ты дойдёшь вот до этого места, где проходит пунктирная линия, забиваешь последний колышек. На линии, которая называется окружностью, и находится наш благословенный клад. В нашем случае...получается не полная  не окружность, а только половина.

- Ну ты, Стёп, голова...Но это же...

- Даа...метров шестьсот нам на горб залезут. Надо думать. Кстати, от фундамента до начала подъёма к улице тоже метров тридцать наберётся. Мелочь, вроде, но из общего числа минус имеется... Вот такая картина получается.

- Ну да... Без поллитры ни фига не разберёшься.

- Разберёмся, Петь. Обязательно разберёмся... Даа...про нитки не забудь.

- Я, Стёп, щас их и провезу...чего париться-то.

- Правильно, вези, а там, может, и колышков наготовим.

Ожидая приезда друга, Степан едва не потерял остатки нервных клеток. Рука его нервно то и дело похлопывала по карману штанов, где у него лежал раньше кисет с табаком.

- Вот ведь...чёрт окаянный. Как, не знаю куда, провалился. Так и курить можно опять начать. Хоть бы он нитки нашёл, дьявол его подери.

Чтобы немного успокоиться, Степан стал прогуливаться взад-вперёд вдоль изгороди. И всё поглядывал и поглядывал на часы.

- И эти тоже, - в сердцах ворчал Степан на часы, - стрелки-то, прямо, застыли на одном месте.

- Ну и куда ты пошёл? - услышал Степан за своей спиной и обернулся: возле крылечка стоял его друг Петя и скалился всеми оставшимися во рту зубами.

- Фу ты...напугал, прям, - растерянно сказал Степан. - Думал, что ты и не придёшь...пропал мой напарник.

- Стёп, да меня и было-то всего ничего. А-яй-яй!.. Да ты, друг мой ненаглядный в панику ударился. У тебя всё в порядке?

- Ничего, Петь... И правда...что-то я... Ладно... Ну чего? Принёс что ли?

- Принёс и даже придумал, как легко намерить двести метров.

- Ухх ты... Давай, показывай.

- Забиваем в изгородь...в штакетины два гвоздя. От одного до другого - десять метров, как и на нашей рулетке. Привязываем нитку к одному гвоздю и...хоть километр наматывай, только успевай бегать, ха-ха-хаа...

- Молодец! А у меня рогатинка есть, мигом намотаем... Ухх... Ну, Петя...

Чтобы исполнить то, что наметили друзья ушло не более десяти минут. Уложив нитки в корзину, Кузьмич лукаво улыбаясь, толкнул локтем Степана в бок:

- У меня, Стёп, кое-что есть. Такое мы с тобой осилили - неплохо бы и отметить.

- Я, Петь, согласен. Сегодня, как иногда говорят, мы с тобой пересекли красную линию. Отступать некуда. Осталось всего ничего, и мы у цели. Завтра поедем и, Бог даст, сумеем обозначить весь периметр колышками. Останется...правильно воткнуть лопату.


часть 6

За разговором да рассуждениями друзья засиделись допоздна. И только когда петух где-то на селе прокричал, мужчины встрепенулись.

- Петь, нам, наверно, пора ложиться. Время-то...похоже, новый день настаёт. Диван, поди, помнишь где... Пора, брат, а то скоро подниматься.

Кузьмич поставил велосипед во дворе, а корзину со всем скарбом занёс в сени. Раздевшись, он лёг на диван, но заснуть не мог долго: спать ему вовсе не хотелось.

Кузьмич долго ворочался с боку на бок, кряхтел, как и положено в его возрасте, ворчал сам на себя, пока наконец сон не догнал его. Проснулись друзья, как по команде, около шести.

- Не спишь, Петь? - едва слышно спросил, заглянувший в дверь Степан.

- Вроде, проснулся.

- Ну, а коль так, выходи на крылечко, а я мигом кофе соображу. Посидим , кофейку попьём: слава Богу, никуда нам сегодня особо торопиться не надо. Сегодня за нами, как говорят умные люди, физика.

- Ты чего, Стёп, в школу что ли меня поведёшь?

- Неет, дорогой мой, хотя, конечно, не помешало бы. Физика- это по нынешним понятиям физические упражнения.

- Задолбал ты уже меня, Стёпа, своим всезнайством.

- Это, Петь, не я придумал. Мы с тобой сегодня будем колышки заготавливать, а потом измерять да забивать.

Потянувшись, Степан пошёл делать кофе, а Кузьмич сидел и чему-то ухмылялся. Когда же Степан вернулся, держа в руках два бокала с кофе, он сказал:

- Мы, Стёп, с тобой, как барья - кофе по утрам... А что? Привыкать надо. Как-никак скоро богатеями станем. Домработниц заведём: ты - Зинку Кочкину, а я Маньку...как её...фамилию не помню...ну, которая матерится, как сапожник и самогон знатный гонит. Будешь в гости ходить на бру...брудершафт, ха-ха-хаа... Мы с тобой будем всё время отдыхать, а бабы уход за нами производить. Ну как?

- Размечтался, старый хрыч.

- А что, и помечтать уже нельзя? Через неделю, гляди, горшочек выудим, и жизнь, как по маслу пойдёт.

- Тоже мне - удильщик... За день мы с тобой, наверное, с периметром не управимся.

- Вот и я подумал на эту тему, когда мне не спалось. Двести метров тонкой нитки...это тебе не два-три метра. А если учесть, что местность пересечённая - совсем никуда не годится: там же одни кусты да бурьян выше головы. Я, Петь, подумал и хочу тебе предложить, что делать надо частями...

- Чего частями?

- Ну...этот...периметр, вот. Берём, скажем, для начала нитку длиной пятьдесят метров. Набьём колышков и можно потом брать длиной сто метров... Ну и...сам, поди, понимаешь?

- Понимаю. Я, кстати, тоже об этом думал.

- Ну вот...этот, как его - косентус.

- Ха-ха-хаа!..

- Чего ржёшь?

- Косентус... Где только такое услышал, ха-ха-хаа!..

- Хахаха, - хохотнул Кузьмич, - чего не так что ли?

- Консенсус, Петь...ну, если правильно.

- Ну, как говорится, извини: малость ошибся буквами.

- Ладно, Петь, всё нормально... Так мы с тобой и сделаем: колышками наметим малую, скажем так, окружность, а там и до других дело дойдёт. Тогда... Щас бумагу свою принесу и столик прикачу.

Кузьмич тем временем, улыбаясь, прихлёбывал кофе и всем видом показывал, какую хорошую идею он подал. Степан прикатил столик, разложил бумаги и снова стал рисовать.

- Вот, Петь, смотри: радиус у нас теперь будет равен пятидесяти метрам. Так? Так. Нам надо рассчитать, через сколько шагов придётся забивать колышки. Таак-с... Для простоты подсчётов берём сто метров. Тэк-тэк-тэк... Ага... Через три шага. Понял? Я держу нитку у фундамента, а ты...ну...мы уже об этом говорили.

Как закончим - перейдём на сто метров. Будет, конечно, сложнее. Остальное решим на месте. Всё. Ну чего, поехали? Нам необходимо заготовить шестьдесят колышков. Возьму, пожалуй, топорик: вдвоём-то намного скорее... Как спалось миллионеру?

- Нормально. Только заснуть долго не мог. Лезла в голову всякая дрянь...

- Вроде, домработниц...

- Да, ладно, это я так для поддержания разговора, хотя...конечно, неплохо бы... Бог даст, дня за три закончим с твоим периметром...тьфу ты...окружностью...

- Таак... Вишенка на месте. Смотри, Петь, нет ли каких изменений вокруг нашей "остановки", - сказал Степан, когда мужчины остановились, как обычно, напротив вишни.

- Думаешь, Стёп, что кто-то может?..

- Бережёного Бог бережёт... Вроде, всё на месте. Я карту на камешке на всякий случай оставил...лежит, а пока лежит, значит, никого и не было. Будем считать так.

- Специально оставил?

- Ну да. Нам она больше не нужна, а кто сюда попадёт, обязательно заинтересуется. Понял?

- Понял. Пошли колышки мастерить.

- Пошли. Сегодня у нас работа рутинная.

- Какая-какая?

- Да...так это я... А вечером будем штудировать записи из тетради. Всё равно где-нибудь подсказка есть...не может не быть, раз старик сказал. Петь, а ты ему веришь?

- Представь себе - верю. Разберёмся с этим...этой окружностью, и всё будет нормально. Ты всегда рядом со мной, а голова у тебя, как Дом Советов. Пробьёмся.

- Конечно, пробьёмся... Идём что ли?

- Стёп, а что...сразу шейсят штук надо? Может...может, пока и тридцати хватит? Набьём до половины, а потом ещё заготовим, а то разнообразия никакого.

- Давай - тридцать. Как раз и приноровимся... Петь, а про нитку-то мы с тобой забыли...про пятидесятиметровую...

- Ты, может и забыл, а Петенька - никогда. Пока ты в доме ковырялся, я намотал сколь надо.

- Молодца, Петь. Ухх...помощник у меня.

- Компаньоон.

- Ну да, извини, дорогой...

Колышков мужчины наготовили в единый миг, а через полчаса они были уже забиты каждый на своё место. Передвигаться по поляне было легко: здесь не было ни кустов, ни бурьяна, поэтому работать было - одно удовольствие.

Через полтора часа Кузьмич рапортовал Степану о последнем забитом колышке, хотя Степан и сам всё отлично видел.

- Если дело так пойдёт, - радовался Кузьмич, - мы эти колышки досрочно понабиваем. Как, Стёпа, думаешь?

- Мы прошли самое простое место, а дальше будет всё труднее и труднее.

- Дураку понятно. Ну чего: готовим колышки и двигаем дальше. Давай ещё полкруга...окружности...никак не запомню...и позавтракаем малость.

- Таак-с... Щас сразу посчитаю сколь шагов тебе отмеривать от колышка до колышка. Теперь мы сразу берём сто метров. Тэк-тэк-тэк... Ага... Получается, примерно...примерно...ну...пусть - шесть шагов, а лучше: один раз - пять, а другой - шесть. Запомнил?

- Запомнил. - Первый колышек...держи-ка, один есть... Значит, первый колышек забиваешь после того, как натянешь пятидесятиметровую нитку от уже забитого колышка. Я от фундамента буду следить, чтоб новая нитка была продолжением первой.

- Да понял я, Стёп, понял. Чай, не совсем уж баран.

- Баран не баран - слушай, что умные люди говорят.

- Всё, я пошёл, умник-разумник.

- Будешь ворчать лишим тебя общим собранием премиальных.

- Ха-ха-хаа!.. Ты, прям, как когда-то парторг по прозванию - "Я сказал"... Кстати, Стёп, пора бы и подкрепиться.

- Я, Петь, не против.

Друзья устроились под раскидистой ольхой. Насытившись, Кузьмич сразу же завалился немного отдохнуть и уже через пару минут так тарахтел, что листочки ольхи, под которой он имел удовольствие лежать, исполняли "Аргентинское танго". Степан был иного мнения об отдыхе. Он не мог позволить себе пролёживать драгоценное время. Ему необходимо было двигаться к заветной цели, поэтому бесцельное валяние под ольхой его не устраивало.

Степан вытащил блокнот и карандаш и начал делать расчёты. Он понимал, что эту обязанность с Кузьмичом не разделишь.

- Ну что ж, - рассуждал Степан, - теперь у нас радиус сто метров. Давай считать. Итак, радиус сто меетроов... Ага... Используем формулу и делим на четыре. Ну... Так-так-так...кудах-так-так... Получааеется...ну?..пять-шесть шагов между колышками.

Красота. Нор-маль-нень-ко... Нуу...этот полукруг мы ещё побрыкаемся, а вот дальше...дальше-то, если брать сто пятьдесят метров, придётся Пете поскакать по кустам да по бурьяну... Может, тоже посчитать? Запросто. Так-так-таак... Ага... Ну и всё...

По...получается - десять-одиннадцать шагов. Набьём колышков и проверим, правильно я посчитал или нет... Жалко, но придётся тебя, Петя, будить, а то ты до вечера продрыхнешь, а у нас работы немеряно.

Словно повинуясь какому-то чутью, Кузьмич открыл глаза.

- Я, Стёп, ничего случайно не проспал? - протирая глаза, поинтересовался он у друга.

- Нет, Петь. В тебе будто какой-то специальный будильник встроен, ха-ха-хаа!.. Знаешь, что я заметил: как только твоя голова оказалась на чём-то... всё - спим. А у меня так не получается. Завидую я теебее... Вот и сейчас...спи, понимаешь, в тенёчке - какая собака мешает - нет! И давай я думать-соображать... Вот не дурь ли?

- Даа... И чего насоображал?

- Посчитал, через сколько шагов ты будешь забивать колышки.

- Да ну? Ты уже меня задолбал этими колышками. Чего теперь?

- От нового колышка отсчитываешь пять-шесть шагов и забиваешь колышек. На этом этапе ни кустарника, ни бурьяна пока не предвидится.

- Спасибо, милый друг. А дальше?

- Если бы я тебя не знал...послал бы на три буквы.

- Ладно, Стёп. Мне совсем неинтересны твои умозаключения. Моё дело собачье: отмерил шагами, что надо, и забивай колышек.

- Я тебя, Петя, понял. Тогда пошли... Видишь, колышек?

- Вижу.

- Ну и всё. От него отмеряешь пять или шесть шагов и забиваешь новый. Понял?

- Йеес, сэр?

- Ты, Петь, не придуряйся: дело очень даже серьёзное.

- Так и я...можно сказать, самый серьёзный человек.

- Вот и хорошо. Я - на колышках, которые забиты раньше, а ты - забиваешь новые...

Через пару часов вторая окружность была в объятии колышков. Подведя итоги, друзья отправились домой. Радости их не было конца. Ещё бы! - круг постепенно сужался. До клада, как считали друзья, осталось просто плюнуть...знать бы в какую сторону.
Возвратились друзья домой к заходу солнца. На предложение Степана посидеть на крылечке Кузьмич отказался. Оно и понятно - набегался он вдоволь.

Степан лёг рано. Он тоже чувствовал какую-то усталость. Не ужиная, лёг в постель и тут же уснул. Проснулся Степан в половине четвёртого. И всё. Больше он уже не смог сомкнуть глаз. Вдруг его словно что-то толкнуло в бок. Не понимая в чём собственно дело, Степан поднялся и вышел на крыльцо.

- Ах, ты чёрт меня побери... - выдохнул Степан. - Ха-ха-хаа... Хитрец Назар, думаю, сдал позиции. Боже мой...Петя с ума сойдёт от такой новости. Неужели это... Неужели такое может быть?

Быстро одевшись, Степан направился в сторону Кузьмичёва дома. К его удивлению, тот сидел на крылечке и о чём-то думал.

- Здорово, Петь, - приветствовал друга Степан.

- И тебе не кашлять. Вот уж не думал.

- Петь...дело чрезвычайной важности... Надо, - Степан огляделся по сторонам, - надо кое-что обсудить.

- Садись рядком, поговорим ладком.

- Мне, Петь , ей Богу, не до шуток.

- Стёп, чего ты всё по сторонам зыришь? Нет тут никого. Присаживайся, чего стоять -то передо мной: чай, я не Папа Римский.

- Я, Петь, понял...понимаешь?

- Понял?

- Нуу...да.

- Можешь нормально сказать?

- Могу. У тебя тетрадь где?

- В корзине.

- Тащи сюда.

Недоумённо пожимая плечами, Кузьмич удалился и скоро вернулся с тетрадкой в руках. Подавая её Степану, он сказал:

- Может, я её тебе насовсем отдам?

- Поздно, - торжественно произнёс Степан.

- Эт почему? - удивился Кузьмич.

Степан открыл страницу, на которой была изображена схема, над которой друзья не один день ломали голову.

- Мы, Петь, с тобой допустили некоторую ошибку в просмотре данной схемы. Вот, гляди: на здании бывшего спиртзавода две буквы - С и З. Как мы их расшифровали?

- Ну...как?.. Естественно - спиртзавод.

- Правильно. Гляди... Таак... Вот дом этого...ну...Назара. Как он обозначен?

- Как? Н.И.С.

- Внимательно посмотри: буквы написаны посреди дома Назара. Так?

- Ну так.

- А где написаны буквы на бывшем спиртзаводе?

- Где?

- Ну...неужели не видишь?. Они написаны на торце здания.

- И что?

- А то, что от них сразу начинается стрелка.

- Стёп...ничего не понимаю...

- И я сначала не понимал, а сегодня проснулся и понял...

- Нуу... и?

- Буквы обозначают направление стрелки.

- Всё равно не понял.

- С и З - это не спиртзавод, а северозапад.

- Ахх...ты...чёртов Назар... - только и смог произнести изумлённый Кузьмич.

Несколько минут друзья, молча, смотрели друг на друга.

- Я...всегда знал...Стёп...дорогой мой товарищ...что...даа...что ты...головаа...


- Петь, - сказал Степан, любуясь переливом золотых монет, - не знаю, как ты, а у меня, пожалуй рука не поднимется, чтобы хоть одну из них зажилить. Раньше, когда ещё клад был в земле, я думал...ухх...всё...всё равно сколько-нибудь оставлю себе.

А сейчас, когда...когда вот оно-несметное богатство...даа...думаю, а зачем оно мне в таком количестве в такие годы?.. Что положено - получим, а больше нам с тобой ничего и не надо: влипнешь ещё по-неопытности в какую-нибудь историю. Оно нам надо? Ты как?

- И я, Стёп, тоже так: не были фон-баронами...фуу...да и Бог с ним. Если, как ты говоришь, нам четвёртую часть отвалят...нам... Ну чего?

- Завтра отнесём в полицию.

- А сундучок?

- Всё вместе. Подозрения нам с тобой всякие ни к чему.

- Тогда наливай...